Жена успокоилась и смирилась. Давно привыкла, что её тихий и спокойный Гриша крепче, чем гранит Александринского столпа. И характер у него несгибаемый. И если кто вдруг воспринимал Гришину флегматичность за слабость, очень сильно потом жалел. Потому как Васильев отвечал жёстко и так же невозмутимо. Так и ушёл на фронт Васильев, невозмутимо и несгибаемо. Обнял жену, обнял дочку Таню и пошёл неловко в вагон, куда грузилась его команда.
Если вспомнить всю жизнь Васильева, только один-единственный раз, наверное, улыбнулся Гриша широко, искренне, когда забирал дочку Танечку из роддома. Глянул на этот комочек, закутанный в пелёнки, прижал к себе и осмотрел всех шальными, счастливыми глазами…
Волонтёры переговаривались возле штабной землянки громко, весело. Обнимались со знакомыми, рассказывали, что там в Питере и вообще в стране. Григорий подошёл, тихо поздоровался, а потом стал помогать разгружать короба из машины.
— Вы из Питера? — спросил у Васильева один из волонтёров, и Гриша кивнул согласно, замерев с коробкой в руках.
Волонтёр, немного стесняясь, проговорил:
— Мы акцию делаем, бойцы наши читают детские письма из Питера. И мы хотели бы вас попросить тоже прочесть письмо. Дети пишут сами, от души…
Гриша отставил коробку и пошёл за волонтёром в землянку. Там усадили его возле печурки и сказали:
— Выбирайте любое письмо из детских! Это всё ребята из Санкт-Петербурга писали для вас, бойцов!
Гриша взял письмо, аккуратно и неторопливо развернул его, посмотрел на рисунок и принялся читать:
— Здравствуй, дорогой боец!
Васильев поднял голову, и волонтёр, записывающий всё на телефон, махнул рукой, мол, читай дальше. Доброволец принялся читать:
— Мы хотим поблагодарить тебя за то, что ты защищаешь нашу Родину. Мы гордимся твоим мужеством и твоей самоотверженностью. Мой папа тоже служит на СВО, и мы просим вас вернуться живыми и здоровыми после нашей Победы.
Гриша опустил глаза ниже и прочёл:
— Таня Васильева, 8Б класс, средняя школа № 303, Санкт-Петербург. — И перехватило вдруг дыхание. Он глянул неверяще на волонтёра и проговорил, задыхаясь: — Это же… дочки моей письмо!
— Как дочки? — Волонтёр подошёл ближе. Заглянул в листок с детским рисунком и спросил: — Вас как зовут?
— Г-григорий! Григорий Васильев. Это дочка моя. Триста третья СОШ. Восьмой класс! Вы… Вы! — По щекам добровольца потекли слёзы, и он, прижимая письмо к груди, вышел из землянки.
Волонтёр хотел было пойти за ним, но его остановил друг. Положил руку на плечо и проговорил глухо:
— Не трогай. Пусть побудет с собой… и с дочкой…
Шебекино не склоняется
Ровно год назад нацформирования ВСУ стали наносить массовые удары по нашей области, и первым под обстрелы попал город Шебекино. Жителей пришлось вывозить прямо под огнём РСЗО и ствольной артиллерии. Часть разместилась у родственников, часть — в пунктах временного размещения граждан. Вся страна встала на помощь, и в Белгородскую область потянулись фуры с гуманитарной помощью. И всё это время белгородские журналисты работали, чтобы рассказывать о том, что происходит с городом и его жителями.
Я всегда любил и продолжаю любить Шебекино. И всегда считал и считаю, что это один из самых красивых небольших городов не только в нашей области, но и в стране. Чистые, аккуратные улицы, уютные дома, красивая набережная и свой, ни с чем не сравнимый стиль выделяют этот город из ряда других. Делают его самобытным и очаровательным.
Но вот уже год как при слове Шебекино я представляю совсем другую картину, которую наблюдал ровно год назад: пустые, вымершие улицы, горящие, тлеющие дома. Разбитые осколками окна, витрины. Возле повреждённого здания слева от площади мы сидим на скамеечке с коллегой Сашей Коробовым, и он с интересом рассматривает осколок, застрявший в металлическом профиле скамейки. Ковыряет его пальцем и говорит:
— А мы как раз тут под обстрел попали…
Обстрелы Белгородской области начались с самого начала СВО. Оттого и объявляли в некоторых приграничных населённых пунктах, таких как Журавлёвка и Нехотеевка, режим чрезвычайной ситуации. Да и в сам город Шебекино прилетало не раз. Причём били нацисты всегда в те места, где могло быть максимальное количество людей. Обстреливали физкультурно-оздоровительный комплекс, рынок, детский магазин, однако обстреливали хоть и регулярно, но не массированно.
Массированные обстрелы начались с прицельного удара по пункту временного размещения граждан в пригороде Шебекино. Тридцатого мая из ствольной артиллерии нацисты ударили по жилым корпусам, где находились женщины и дети. От больших жертв уберегла случайность. Первый снаряд ударил в административный корпус, и люди успели выбежать из спален в укрытия. Второй снаряд прилетел в жилой корпус, когда там никого не было. К сожалению, тогда погиб охранник ПВРа. Но женщин и детей успели вывезти в безопасное место.
