Наимилейшее личико! Епть твою харю об булыжник!
— Подойди и дерись как мужчина! — призвал оскорбленный волосатик. Неожиданно он подскочил длинным прыжком к барду и едва не вспорол ему левый бок. Ринулся снова. Лишь яблоко, хрустнувшее под его каблуком, спасло поэта от обещанной участи. Тут же его кто-то толкнул сзади, со всех сторон сыпались издевательские смешки.
— Песья ты морда! — вскричал Леос, сам уже разозлившись до желчного блеска в глазах. Отступил, извернулся и полосонул кинжалом по животу одуревшего противника.
Тот охнул и остановился.
— Меня?! Щегол! Ты порезал меня — Каррида Рэбба! — согнувшись и разведя мускулистые руки, он изумленно смотрел на пятно крови, расползающееся по низу рубахи. — Вы посмотрите! Он сумел меня!
— Стража! — снова судорожно заорала баба, тряся посохом над головой.
— Стража! — подтвердил кто-то со ступенек сцены, и действительно, звякая стальными нагрудниками, по проходу неслись вприпрыжку четверо хранителей порядка.
Оглянувшись, Леос тоже увидел верхушки шлемов над головами толпы и, не убирая кинжал, покосился на Каррида Рэбба.
— Все, хватит дурить! Текай, мордатый. Клянусь, шалости с их алебардами совсем неприятны! — бросил он своему полуумному противнику.
— Сам текай! Порхай пернатый! А Каррид Рэбб не убегает ни от кого! Ха! Каррид Рэбб! — выпятив челюсть, он повернулся и увидел, как толпа отхлынула, пропуская алебардщиков. — О, Балд Повелитель, но Каррид Рэбб очень не любит стражей! — воскликнул он и, подпрыгнув на месте, бросился по проходу, еще запруженному толпой любопытных.
Леос рванулся следом. Народ расступался перед ними и подзадоривал то беглецов, то проявивших неожиданную прыть стражей. С двух сторон воздух сотрясали вопли восторга и прекрасный разноязыкий мат. Кто-то, метнув вслед смутьянам небольшую тыкву, разразился диким хохотом. Хохот стал громовым,
когда один из стражей поскользнулся на ней и загромыхал, полируя ржавую броню о брусчатку. Смельчаки или люд совсем безголовый наивно полагали задержать нарушителей рыночного порядка и перегородили проход тележкой, только Каррид сие препятствие сразу не заметил, и нечаянно опрокинув его вместе с горшками, побежал дальше.
— Остановитесь, сукины дети! — визжал сержант, схватив в руку спадавший шлем. — Стоя-ять!.. — дальше его голос превратился в храп загнанной лошади. Когда они вырвались с рыночной площади, наряд алебардщиков отстал шагов на двести и почти потерялся в толчее у ворот, но тут возникла новая неприятность: со стороны товарного двора неслись еще пятеро гвардейцев муниципалитета.
— Сюда, волосатый, — Леос рванул спутника за рукав, и они побежали по улице к Росне. Ниже начинался квартал старых домов и мелких мастерских — там легче было спрятаться от полных служебного рвения вояк в лиловых плащах.
Свернув на кривую улочку, а потом еще за угол, бард вывел своего недруга в какой-то темный, заваленный поломанными бочками переулок, и там они нырнули в ближайшую подворотню. Большая лохматая псина, завидев непрошеных гостей, оскалилась и немило зарычала.
— Гав! — ответил ей Каррид, обнажив зубы свои и став едва ли не на четвереньки — псина, поджав хвост и взвизгнув, скрылась в щербатом проломе забора.
— Тсс, уважаемый! — прислушиваясь к топоту кованых сапог, Леос пригрозил изогнутым пальцем.
Скоро звуки погони затихли где-то близ набережной.
— Слушай, а кто ты такой? — глядя на Леоса, Рэбб прищурился, и дракон под его правым глазом стал похож на безобразного червяка. — Ты знаешь, что на тебе кровь самого сына Балда? — он оторвал от живота липкую от красной жижицы руку. — Кто ж ты такой?
— Я — принц изящных звонких слов. Сердечный соловей я. Но в драке — лев неустрашимый. А ты, мордатый? Откуда ты такой взялся? — бард с незлой усмешкой разглядывал низкорослого крепыша со странным, не гномьим и будто не человеческим лицом. Густоволосая грудь, выпиравшая из-под разорванной до половины рубахи, делала его похожим на огромную аютанскую обезьяну. — Архаэсский полугном — вряд ли.
— Я сын Балда, пернатый. Вообще-то я сам не знаю, кто я. Мать моя с Анраса родом. Хотя говорят, что бабка вышла с Тювских гор, и были в ее родне сами зубатые морки, — расстегнув ремень и задрав рубашку, он оглядел неглубокий порез. — Морки… вот поэтому я такой злой. Понял?
— О, да! Что ты бешеный, видно за сто шагов. Интереснейшие корни у твоей родни.
— Это еще не все. Мать моя — анрасская ведьма. Но вот кто отец, она сама определить затруднялась.
— Но ты же сказал, что ты — сын Балда, — рассмеялся Леос.
— А ты дурень бледноглазый. Балд — бог единовластный и я Его духовный сын. А вот по крови чей — вопрос очень мутный, как и все вопросы родства. Говорят, что мать мою сам Шет, частенько посещать любил. Ну нравилась она ему! Черно-рыжий, лохматый и необузданный не только в любви. Поэтому я такой отважный, дерзкий в любой склоке. Разумеешь?
Леос кивнул с почти серьезным лицом, подумав, что мать анрасца действительно была выдающейся женщиной.
