— Как вы на таком морозе воюете? Не холодно? — спрашиваю артиллеристов.
— А вы пару снарядов перенесите — и сразу согреетесь, — хохочут мужики.
Здесь добровольцы. В подразделение пришли ещё летом и вот уже четыре месяца на переднем крае.
— Самому молодому у нас двадцать семь лет, — рассказывает 48-летний боец. — Остальные постарше. Все пошли воевать сами. И я также. Сделал домашние дела, подбил итоги — и в военкомат!
Высокий крупный мужчина постоянно сыплет шутками и совсем не знает, что такое уныние. Когда я спрашиваю, что за палка стоит позади оружия, весело хохочет и начинает рассказывать:
— Эта палка помогает прицеливаться орудию. Выстрел на «Гиацинт-Б» состоит из двух частей — снаряда и заряда. Вначале заряжается снаряд, а затем, в зависимости от расстояния, уменьшенный заряд или полный. Перед тем как производить расчёты, командир по карте смотрит расстояние, определяет, каким зарядом работать, а после с помощью программы производит расчёт. Далее прицел выставляется. Прицел — это вверх-вниз, а угломер — вправо-влево. Теоретически дальность «Гиацинта» — до двадцати восьми километров. Стабильно на двадцать пять — двадцать шесть километров мы работаем. Надо же ещё учитывать рельеф местности, температуру воздуха и так далее. Всё влияет на дальность и точность стрельбы.
Один из артиллеристов буднично рассказывает:
— Когда отработаем по цели, может пойти ответка[2]. Прятаться будете сюда! — И тычет рукой в неприметную щель в земле.
А там что-то среднее между окопом и блиндажом. Такие сооружения у нас в селе копанками называли. Узкий лаз вниз со ступенями, а там — небольшое помещение с двумя топчанами по краям. Сама копанка обшита деревом и поверх затянута клеёнкой. Не ткни в неё рукой артиллерист, я бы и не заметил это сооружение. В них боги войны и пережидают ответный огонь вражеской артиллерии. А после выходят и вновь работают. Внутри даже в сильные морозы плюсовая температура, и отдыхать в спальнике вполне комфортно.
Спецназ Росгвардии выдвинулся к обнаруженной цели, чтобы с места координировать работу артиллерии. А мы застыли в томительном ожидании. Один артиллерист на связи, ещё один — возле орудия. Остальные — около снарядов, передают по кругу металлическую кружку с горячим чаем.
— Сюда не становитесь! — предупреждает наводчик «Гиацинта». — Тут ударная волна идёт. Деревья ломает, не то что человека. Недавно КамАЗ мимо ехал, так у него даже лобовое стекло потрескалось.
Узнать о том, что наши спецназовцы на месте, мы сможем только одним способом, когда дадут приказ стрелять. Полетит первый пробный выстрел, а бойцы Росгвардии сразу подкорректируют огонь. И потом уже начнётся настоящая работа.
И тут оживает артиллерист на связи:
— Заряжай!
Артиллеристы быстро подносят тяжеленный снаряд весом более полуцентнера.
— Второй заряжен! — докладывает наводчик орудия.
— Прицел 306! — кричит командир «Гиацинта».
Артиллерист быстро крутит ручку.
— Угломер 095! — добавляет командир.
И вновь боец что-то вертит.
— Один снаряд — огонь!
— Выстрел! — кричит артиллерист, и пушка бахает так, что начинает звенеть в ушах. Сквозь этот звон и слышу:
— Второй, расход один!
Спецназовцы начинают корректировать огонь, и десяток снарядов уходит в цель. Уже потом мы узнаем и увидим на видео с коптера, что цель была поражена блестяще. И спецназ, и артиллеристы отлично сделали свою работу. Итог — десятки уничтоженных нацистов и сразу восемь единиц техники. И когда едем назад, встречаемся с боевой машиной пехоты, на которой и выезжали бойцы Росгвардии на корректировку огня. Над машиной гордо реет чёрный флаг с черепом и костями — символ успешного выполнения работы.
Командиру группы спецназа всего 27 лет. Он — потомственный офицер уже в третьем поколении. А средний возраст бойцов его группы — 35 лет. За их плечами — сотни успешных операций. Сколько уничтожено врага и его техники, даже подсчитать трудно.
— У нас все взрослые, — улыбается командир. — Все профессионалы. Офицеры и прапорщики. С учётом реалий войны перестроились на ходу. Научились работать с миномётами, ПТУРами[3], стали вести разведку с коптеров. Получается у нас неплохо. Поразили много опорных пунктов, техники, радиолокационных станций, миномётных расчётов. Мы на ходу учились. У кого-то «летать» больше получается, у другого математический склад ума, и он командир миномёта. Мне нравится БМП водить. С первого дня спецоперации работаем. И настрой у нас боевой, брат за брата всегда!
Очень хорошо спецназовцы отзываются о белгородских волонтёрах.
— Вы знаете, у вас невероятно сильное, крепкое волонтёрское движение! — говорит командир.
