– Куда бы мы ни пошли, местные люди принимают, встречают нас с распростертыми объятиями. Восемьдесят-девяносто процентов населения хорошо к нам относятся. Когда мы вошли в Запорожье, люди вставали на колени, молились, говоря о том, что давно ждали этого. Им и самим-то есть нечего, а в руках у них у кого пара яиц, у кого два куска хлеба – протягивают нам в качестве гостинца… Очень трогательная была картина.
В ходе разговора морпех поднял очень важную и серьезную проблему. Героически сражающиеся парни не получают причитающихся им наград, орденов-медалей России, то есть их подвиги не оцениваются должным образом. Оказалось, что расстраивают воинов и их командиров долгие блуждания отправленных в Министерство обороны наградных бумаг, что они не доходят. В этом деле много бюрократизма, пресловутый человеческий фактор вставляет палки в колеса. Да, руководство республики в этом деле впереди, Башкортостан своими орденами-медалями поднимает боевой дух наших бойцов. И все же если бы должная оценка приходила и из столицы нашей страны, то не надо объяснять, какая это была бы мощная мотивация. Не из-за блестящих медалей по большому счету они идут в огненное пекло, однако проливающий кровь за свою страну воин должен иметь славу, награды. На вершину своей славы он не ползком взбирается, а взлетает отважным орлом, смелым соколом.
Когда джигит в сраженье победит,
С ним верный конь приходит домой.
А если им придется в землю лечь,
Их слава пролетит над землей.
Не зря же так поется в народной песне «Азамат».
– Характер здесь можно очень легко сломать. Если в первой атаке испугался, растерялся, потом люди долго мучаются, не могут встать на ноги, прийти в себя. Особенно маменькины сыночки. Поэтому их надо растить смелыми, спортсменами, приучать читать книги о героях, отважных людях, смотреть патриотические фильмы. Если солдат потом окрепнет, он превращается в дуб, в сталь, не гнется, не ломается, даже не горит. Настоящие мужчины смерти не боятся, они стараются не попасть в плен. Поэтому, если понадобится, один патрон всегда, – Боцман прикоснулся рукой к груди, – при себе. Наша армия сильна. Очень хорошая техника, БМП-3, оружие. Все современное, компьютеризированное. Нужны лишь подготовленные должным образом специалисты, и, повторюсь, в бой должны вести грамотные, храбрые офицеры…
Останавливаемся возле едва не разваливающегося дома из красного кирпича.
– Азат Шамилевич здесь. Вчера посреди ночи вышел с передней линии и тут остановился.
Услышав эти слова, я очень удивился. Только мы вошли через ворота, из этой развалюхи вышли парни. Среди них и вправду шел Бадранов. Чтобы враг не пронюхал, видно, выбрали этот заброшенный дом. Вот оно как на поле боя, вице-премьер ли ты, простой ли солдат – везде сон неприхотлив, лишь бы было где голову преклонить.
Бадранов поздоровался со всеми объятиями. И в этот момент откуда-то появился щенок, стал бегать под ногами парней. Тринадцатый свалил его и начал ласково щекотать по животу, а тот как зарычит, а затем попытался за пальцы ухватить зубами.
– Смотри-ка, какой злой, – сказал Азат, а затем прижал его к груди.
Оказалось, судьба у щенка не простая. Родился он в условиях военных действий, иначе говоря, под огнем. К сожалению, мать его погибла. Бойцы батальона имени Доставалова случайно обнаружили этот живой комочек и взяли к себе. Он у них окреп, встал на ноги. А теперь вот уже и кусаться пытается.
Боцман широко улыбнулся:
– Вижу, он вам понравился, командир, – сказал, обращаясь к Бадранову. – Это создание Божие, друг наш Азат, хотим подарить тебе. Зовут его Персик. В последнее время он нас согревал, настроение поднимал. Вон, уже как взрослый пес рычать начал. Пусть теперь Всевышний подарит ему очень хорошую судьбу, – заключил Боцман.
– Спасибо. Персик поедет в Башкортостан, в Архангельский район. Дети мои будут за ним смотреть, вырастят. И то правда, пусть живет в мирной жизни, и пусть у него будет счастливая судьба.
С этими словами Азат опустил щенка на землю, а тот старался прислониться, приласкаться к ногам каждого из нас, искал тепла, цепляясь за штанины, хотел играть. Каждый с удовольствием гладил его, ласково трепал за шерстку.
Впереди нас ждут неотложные дела, поэтому спешно выдвигаемся. Персик увязался за нами до ворот, затем немного постоял, а когда Тринадцатый посвистом позвал его, он побежал к своему новому хозяину. Живой комочек, ковыляя-ковыляя, покатился к своей счастливой жизни.
Дальше наша дорога пошла в сторону леса. Ехали себе потихоньку, вдруг неожиданно, заставив вздрогнуть, из леса выскочил парень и махнул рукой. Мы, чтобы не было видно машины, заезжаем в лес из невысоких, в два-три метра, деревьев и останавливаемся. Не успели выйти из двух машин, как их тут же накрыли маскировочными сетями.
– Наденьте как следует бронежилеты, не снимайте, в любой момент могут быть прилеты, – еще раз предупредил нас Боцман.
Под согнутыми деревьями проходим вглубь. Как будто это какая-то арка-дверь. В лесу тихо-тихо… Внутри оказалось нечто вроде небольшого поселения.