— Но кроме шета, у нее много всяких еще было. Так много, что никто не знает, сколько и каких. Поэтому, я могу быть тоже очень разным. Но, прежде всего, я сын Балда. И странствую я тут по вашему безграмотному миру, чтобы нести великое Его Слово. Хочешь услышать Его Слово? — вздернув кустистую бровь, спросил он барда.
— От рождения мечтаю. Но лучше не сейчас.
— Тогда пошли выпьем. Нравишься ты мне, щегол, — Каррид шлепнул его дружески по плечу и направился к проходу на улочку. — Сразу понравился. С того момента, как ты мне на ногу наступил. А я еще с утра искал с кем выпить. Стоял возле храма Герма и искал. Жреца проходящего пытался принудить, даже ножик пришлось вытащить, но святоша сбежал — шакал плешивый. Сбежал, а денежки свои великодушно оставил. Гляди-ка, — анрасец дернул шнурок сзади на ремне и показал увесистый замшевый кошель. — Так что идем, друг. Во славу Балда и за наше святейшее знакомство. Идем! Чую я, что мы с тобой очень много полезных дел натворим.
— С радостью, божий сын, — согласился Леос. — Сердце мое околдованное с утра просит. Пойдем-ка в сторону порта.
* * *
После полудня Астра с Голафом долго бродили в порту. Отыскать корабль, отплывавший к Рохесу сегодня, им так и не удалось. Несколько суденышек по свидетельству грузчиков и другого, посвященного в разные портовые события люда, уже отправились к острову, и это случилось еще утром. Позже, около Часа Раковины молодой шкипер, бывший родом из Ланерии, сообщил, что завтра к Рохесу должна выйти «Фарилия» — небольшой торговый неф и любезно подсказал, как разыскать господина Брефта, бывшего недавним владельцем судна. Голаф отправился к указанной торговой конторе, а мэги Пэй, утомившись долгим хождением и не спадавшей жарой, решила подождать его под соломенным навесом припортового трактирчика. Взяла себе порцию прохладного локи и присела на лавке, дальше от нешумно кутившей компании.
— Одна сидишь? — чернявый и длинноволосый крепыш низенького роста, сжимая кружку, подошел к ней. — Девонька, одета ты хорошо. А деньги у тебя есть?
— Нету. Заработать пришла, — мэги кисленько улыбнулась.
— Не бреши только. Я видел твой богатый кошель, — нахмурившись, он опустился рядом, чуть расплескав по коленям шипевший эль. — Слушай, а давай его пополам разделим?
— Не могу, красавчик. Мне сальдики эти нужны. Так нужны, что я за них любому волосы выдеру вместе с головой. Давай лучше пополам твою безрукавку? Или глазики твои, которые так много лишнего видят? — с издевкой ответила Астра, шевельнув покрасневшими пальцами.
— Дерзишь, девчоночка. Смелая сильно. Я люблю смелых. Что ты не дурочка тряпичная, я еще с улицы приметил. Давай познакомимся: вот я — сын Балда самого, — произнес он значительно, выпятив крепкую нижнюю челюсть. — Запомни: Каррид Рэбб меня мать назвала.
— Да-а? Сам сын Балда! Очень забавно. А я — Рая Небесная, — мэги изящным жестом повернула руку ладонью вверх. — Можешь просто называть меня — Светлейшая.
— Могу, — с готовностью согласился анрасец и отпил эля, чуть не поперхнувшись пеной. — У меня друг есть. Так он ищет точно такую, как ты. С утра или еще раньше сердце его этим озаботилось. Да… он бедолага места себе не находит. Побежал он к знакомым мастеровым по мелкому делу, вроде побрякушку для нее соорудить. Должен скоро сюда подойти. Давай его вместе подождем?
— Давай, Каррид. И у меня есть друг. Представь себе, с ним такая же точно беда приключилась, — чуть наклонившись к его уху, доверительно проговорила Астра, — он тоже весь по мне страдает и тоже скоро должен сюда подойти. Всем нам будет очень приятно, если они здесь лбами встретятся.
— Истинно! Чувствую, тобой говорит мудрость бога Единого! — восхитился Каррид, шумно отпил из кружки и продолжил: — Ведь этих двух мучеников гонит одно и то же — сердечная любовь. А она, говорят, ум вышибает покрепче бочонка пьяного эля. Иногда так вышибает, что головы совсем не остается. Я в силу своей огромной мудрости много интересовался этим вопросом. Думал, как правильнее приложить его к жизни. Эй, девчонка! — он замахал рукой подавальщице, появившейся из-за завешанной пологом двери. — Ну-ка кружечку мне еще! И Рае Светлейшей посуду освежи!
— И что же? — поинтересовалась Астра, отставляя полупустую кружку. — Та огромная мудрость пошла тебе навстречу?
— Даже побежала. Балд ее мне нашептал. Вот так он говорил: твори вокруг себя так, чтоб тебя любили, а когда полюбят, то направь их любовь себе на благо, ибо, приятное тебе угодно и Ему Единому! — в подтверждение великих слов, Каррид встряхнул тяжелым кулаком. — Верь, Светлейшая, в мудрость Балда и многое из запретного пустым людям, станет открыто для тебя. Особо, когда ты творишь дела во славу Его.
— Пожалуй, я так и сделаю, — сказала Астра. — Нравится мне это. Жаль только, господин Рэбб, что нам расстаться пора. Вон мой безголовый появился, — она встала, поглядывая на идущего от пристани рейнджера. — Мудрость твою забираю с собой. Пока, — мэги прихлопнула анрасца по плечу и направилась навстречу к Брису.