— Вы передайте, пожалуйста, если сможете, — просит ещё один спецназовец, — всем белгородцам большое спасибо за помощь, приём, доброту!
Я обещаю передать, и тут один из военнослужащих Росгвардии огорошил:
— А от меня просто привет малой родине!
Выяснилось, что в прославленной группе состоит и наш земляк. Служит давно, вместе с товарищами делает всё, чтобы приблизить победу и прекратить, наконец, обстрелы родной земли.
Уже когда собираемся уезжать, спрашиваю командира:
— А почему у вас флаг пиратский?
— Это не пиратский, — эмоционально объясняет офицер. — Это флаг казацкого генерала Бакланова, принимавшего участие в русско-кавказской войне XIX века. На нём изображены голова Адама со скрещенными костями и окончание молитвы «Символ веры»: «Чаю воскресения мёртвых и жизни будущего века. Аминь». Мы помним славные традиции нашего народа, потому и выбрали для себя именно такой флаг.
Эверест!
Альпиниста Сергея Николаевича Шевченко знают не только в родной Белгородской области, но и далеко за её пределами. Он побывал на всех высочайших вершинах мира — в двадцати горных регионах на пяти континентах. Объехал 42 страны и водружал флаги России и Белгородской области на Эвересте, Аконкагуа и других знаменитых вершинах от Африки до Северной Америки. А полгода назад Сергей Николаевич принял ещё одно непростое решение — стать участником специальной военной операции. И в составе добровольческого формирования отправился на фронт командиром взвода.
Своё 68-летие он отметил выполнением боевых задач. «Белгородские известия» поговорили с известным альпинистом и добровольцем и узнали, почему Шевченко принял такое решение, как ему служится и какой настрой у возрастного добровольца…
Сергей Николаевич в своим 68 лет выглядит отлично. И чувствует себя на зависть многим молодым.
— Когда я пошёл на специальную военную операцию, многие задавали вопрос, зачем я это сделал. Возраст уже немолодой. На тот момент мне шестьдесят семь лет было. В военкомате, конечно, мне отказали. В моём возрасте служить по контракту уже не берут. Но в добровольческом корпусе Министерства обороны РФ менее строгие ограничения. Учитывая мою спортивную подготовку, меня допустили к прохождению физических нормативов. Надо было минимум восемь раз подтянуться, пробежать сто метров меньше чем за двадцать секунд, а также пробежать два километра.
В этом отношении помог очень альпинизм. Он заставляет заниматься собой, так как ты не сможешь ходить в горы без серьёзной физической подготовки. Это огромная физическая нагрузка, как и эмоциональная. Потому нормативы я сдал без проблем. И, учитывая мою подготовку, как офицера запаса и как специалиста, меня приняли в отряд. Я заключил контракт на полгода и нахожусь на службе в добровольческом отряде. Должность — командир взвода.
Естественно, я не мог не спросить Шевченко о мотивации. Ведь принять такое решение в возрасте 67 лет, пусть даже с великолепной физической подготовкой, многого стоит. И тут Сергей Николаевич ответил, что решение это было созревшее, осмысленное:
— У меня есть мотивация, как частная, так и общая, — рассказывает командир взвода. — Если говорить о частной, то тут всё просто: у меня уже, к счастью, пять внуков — пять мальчиков. Старшему тринадцать лет, младшему нет и года. Мой зять — ветеран боевых действий и боевой офицер. И мне хотелось бы, чтобы мальчики видели пример не только отца, но и деда.
Мои два деда прошли всю Великую Отечественную войну, вернулись живыми, хоть и израненными. Мой отец тридцатого года рождения, поэтому очень переживал, что не смог попасть на войну, так как был слишком маленьким. А я переживал, что я слишком рано родился и в моём возрасте участвовать в боевых действиях очень сложно. Но я всё же сумел попасть на СВО, чему рад. Ведь кроме мотивации частной, чтобы мои внуки могли гордиться дедом, есть ещё мотивация общая. Она основополагающая.
Специальная военная операция чётко разделила нашу страну на два лагеря — тех, кто поддерживает, понимает, помогает, и тех, кто хочет отсидеться в стороне. Я — патриот своей Родины и отношусь к первому лагерю. При всей сложности, тяжести, при том, что, конечно же, боевые действия — это боевые действия, поэтому потери есть, раненые есть, у нас имеется чёткое понимание, что страну нужно защищать!
Мы здесь, и в отряде, и в корпусе, и мобилизованные, и контрактники, и добровольцы, все мотивированы тем, что мы защищаем нашу великую, большую Родину. Я побывал в сорока двух странах мира и могу с уверенностью сказать, что лучше, интереснее, богаче и прекраснее, чем наша Россия, нет страны в мире! Наверное, поэтому я и нахожусь здесь для выполнения задач, заявленных Президентом России в рамках специальной военной операции. И потому мы стараемся максимально выполнить всё, что необходимо.
Сергей Николаевич рассказывает, как остро ощутил на фронте боевое братство. Как ощутил общность со своими коллегами-добровольцами, ушедшими отстаивать свою Родину.