Мне понятны его слова, сам поступал так же. Апельсины, собранные для младших братьев-сестер, часто портились, так как домой ездил только на каникулах. Зато было очень приятно после каникул угощать друзей гостинцами из деревни. Помню, как четырнадцать мальчиков в комнате делили на всех пятикопеечную маленькую булочку «банан». Каждому достался кусочек с кончик пальца. Тем не менее, даже по прохождении более тридцати лет этот братский поступок хранится в памяти, греет сердце, укрепляет дух. А братство – самое святое, исключительно крепкое чувство. Сегодня ты делишься яблоком и куском хлеба, а завтра можешь отдать и жизнь за других. Мне думается, человек, который любит, скучает по родным людям и другу, своему дому и интернату, умеет так же ценить Отчизну и свою землю. А настоящие друзья со временем становятся родными братьями.
– До этого я занимался предпринимательством. В Стерлитамаке был свой ритуальный салон, – продолжил рассказ мой собеседник. – С другом Алмасом купили землю на берегу Нугуша, построили бани, создали условия и начали налаживать туристический бизнес. Но я решил поехать сюда.
Султан освоил все виды работ от начала до конца и в сфере ритуальных услуг. От омовения покойного до предания его земле.
– Там видишь горе людей и сопереживаешь им, невозможно относиться к этому как к простой к работе.
В этих словах отражается его сострадание, человеколюбие. Стал верующим. Решил ехать в зону спецоперации, когда начал уверенно читать намаз. То есть принял решение не по пьянке или от безысходности, как делают некоторые. Это обдуманное решение.
– Я как-то более спокойно воспринимаю гибель бойцов. Наверное, сказывается работа в сфере ритуальных услуг, знаю, что человеческая жизнь хрупка и отнюдь не вечна. Но все же… тяжела каждая потеря. Вдвойне, даже в десять раз тяжелее, когда теряешь близких друзей.
Султан окончил Стерлитамакский медицинский колледж. Работал фельдшером скорой помощи. Так что набрался опыта до поездки сюда.
Они прибыли в августе 2023 года. Сначала жили в лесу, привыкали к военной обстановке и дисциплине, освежали знания по медицине. Их не сразу бросили на передний край, а отправляли только на неделю по ротации.
В октябре они полностью включились в работу, а с 26 ноября, как признался Султан, почти и не покидали передок. Конечно, временами выходят, отдыхают, но всегда начеку – по первому сигналу отправляются на передний край. Работа у него ответственная, ведь он командир взвода медицинской роты, прапорщик.
– Когда случилась первая потеря? – спросил я его. – Когда впервые встретился здесь со смертью?
Тут Султан вдруг обнял мою голову со словом «Осторожно!». Рядом с нами от сильного ветра упали сухие ветки сосны. На несколько секунд застываем, глядя вверх, и продолжаем беседу.
– На нашей позиции дрон-камикадзе упал на машину «Урал», от взрыва оторвало ноги и руки бойца с позывным Буденный, сидевшего в кабине. Парни вытащили его и позвали меня. Я подбежал и быстренько перетянул жгутами руки и ноги бойца. Была большая потеря крови. Сделали кровоостанавливающие уколы, поставили капельницу в вену, погрузили в машину и отправили в санчасть. Он был в сознании. Выдержанный солдат в годах с торчащими усами, как у Буденного. Скончался по дороге… – Тяжело вздохнув, медбрат прочистил горло. – Не смогли спасти, жаль. Пытались помочь… но все в руках Божьих. В тот же день был второй случай. Парень с осколком снаряда повыше бронежилета, на незащищенной части груди.
Увлекшись беседой, Султан рукой указывает себе пониже шеи. Я убираю его руку: нельзя показывать на себе, не приведи господь.
– Возможно, попало в сердечную артерию… Старался, как мог, пытался остановить кровь, но умер на глазах, когда уже погрузили на машину. Такой молодой. Хоть плачь…
Бывают такие ситуации, когда не можешь помочь. У меня было четыре случая. Не всегда удается спасти, если получена травма, не совместимая с жизнью. А в целом оказали первую помощь тысяче с лишним бойцов.
Легко сказать, спасли более тысячи жизней. Они спешат на помощь другим, не щадя свои жизни.
Мы замолкаем ненадолго. Лишь ветер шумит в кронах деревьев.
– Нет, погибшие не тревожат ночной сон, это наша работа. У каждого свои обязанности: снайпер берет противника на мушку, танкист стреляет снарядами, а у нас своя задача – оказывать помощь раненым.
– Вы и до передовой доходите?
– Доходим. Иногда и на штурм идем вместе со всеми. Правда, чуть позади. Мы живем на передовой, стоим в обороне. Позади есть места отдыха, оборудованные бани. Меняемся поочередно. Получив известие о раненых, спешим на помощь. На передовой ли это случилось или в другом месте – надо успеть. Стараемся не оставлять погибших на поле боя. Вытаскивают их и боевые товарищи. Бывает по-всякому.
– Может ли камикадзе ударить и по вам?
Султан многозначительно улыбается в усы. Мне кажется, за этой улыбкой спрятался вопрос: «Ты понимаешь, о чем спрашиваешь, брат?»
