Четверть века назад в глубоком анализе революции как современного феномена Ханна Арендт соотнесла историческое поражение свободы в ее публичной активной форме с неразрешенной проблемой бедности: «И изобилие, и безграничное потребление – это идеалы бедных, они – мираж в пустыне нищеты. И в этом смысле изобилие и нищета – две стороны одной медали; узы необходимости вовсе не обязательно должны быть выкованы из железа, они могут быть сделаны и из шелка. Свобода и роскошь всегда считались несовместимыми, и современные попытки приписать настоятельные призывы отцов-основателей к умеренности и „простоте нравов“ (Джефферсон) их пуританскому презрению к мирским удовольствиям гораздо больше свидетельствуют о неспособности понять свободу, чем о свободе от предрассудков. „Роковая страсть к быстрому обогащению“ никогда не была пороком чувственных натур; она была мечтой бедных… Тайная мечта бедняков – не „каждому по потребностям“, но „каждому по его желаниям“»[64].
Эти «бедняки», о которых писала Ханна Арендт, – не обязательно люди, «объективно» живущие в бедности, ведущие борьбу за биологическое выживание, не уверенные в том минимуме пищи и защиты от холода, который отделяет жизнь от смерти. Некоторые из них несомненно бедны в этом самом смысле. Но есть и многие другие, кто «беден» и вынужден таким оставаться, потому что их имущество убого по сравнению с тем, что им предлагается, и потому что у их желаний убраны любые пределы. Они «бедны», потому что счастье, к которому они стремятся, выражается в вечно растущем числе вещей и потому постоянно от них ускользает и никогда не будет достигнуто. В этом более широком смысле не только «угнетенные», но и «соблазненные» бедны. В этом более широком смысле свободные потребители «бедны» и потому не заинтересованы в «публичной свободе». Они стремятся не к вступлению в публичную сферу, а к ее «урезанию», они хотят «сбросить ее с плеч».
Ответственность за провал революционного порыва к публичной свободе Ханна Арендт возлагает на неразрешенную проблему подлинной бедности, которая переключила политику на «социальный вопрос», то есть на обеспечение подлинной свободы от необходимости и тем самым на выживание и пропитание нуждающихся людей. Это, по ее мнению, привело к тому, что идеал индивидуального счастья заместил идеал публичной свободы. Постепенно сама свобода стала отождествляться с правом индивида стремиться к собственному приватному счастью. В общих криках, требующих личного наслаждения, потонули и публичные заботы, и само желание коммунального самоуправления.
Арендт не успела увидеть, что потребительское общество, рожденное из «расщепления» публичного благосостояния на множество приватных потребительских актов, развило условия для собственного увековечения. Смогло ли оно поднять «подлинных бедняков» над уровнем рискованного и жалкого существования или нет, оно, безусловно, трансформировало подавляющее большинство остального населения в «субъективных бедняков». Если связь между (объективной или субъективной) бедностью и эрозией интереса к публичной свободе так реальна и сильна, как считает Арендт, тогда шансы на прогресс потребительского общества, ведущий к более сильному давлению за право «иметь голос» в ведении коммунальных дел, кажутся малообещающими.
С другой стороны, среди социологов широко распространено мнение, что «коммунализм» (сильная заинтересованность в том, что Арендт назвала «публичной свободой») – это почти естественная тенденция бедняков. «Всякому очевидно», что именно те люди, которые слишком слабы и не имеют достаточно ресурсов, чтобы обеспечить собственное существование и стоять на собственных ногах, должны быть заинтересованы в том, чтобы восполнить нехватку индивидуальных сил, объединяя усилия. В недавнем, крайне новаторском исследовании дилемм существования в «открытом», потребительском обществе Джофф Денч предположил, что «коммунализм» в отличие от индивидуалистического «гуманизма» богатых, «особенно существен для простого народа – для „неудачников“ в открытом обществе. Коммунализм – это философия для слабых» (тогда как внешне универсалистский, «общечеловеческий» индивидуализм элит – это «философия победителей»).
