- Я не боюсь тебя! - выдохнула Астра, упираясь в его крепкую грудь.
- Ты очень красивая, Астра Пэй, и очень сумасшедшая, - он припал к ней поцелуем, долгим, от которого, казалось, лопнет сердце. Оторвался, с хищным восторгом глядя, как в пьяных, будто темный эль глазах, распускаются лепестки пламени, как этот мечущийся, мятежный жар, борется с другим огнем, поднимающимся из глубин ее существа. Голаф еще поцеловал ее. Еще и еще, чувствуя, что пальцы, отчаянно вцепившиеся ему в спину, обмякли, а губы мэги невольно ответили на поцелуй. Он расстегнул тугой пояс на ней и потянул край платья.
- Я убью тебя, Голаф! Я тебя сожгу, шет! - прошептала она, вздрагивая от прикосновений теплых рук, ласкавших обнаженное тело.
- Да, моя мэги! Сожги! - ответил Брис, прижавшись щекой к ее груди и опускаясь ниже, наслаждаясь вкусом гладкой, нежной кожи. - Пожалуйста! Хочу сгореть в твоем огне!
Он оторвался на миг, приподнялся, с восхищением глядя на ее волосы, разметавшиеся по лицу, темными змейками упавшие на голые плечи, и опустился нежно, сильно.
Астра вцепилась ногтями в спину рейнджера, со страхом и трепетом чувствуя, как его обжигающее существо неумолимо входит в нее. В приоткрытых глазах ее, словно треснуло что-то, золотистым зигзагом растворяя дверь в бездну. Чтобы не вскрикнуть от боли и еще неведомого, сильного ощущения, наполнявшего горячими волнами, она стиснула зубы, прижалась яростно всем телом к своему мучителю. Потом не сдержалась и застонала, целуя его плечи и шею. Время словно растворилось в розовом, теплом тумане, где-то там же заблудился ее разум.
- Рена Добрейшая, - Голаф сел на шкуру, откинув край ее платья дальше от свежих пятен крови. - Ты никогда не делала этого? Я даже подумать не мог…
Астра молча мотнула головой и, поджав обижено губы, отвернулась.
- Принеси, пожалуйста, воды, - попросила она, все еще лежа на полу. Ей было стыдно за свою слабость, навалившуюся вдруг полную беспомощность, стыдно до слез, что разум ее так помутился, и она - мэги, отдалась ему, словно обычная уличная девка.
Когда Голаф принес ушат с теплой водой, она обмылась, прогнав сначала рейнджера из каюты, накинула платье и допила остаток вина в чашке. Голова кружилась, перед глазами было мутно от слез, а тело гудело от прилива магического тепла, разбуженного отчего-то и мечущегося теперь, как и ее нестройные мысли. Потушив светильник над столом, Астра вышла на палубу.
- Госпожа Пэй, - Голаф, будто мальчишка проворно подбежал к ней. - Что ты такая… с видом, будто стряслась беда, - заговорил он тише, глядя на ее бледное в лунном свете лицо. - Хочешь, я опущусь на колено, как великородный паладин перед принцессой и буду целовать твою руку?
- Ты не виноват здесь, Брис, - она прошла к фальшборту, остановилась у самого края, прислонившись к натянуто-скрипящим канатам. - При чем здесь ты? Это я такая… не принцессой стала вдруг, - ей хотелось раствориться в темном ночном воздухе, стать тенью и унестись куда-нибудь.
- Мне следовало быть с тобой мягче. С самого начала, с той первой встречи на нашем пути в Иальс. Знаешь, что становится с мужчиной, который проводит большую часть жизни в пути, ночуя возле дороги или в дешевых тавернах? - произнес он, потянув с силой канаты такелажа, и добавил: - Впрочем, зачем тебе такое знать.
- Голаф, а кто для тебя стала теперь я - мэги, о которой скоро узнают все от Карбоса до ледяных пределов Анраса? - с вызовом спросила она. - Кто для тебя Астра Пэй, на которую ты лег так же легко, как на постель в дешевой таверне. Ты даже не сказал, что любишь меня или что я нравлюсь тебе. Так, Голаф? Ничего этого не надо!
- Я просто не умею такое говорить. Хочешь, я честно признаю, что я никогда не встречал девушек равных тебе? Ни одна влекла меня так, не заставляла терять голову и делать столько глупостей, - он взял ее руку и несильно сжал, поглаживая тонкие теплые пальцы. - Тебе, Астра, нравится дразнить мужчин, чувствовать власть над ними. Только ты еще не знаешь, что твоя минутная слабость может ранить больнее насмешки в глазах. После того, что случилось, мое желание быть рядом с тобой, обнимать тебя, когда ты это позволишь, становится только сильнее. Представь себе, много сильнее!
- Ты врешь, - она качнула головой. Слова рейнджера, будто разделили ее пополам. Одной половине страстно хотелось прижаться к плетущему неясные речи искусителю, прижаться теснее и целовать его, другая половина жаждала одиночества и покоя, стремилась стать темной тенью и бежать в ночь.
- Я принесу вино, - предложил рейнджер как-то невпопад, глядя на нее не то с сожалением, не то в смятении, желая отвлечь хоть чем-нибудь малым от начатого разговора. - Астра, ведь нам есть за что выпить.
Он направился к двери в каюту, а мэги стояла, запрокинув голову и глядя на крупные синие звезды, похожие на бусины с разорванного дерзко ожерелья.