– Бьют, да еще как. Обстреливает артиллерия, стреляют минометы, бьют и танки. Ведь не в игрушки играем.
– А не страшно?
– Страшно, конечно… Но нельзя отсиживаться, надо спасать парней, кто-то должен вытаскивать их с поля боя. Штурмовики и сами создают группы эвакуации. Если они уходят далеко вперед, сами выносят раненых, а мы встречаем чуть позади. Это тоже взаимно согласовано.
– У вас предусмотрен какой-то режим?
– Нет, днем перепадают вот такие минуты отдыха. Наша основная задача, как я уже говорил, выносить раненых с поля боя и оказать возможную (Я бы добавил, что порой они делают и невозможное. – Авт.) помощь. По утрам во время штурма бывает много работы, вечерами – еще больше. Иногда всю ночь выносим и отправляем раненых. Днем выезжаем в тыловые районы, где имеется лазарет. Забыл сказать, там есть лошади и собака. У кого боль в пояснице или кому необходима психологическая помощь, тем даем покататься верхом на лошади. Многие кормят лошадей или играют с собакой и так успокаивают себе нервы.
«Часто бываем на передовой. Самое тяжелое – ночью, без фонаря, в кромешной темноте вытаскивать с поля боя „двухсотых“. Если подольше пролежали, с эстетической точки зрения… сами понимаете, запах и прочее. Ничего не видно, на ощупь находим тела».
«…За его телом выходили на поле боя две ночи подряд. В первую ночь не смогли найти. Приходилось двигаться и шагом, и ползком. Ведь и сами могли попасть на мину. Нашли тело в следующую ночь перед рассветом, когда немного забрезжил свет. Он умер, лежа лицом вниз…»
Это рассказы медбратов из прошлогодних путевых заметок.
– В прошлом году, когда разговаривал с медбратами, они говорили, что погибших собирают только по ночам. А как у вас?
– Мы выходим в разное время. Например, был случай недели две назад. Вот Борода не даст соврать. – Он кивнул на водителя, который сопровождал его.
Борода тоже вместе с нами присел на самый конец ствола. Он не вмешивался в беседу, слушал командира взвода и тихо ждал каких-либо указаний от него.
– Парни два дня не могли добраться до погибшего солдата. Как командир я должен был показать пример. Снял бронежилет и каску, так как в них невозможно свободно двигаться, быстро добежал до тела, лежащего на открытой местности, и так же быстро вытащил его. Расстояние триста метров. По-другому было нельзя.
Рассказывая об этом, Султан улыбался. Я тоже улыбнулся в ответ, хотя и представить себе не мог такую опасную ситуацию. Может показаться, что для него было совсем не сложно вытащить погибшего с поля боя. А если вдуматься…
– Нельзя без личного примера. После этого и парни стали двигаться быстрее.
– А мины тоже есть?
– Есть противопехотные, как же без них.
– Тогда получается, ты сильно рисковал.
– Еще как! Когда я протащил те триста метров, парни прибежали навстречу. Только они начали тянуть тело, открыли огонь по нам с миномета. Мины разрывались в пяти метрах впереди нас. Били все время перед нами, мы бежали зигзагами. Все живы. Тут рискуем не только мы.
Протянув руку, Султан похлопал друга Ильдара по спине и продолжил:
– Вот и вы приехали, подвергая себя риску. Те же саперы, которые могут подорваться, или же штурмовики наступают, подставляя грудь под вражескую пулю, – все рискуют… Вот всего два дня назад на открытом месте валялась какая-то техника типа багги или квадроцикла. К ней подошел, прихрамывая, один из наших раненых бойцов и лег рядом. Но дойти до него было небезопасно, потому что сверху следят и тут же запускают дрон. Решился парень из нашего взвода с позывным Исхак.
– Значит, последовал твоему примеру, – заметил я.
– Можно и так сказать. Наглядные примеры вызывают уважение, невозможно завоевать сердца и души солдат, командуя из окопа или блиндажа, – с искренней улыбкой ответил мой бородатый брат. – Исхак добежал, огляделся, но не нашел раненого. А группа «Ахмат», которая действует совместно с нами, по коптеру заметила раненого бойца и сообщила нашему командиру его координаты. Нам пришлось поднять свои беспилотники, они и сообщили, где находится наш раненый. Сейчас они очень помогают нам, раньше было труднее обнаружить «двухсотых» и «трехсотых». Исхак снова пошел на выручку – выяснилось, что раненый отполз немного в сторону. Наш парень взвалил его на плечи вместе с бронежилетом и каской и побежал обратно. Мы встретили его и помогли дотащить раненого. Он молодец, не испугался закатного часа, когда многие стараются не двигаться лишний раз. Те начали бить из миномета по Исхаку, когда он шел назад. А знаешь, почему противник активизируется с наступлением сумерек? – спросил меня Султан.
– Не знаю, но могу предположить. Потому что в это время оживляетесь и вы, – ответил я.
Султан заулыбался с довольным видом:
– Да, наши начинают бить по ним. Движение растет. Вечерами летает больше дронов. Три дрона над позицией постоянно дают корректировки. И близко не подойдешь к тому полю. Но нас не испугать! Только надо действовать быстро-быстро.