Лес – это, конечно, громко сказано. Подобие нашей рощи, деревья в локоть толщиной, но очень густо стоят. Тропинки проложены в разные стороны. Показалась группа солдат, в печке огонь горит, наверху водружен казан, кто-то чистит оружие, кто-то спокойно курит. В сторонке высотой с метр зеленый занавес, туда заходишь, лишь согнувшись. Постелены матрасы, на сучьях деревьев развешаны разные вещи. Это место для сна, отдыха. Чуть дальше, под землей, вырыта комната. На лежащие сверху 10-15-сантиметровые бревна накрыт брезент, а на него толстым слоем насыпана земля. Подумав, что это блиндаж, спускаюсь по земляным ступенькам вниз, но оказалось, что это склад для хранения продуктов питания и других предметов, утвари.
Лес, лес, святой лес – дворец под зеленой крышей! Это мир с таинственной силой. Темный лес не страшен, страшно не увидеть его весь, так говорят в народе, и это верно. Он охраняет здесь солдат. Маскировка. Все же тревожно на душе. И только зудение комаров возвращает к обычной жизни.
Второй полк пока в зоне ожидания, то есть ждут команды выдвижения вперед при готовности всех военных. Враг не знает их позиций. И не должен знать. Это большой секрет. И нас строго предупредили, что нельзя упоминать, указывать о нем в своих сообщениях, ни в письменном виде, ни фотографиями.
Где-то здесь спрятаны военные машины пехоты. Видимо, они в другом месте. Во всяком случае, в этом лесочке на глаза на попадались. Они появятся лишь в необходимый момент, наводя страх на врага.
– Без техники типа БМП мы лишь пешие, то есть просто пехота. И без них мы бессильны. Девяносто процентов всей нашей работы делает техника, мы на нее опираемся. Мы день и ночь в боевой готовности. С получением приказа сразу выдвигаемся, – говорит ротный командир Карпыч, очень живой, проворный, быстрый парень. Как раз он нас и встречал при въезде в лесок. Видно, что очень серьезный.
Знакомлюсь с Латипом. Он из Илишевского района. Здесь уже около года. Водитель-механик БМП. Говорит, что приехал сюда не за деньгами. Служил в армии, имеет большой опыт. Когда стали набирать в большом количестве добровольцев, которые и автомат-то держать не умеют, ему стало жалко их, и он сам записался. Участвовал в жестоких сражениях в Запорожье, в Херсоне. Не очень охотно вспоминает то время, тогдашние бои. Во время разговора все время говорит: «Не надо, не будем об этом». Может, не хочет жить нехорошими, мрачными мыслями, воспоминаниями. На вопрос о том, не снятся ли ему погибшие товарищи, тоже уходит от этой темы, одно твердит: «Не надо, говорить об этом не надо». Возможно, просто боится сглазить свою живучесть, что не погиб в той мясорубке. Как бы там ни было, но вспоминать прошедшее не любит. Когда спросил его о житье-бытье, ответил просто:
– Вот здесь и живем. Вон, палатки стоят. Не жалуюсь. Еды хватает. С ребятами между собой дружны. Живем как одна семья. Привыкли друг к другу, – заключил он.
Здесь их 17 человек. Собрались из разных мест. Многие из парней вместе начинали, вместе прошли боевые дороги. Новичков только трое-четверо. Если внимательно посмотреть, то каждый чем-то занят.
– А разве можно огонь разжигать? – спрашиваю.
– Стараемся особо не разжигать, только если надо что-то по-быстрому сготовить, без огня ведь не обойтись. Днем дыма не видно, быстро расходится среди деревьев. Коптеры днем летают без тепловизоров. Ночью разжигать огонь ни в коем случае нельзя. Иначе тепловизоры его быстро заметят. Большинство наших действий, движений совершаются ночью.
– А коптеры опасны?
– Да как уж сказать, опасны… Снаряды, гранаты могут сбросить. Они же как доносчики, видят, где мы находимся, и докладывают. Мою первую машину так разбомбили. Только из ремонта пришла. В БМП нас трое было: командир, водитель и наводчик. И ни одному из нас ничего не было.
Очень спокойно рассказывает. То ли сам себя настроил на такой лад, то ли же уже привык к такой военно-полевой обстановке. А он продолжает:
– Если уж у тебя на роду написано, судьбой предначертано, значит, и на тебя упадет.
– Выходит, и сюда может упасть?
– Очень даже может. Если только обнаружат точку… Там тоже не дураки сидят. Это поле сражения, брат, тут опасность везде есть. Хотя с утра до ночи в небе летают коптеры, беспилотники, если подумать, это место для нас считается еще спокойным.
Эти слова совсем уже удивили меня. Крепкий это парень, настоящий воин.
– Люди по-разному принимают, конечно. Есть такие, кто умоляет: не уходите, пожалуйста, иначе мы пропадем. Находятся и такие, кто кричит, ругается: зачем вы сюда пришли. Больше таких, которые кидают цветы, провожая, машут рукой вслед нашей проходящей колонне. Вот это греет душу. Через несколько лет они поймут, что мы были правы. На самом деле они же в фашистском плену жили.
Хотя бы один раз в день здесь, оказывается, могут связаться с родителями, родными и близкими. Почему нельзя чаще, вполне понятно. Отойдут в укромное место, быстро поговорят и сразу выключают свой телефон. И даже в этом случае только отдель