"Быть с ним… Быть послушной его ласкам… Уйти и не видеть его никогда…" - метались ее мысли, и магическое тепло судорожными волнами пробегало по телу от затылка до пят. Мэги выдохнула шумно и вдруг увидела, как еще одна рука - ее рука - появилась из тьмы. Астра отступила, изумленно оглядывая своего двойника, родившегося из бесплотного эфира. Это было невероятно! Столько раз прежде она пыталась создать свою тульпу, используя мудреные приемы Некомарха и древних либийцев, но никогда не получалось у нее ничего подобного.
Скрипнула дверь каюты, вышел Голаф. Астра тихонько отступила к мачте и затаилась, наблюдая за ним и своим молчаливым двойником.
- А давайте с горлышка, госпожа Пэй? - покручивая бутылку, предложил Брис. - Лично мне, как неотесанному болвану, очень нравится с горлышка. Особо приятно будет после твоих губ.
Пробуя управлять эфирным существом, мэги старалась ощутить чужое непослушное тело, мысленно щупала ведущие к нему нити. Подчиняясь ее усилиям, тульпа повернула голову и с таинственной улыбкой потянулась к бутылке вина.
- Такая ты мне нравишься еще больше. Очень нравишься, госпожа Пэй. Такая изменчивая, как… ветры из некоторых мест. Если бы я мог говорить складные слова любви, как бард, то я бы лил их сейчас, не умолкая, - он тоже улыбнулся, не то удивленный, не то очарованный загадочным блеском в ее широко открытых глазах. - Что молчишь, дорогая? Я не Леос, но разве все сводится только к красивым словам?
Он пожал плечами, придвинулся к ней ближе и продолжил тихо:
- Хотя, знаешь, мне на ум пришло… Ты в ночи, еще прекраснее, чем днем. Твои глаза из звезд и губы сладкие, как финики в тарелке. Красиво?
Тульпа подняла руку и похлопала его по щеке.
- Что бы это значило, Астра? - Голаф озадачено разглядывал ее побелевшее лицо.
Вместо ответа эфирное существо, отпило из бутылки, лихо, будто истый пьяница и, шагнув через ограждение, прыгнуло в море.
- Астра! - рейнджер повис над фальшбортом, ища ее взглядом в волнах. Прыгнуть следом, означало, что на корабле просто не заметят их исчезновения, и они оба останутся в море без надежды на спасение. - Капитан Паркил! Эй, кто-нибудь! - неистово заорал Голаф. - Госпожа!… Госпожа утопилась!
- Питху камбалой дери! - ответил чей-то возглас с кормы. Следом палуба затряслась от топота. Из двери под лестницей юта выскочили боцман и капитан.
Астра никак не ожидала такого оборота от своей шутки и, выйдя из-за мачты, недоуменно поинтересовалась:
- Что за суета такая? Голаф, ты кричал? - она встряхнула его за рукав. - И какая госпожа утопилась? Говори скорее!
- Но ты же… Ты сама прыгала за борт… - он отвернулся, поглядывая на блики луны по темным волнам.
- Извините его, капитан. Напился, пока я здесь прогуливалась, - Астра отпустила Паркилу милую улыбку. - Когда он напьется, ему всегда мерещатся то амфитриты, то девы любвеобильные. И все они будто страдают из-за него, то топятся, то кровь себе пускают. Идем, Голаф, тебе проспаться надо.
Едва они вошли в каюту, Брис схватил ее за руку и мрачно вопросил:
- Что это значит, госпожа Пэй! Я не идиот, чтобы мне мерещилось такое!
- А откуда я знаю, Голаф. Чего ты орать начал?! Я ждала тебя на палубе, ты пошел за бутылочкой ширдинского. И выпил ее сам, наверно. Потом выскочил будто умалишенный и орать начал "госпожа утопилась! госпожа утопилась!". Идиот какой-то.
- Еще раз повторяю, я не идиот. И вполне разумею, что это магией сделано. Наваждение, устроенное тобой, - он разжег второй светильник над столом, потом наклонился, разглядывая свежие пятна крови на желтой медвежьей шкуре, лежавшей на полу. - Так, милейшая мэги?
- Конечно же. Конечно, наваждение. И все, что сегодня было, тоже наваждение. Чего ты сердишься, Брис? - она привлекла его к себе и поцеловала, теребя длинные жесткие волосы. - Мне ничего другого в голову не пришло сказать капитану.
- Если так, то пусть это наваждение продолжается, - рейнджер поднял ее на руки, трогая влажные губы своими и лаская гладкое тело под юбкой. - Я тебя люблю, Астра.
- Ты бессовестно врешь. Хотя, шет с тобой, - мэги изогнулась, его смелые и нежные прикосновения были нестерпимо приятны. - Изольда научила меня не верить мужчинам. Она знает всех вас. Вот так, Голаф. У нее тысяча любовников была. И я решила - у меня тоже будет тысяча. Только понять не могу, почему ты оказался первым.
"Наг" резал носом черные густые волны. Луна взошла высоко, и ее прохладный блеск плыл в воде серебристой рыбьей чешуей. Где-то справа таились рифы, долгой цепью тянувшиеся до Шетовых скал. Морас хорошо помнил это место. Врезалось в память с тех пор, как он с Гребом Безухим разбил здесь в щепы неарскую эскадру. Три галеры ушли ко дну, а толстый, полный ценного добра неф был взят с душой на абордаж. О рифах должен был знать и рулевой, но на всякий случай Морас поднялся на ют и сказал:
- Эй, Берок, а ты помнишь наши лобзания с неарцами? Когда еще Греб с нами ходил?
- О, незабываемо, кэп! Всю жизнь буду помнить, как трещали борта галер! И как мы пили потом три дня с их румяными девками! - он скривился, распоротая губа обнажила редкие зубы.