Мы бежим по двору под выматывающие душу звуки, и замдиректора ещё успевает на ходу отдавать указания и поторапливать людей. По лестнице спускаемся вниз, в подвал, где уже стоят сотрудники магазинов и немногочисленные покупатели. Все спустились в убежище буквально за полторы-две минуты…
Уже в убежище разговариваю с людьми. Продавцы вчера во время прилётов были здесь — совсем молодые парни и девушка с серьёзными глазами.
— Расскажете, что происходило вчера? — спрашиваю я и достаю телефон.
— Без видео, — отрицательно качает головой один из продавцов.
— Да и что рассказывать? — добавляет второй. — Здесь те, кому вчера повезло. Больше и рассказать нечего!
— У нас тут вчера спрашивали, страшно ли было, — опять говорит первый. — Более глупого вопроса я даже не слышал!
Мы молчим, потому как все, пережившие хоть один обстрел, и так понимают всё…
Возле универмага «Маяк» было сразу два прилёта. Один — на пешеходном переходе, а второй — напротив кинотеатра «Победа». Там асфальт чёрный, обгорелый. И воронка от падения чешской ракеты.
— Тут вчера восемь машин горели. В одной из них мужчина был, сгорел в машине, — рассказывает мне местный житель Владимир. — Жутко было, конечно. Пытались вытащить, спасти, но такой жар стоял!
Мужчина безнадёжно машет рукой, а я спрашиваю:
— Много людей помогали?
— Да почти все. — Владимир смотрит на меня грустно. — Единственное, не все же медики. Как там перевязать, жгут наложить, не каждый знает. Я вот не знаю, теперь учиться буду. Говорят, девочка вчера умерла возле «Маяка» оттого, что жгут вовремя не наложили. Но мы помогали, кто чем мог. Уносили с улиц, вызывали скорую, бинтовали, раны пережимали. Тут же такой ад творился!
Возле теологического факультета глава управы № 16 Максим Аносов общается с людьми, чьё имущество пострадало во время террористической атаки. Подробно рассказывает, как будут подсчитывать ущерб, когда придут оценщики. Работает сразу и психологом, утешает, говорит, что волноваться не о чем, всё восстановят, всем помогут и никого не оставят с бедой один на один.
— Работаем тут все — мэрия, сотрудники управ! Составляются акты повреждения жилых помещений, описываются и указываются повреждённые проёмы, мебель, техника, внутренние повреждения, после чего также акты передаются. Первая задача — работают все подрядчики, занимающиеся остеклением, чтобы застеклить все дома, и в квартирах было тепло. Составляются акты повреждений хозяйствующих субъектов. Все работают, все на местах, помогают все! — уверяет меня глава управы.
Впрочем, я и так это вижу. На улицах сотрудники благоустройства, спасатели, полицейские, бойцы белгородской теробороны. Все они во время трагедии проявили себя героически. Спасали людей, помогали устранять последствия атаки, охраняли имущество жителей и наводили порядок.
Возле универмага «Маяк» на скамейке возле иссечённой осколками скульптурной композиции люди устроили стихийный мемориал. Несут туда цветы, мягкие игрушки в память о погибших от террористической атаки. Подходят молча, возлагают цветы, ставят игрушки и крестятся. Прошу сказать хоть что-то, но люди отмахиваются. Говорят «извините» и уходят так же, молча. Один из пришедших, мужчина в возрасте, рассказывает мне:
— Мы пришли с дочкой и зятем. Решили почтить память. И слов нет у нас.
Буквально за полдня скамейка заполнилась цветами, а на другой день этих цветов уже было море. И белгородцев не пугали ни сирены, ни ракетная опасность…
Вячеслав Гладков сообщил, что в Белгороде сейчас работает 14 подрядных организаций, из них 170 человек работают на установке окон. Из 3700 поврежденных квадратных метров окон и балконов к Сочельнику застеклили уже больше трети — 1300 квадратных метров. Город залечивает физические раны руками строителей, сотрудников благоустройства, кровельщиков и стекольщиков. И только никто не знает, как скоро получится залечить раны душевные…
Мама двоих бойцов СВО ждёт с фронта своих сыновей
Наталья из Прохоровского района вырастила настоящих патриотов. Николай и Владимир — братья-близнецы — с детства были болезненными. Даже группу инвалидности получили. Но ни сами родители, ни братья рук не опустили. Занимались, набирались сил.
В 2 года и 4 месяца мальчишки пошли, потом начали активно заниматься спортом, и к окончанию школу уже никто не сказал бы, что мальчишки когда-то были инвалидами. А Владимир и Николай окончили техникум и решили идти в армию. Врач их предупредил, что с их прошлым диагнозом никто не возьмёт ребят служить. Тогда братья спрятали документы и прошли комиссию с чистого листа, попали в инженерные войска.
Сейчас оба брата на специальной военной операции, защищают интересы своей Родины. И хотя один служит по контракту, а второй мобилизован, оба сделали свой выбор осознанно. Отец и мать гордятся сыновьями, хотя очень за них переживают…
Наталья Ивановна встречает меня на крыльце и провожает в дом. Волнуется, но видно, что ей приятно рассказывать о своих детях.