Ночью 31 мая ВСУ нанесли массированный удар из реактивных систем массового огня по Шебекино. Очевидцы, с которыми мы общались, вспоминали, что посреди ночи стало светло как днём. В городе вспыхнули пожары, а взрывы следовали один за другим. У кого был свой транспорт, спешно покидали город, остальные ждали эвакуации. Уже позже станет известно, что нацисты обрушили на город в этот день более двухсот снарядов и ракет!
Тогда и проявилась взаимовыручка и невероятная отзывчивость земляков. Людей из города из-под обстрелов вывозили сотрудники МЧС, администрация, полицейские и бойцы территориальной обороны. Всё осложнялось тем, что нацисты из ВСУ прицельно били по автобусам, и вывозить на пассажирском транспорте людей не представлялось возможным. К шебекинцам присоединились волонтёры со всей Белгородской области. Они на своих машинах прорывались в атакуемый город и с риском для жизни привозили воду и еду оставшимся, а также вывозили желающих оттуда.
Шебекинцев развозили по пунктам временного размещения граждан по всей области, но большая часть была расселена в Белгороде. А вся страна откликнулась на трагедию Шебекино. Фуры с гуманитарной помощью шли из Воронежа, Курска, Орла, Москвы и других регионов. Покинувшим город мирным жителям раздавали всё, от одежды и продуктов до постельного белья и химии. Правительство области нашло возможность оперативно произвести выплаты пострадавшим от обстрела шебекинцам. И все с болью в сердце ждали изменения оперативной обстановки…
Шебекино в те жаркие июньские дни представлял собой жутковатое зрелище. Я помню, как мы приезжали туда работать и внимательно слушали звуки, чтобы успеть спрятаться в случае обстрелов. Как прятали машины под деревья, чтобы не увидели их вражеские дроны и не ударили прицельно по журналистам и волонтёрам. Я помню обезлюдевшие, опустевшие улицы, по которым бегали стаи собак. И запах гари…
Гарь пропитала в городе практически всё. Куда бы ты ни направился, везде воняло этой гарью, а иссечённые осколками, частью выгоревшие дома зияли провалами разбитых окон, вывороченных рам и дверных проёмов. Страх витал в городе, потому как в любой момент солнечный день мог превратиться в ад из-за очередного обстрела ВСУ. Но, несмотря на это, часть жителей осталась в родном городе и пыталась там выжить.
Несколько дней в городе не было воды, электричества, и я помню, как пожилая женщина показывала нам дорогу к речке, где они, оставшиеся в городе, набирали воду на стирку и бытовые нужды. Питьевую воду и еду им привозили волонтёры, сотрудники администрации и бойцы самообороны. А жители, переждав в укрытиях очередной обстрел, выходили на улицу, чтобы посмотреть, кто остался. И чтобы показать, что они живы…
Удивительно, но даже в это время в городе остались работающими два магазина. И там люди могли купить самое необходимое. А эти магазины, эти люди, выживающие под обстрелами, стали духом Шебекино, его несгибаемой волей.
Через несколько дней наша армия смогла отогнать артиллерию и реактивные системы врага на более-менее безопасное расстояние. И город сразу начали восстанавливать. И зазвучал лозунг «Шебекино не склоняется».
Пятого июня в городе восстановили подачу электроэнергии. А через день или два и подачу воды. Мы работали там, и было жутковато смотреть, как коммунальщики в ещё пустом городе забираются в люки, включают воду, проверяют напор. И как смотрят всё время в небо, потому как в небе, таком безоблачно-синем, тихом, таилась смертельная угроза. Именно там висели дроны врага, ищущие любое движение. И именно оттуда, из этой сини летели потом ракеты и снаряды на мирные кварталы…
И, несмотря на это, в разных концах города начали появляться восстановительные бригады, разбирающие завалы. Большей частью строители были из Шебекино, но позже на помощь им пришли и коллеги со всех уголков области.
К тому моменту в городе к запаху гари прибавился и запах гнили. Продукты, оставшиеся в городе, без электричества протухли. Люди, приезжая в город, выкидывали это всё на улицы. И вновь администрация городского округа сработала на отлично. В городе появились мусоровозы, и эти машины в экстренном порядке стали вывозить мусор.
А день или два спустя муниципальные и государственные служащие, надев бронежилеты и каски, поехали в Шебекино, чтобы описать ущерб, нанесённый городу. Полного масштаба разрушений ещё даже никто не представлял, и чиновники, обливаясь на жаре потом в бронежилетах, тщательно переписывали повреждения. Улица за улицей. Дом за домом.
А потом в город стали возвращаться жители. И восстанавливать разрушенное. Началась огромная, кропотливая работа. Запомнилось, как журналист Первого канала, поехавший с нами в Шебекино, увидел работников благоустройства, поливающих клумбы, удивлённо присвистнул и сказал:
— Это невероятные люди! Даже цветы не бросают!
И шебекинцы не бросали ни цветы, ни животных. И волонтёры, сотрудники администрации возили в город корм для оставшихся бесприютными животных. Принимали заявки от хозяев, перелезали через заборы и кормили собак, кошек…