— Ребята мои патриоты. И очень целеустремлённые. В детстве у них был медотвод от физкультуры, а они всё равно ходили, занимались. Когда потребовалось идти на комиссию в военкомат, оба спрятали медицинские карточки свои дома, чтобы о детских болезнях не знали, и пошли с чистого листа. Сказали: мол, будем Родину защищать! Сколько и кто ни уговаривал их — ни в какую! Будем служить, и всё тут!
В итоге братья-близнецы попали в инженерные войска. С честью отслужили, после чего Владимир решил вернуться домой, на гражданку, а Николаю военная служба пришлась настолько по душе, что он подписал контракт и вот уже семь лет служит в Российской армии сапёром. Брат его вернулся на гражданку и работал оператором на производстве, а когда началась мобилизация, по повестке пошёл служить на СВО.
В детстве, по воспоминаниям мамы, Коля и Вова были не просто шустрыми — гиперактивными:
— Везде всё успевали. И баловались, конечно, пацаны на то и пацаны. Но и мне помогали крепко! Мы хозяйство большое держали: коровы, телята, огород. У них ещё старшая сестра есть, так что семья у нас многодетная. Муж на целый день на работу уходил, он — слесарь контрольно-измерительных приборов и автоматики, а я на ферме работала оператором машинного доения. Дома чаще бывала. Но одной по хозяйству справляться тяжело было бы. Коля с Вовой приходили из школы и сразу кидались помогать! Вместе со мной за скотиной ухаживали, в огороде работали, еду готовили. Они, кстати, и сейчас прекрасно готовят, любой поварихе фору дадут!
За семь лет контрактник Николай много где послужил и побывал. Сапёром работал в Лаосе. А с началом СВО отправился и в зону проведения специальной военной операции. Наград у сержанта уже очень много. Медали Жукова, «За воинскую доблесть», «За разминирование». Четыре лаосских медали от благодарного правительства. Там наши ребята проводят разминирование территории.
— Они оба у меня молодцы. Оба Родину любят, страну. Но характером разные совсем, хоть и близнецы. За Колю я меньше волнуюсь, — признаётся Наталья Ивановна, — он более спокойный, много лет работает. А вот за Володю больше переживаю. Он в разведроте. Тоже сапёр. И как я — эмоциональный, переживательный. Всё ему надо, везде лезет. Когда повестка пришла, я дома была. Звоню ему: «Брать, не брать?» Он сразу: «Бери! Пойду! Брат там, а я дома отсиживаться буду?» И без раздумий на специальную военную операцию пошёл!
Владимир, как и брат, проявил себя достойно. Через полгода участия в СВО уже награждён медалью.
— Что пишут, что рассказывают? — спрашиваю у Натальи Ивановны.
— Ой, пишут, что всё хорошо и что хорошо будет! Наше дело правое, и победа будет за нами! — улыбается мама близнецов. — Волновать не хотят. Хотя я понимаю, что служба у них опасная. Коля и в «Азовстали» был, и под Кременной. Уже все названия населённых пунктов выучили с мужем, где и что происходит. Ждём, волнуемся. Связь не всегда ведь есть. Иногда неделями не выходят на связь. Потом появляются.
— А кто они по образованию?
— Технологи пищевого производства, Корочанский техникум заканчивали. А они же такие — ни минуты на месте! И с парашютом прыгали в ДОСААФе, и волонтёрили! Бабушкам, дедушкам помогали. Ни одно мероприятие без них не проходило. Помню, приезжаю туда на родительское собрание, а мне комендант общежития: «Ой, да когда же они у вас отдыхают? Голова от них кругом!» А когда закончили учиться, комендант чуть ли не в слёзы: хоть бы ещё таких же отзывчивых Бог послал! Никогда ни в чём отказу не было!
Наталья Ивановна показывает мне видео Николая, где он рассказывает журналистам о работе, о своих мечтах:
— Нацисты минируют дома, машины, даже трупы. Боеприпасы в основном натовские. Приходится осторожно работать. И людей жалко. Сидели люди в подвалах. Еды и воды нет, света не видели. Им хочется дать надежду, чтобы они ощутили себя людьми. Живыми. Чтобы жизнь у них была мирной и безоблачной, — рассказывает сапёр, а мама его с нежностью смотрит на сына.
— Знают, за что сражаются, — уважительно говорю ей, и Наталья Ивановна кивает:
— Конечно, знают! Понимают всё. Но, знаете, ненависти у них нет к украинцам, настолько человечные. Наоборот, жалеют даже. Говорят: плохо, что попали под американское влияние. Стали пушечным мясом для чужих интересов. Коля вначале говорил, что контракт закончится — уйдёт, а сейчас уже говорит, что не будет уходить на гражданку, пока своей стране нужен.
В апреле у братьев-близнецов день рождения. Им исполняется по 27 лет. Наталья Ивановна говорит, что и одному и второму примерно в одно время должны дать отпуск, и она ждёт детей с нетерпением.
— Так хочется увидеть! Соскучилась очень.
— Чем встречать будете?