Если действительно имеется такое естественное сродство между положением бедняков и тенденцией к коммунальной кооперации и самоуправлению, то редкость последнего остается загадкой. Еще загадочнее отсутствие сколько-нибудь четкой корреляции между нынешним ростом «объективной бедности» и растущим требованием большей «публичной свободы». Сам Денч предлагает ключ к этой загадке: он указывает, что лишь те группы, от которых не могут с легкостью дистанцироваться сильные члены, способны поддерживать своих слабых[65]. Самые очевидные примеры таких групп – расово или этнически сегрегированное население: для членов этих групп, достигших индивидуального успеха, не существует «выхода» из группы, как бы они ни мечтали избавиться от политических, социальных и культурных лишений, связанных с их этничностью или расой. Однако с другими обездоленными группами дело обстоит иначе. Переход из группы в привилегированный статус не перекрыт. Никаких искусственных – юридических или социальных – барьеров не воздвигнуто, и потому дорога к лучшей жизни приватизируется, как и все остальное в этом типе «открытого общества». Индивидов с нужным уровнем усердия, энергии и ловкости приглашают вступить в ряды привилегированных, попросту «выкупившись» из группы, отягощенной депривациями. Их выбытие делает группу еще слабее и беднее, чем раньше, и менее способной убедить остальное общество в настоятельности своих нужд. Еще важнее то, что у группы убывает уверенность в желательности «коммунализма» и коллективистских стратегий вообще. Ее опыт убедительно доказывает, что личная предприимчивость намного эффективнее коллективных усилий.
Таким образом, мнения о перспективах «публичной свободы» (свобода как гражданское полноправие членов сообщества, свобода как право на долю в совместном определении общей судьбы) различаются. В своем анализе социологи подчеркивают различные факторы и предлагают различные каузальные гипотезы. Однако общая картина – это картина потребительской, самодовлеющей свободы, остающейся живой и сильной, эффективно справляющейся с вызовами, господствующей на социальной сцене и обладающей достаточной самодвижущейся силой, чтобы продолжаться еще долгое время.
Само по себе это не служит окончательным доказательством. История регулярно предостерегала исследователей общества от умаления будущей важности феноменов исходя из их нынешней редкости и относительной слабости. Вполне возможно, что человеческое стремление к свободе не удовлетворится рыночными, частными победами; что энергия, сейчас отведенная в потребительское соперничество, отыщет выход в более амбициозной цели коммунального самоуправления. Однако это остается еще неизученной возможностью. А поскольку будущее – это будущее, то не социологам решать, насколько реалистичной окажется в итоге эта возможность.
Что еще прочитать
Смысл и функцию свободы в ее современной форме нельзя верно понять без знания всеохватных экономических, политических и культурных трансформаций, которые связаны с понятием «современность» и ее нынешним кризисом. Обзоры этих процессов можно найти в книгах: Berger P.L. The Capitalist Revolution. Aldershot: Gower, 1987 [Бергер П. Капиталистическая революция. М.: Прогресс, 1987]; Elias N. The Civilising Process: State Formation and Civilisation. Oxford: Blackwell, 1982 [Элиас Н. О процессе цивилизации. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. Т. 1–2]; Max Weber, Rationality and Modernity / Ed. by S. Whimster, L. Scott. London: Allen & Unwin, 1987. Глубокий анализ ключевых процессов, характеризующих текущую стадию современности, можно найти в книгах: Offe C. Disorganised Capitalism, Contemporary Transformations of Works and Politics. London: Polity Press, 1985; Parkin F. Marxism and Class Theory: A Bourgeois Critique. London: Tavistock, 1979; Beetham D. Bureaucracy. Milton Keynes: Open University Press, 1987.
Ясное введение в теорию современной политики – книга: Dunleavy P., O’Leary В. Theories of the State: The Politics of Liberal Democracy. London: Macmillan, 1987.
Основные сведения по социогенезу современной свободы можно почерпнуть из книг: Dumont L. Essays on Individualism: Modern Ideology in Anthropological Perspective. Berkeley: University of California Press, 1986; Moore B. Privacy: Studies in Social and Cultural History. Arnouk: M.E. Sharpe, 1984; Ignatieff M. The Needs of Strangers. London: Chatto & Windus, 1984. Особенности британской истории свободы досконально разбираются в книгах: Macfarlane А. The Origins of English Individualism: The Family, Property and Social Transition. Oxford: Blackwell, 1978; Wrigley D.A. People, Cities and Wealth: The Transformation of Traditional Society. Oxford: Blackwell, 1987. В книгах: Abercrombie N., Hill S., Turner B.S. Sovereign Individuals of Capitalism. London: Allen & Unwin, 1986; Benjamin J., Lilienfeld R. Between Public and Private: The Lost Boundaries of the Self. New York: Free Press, 1979, можно найти полезное обсуждение некоторых основных антиномий современной свободы.
Различные аспекты трансформации индивидуальной свободы в возникающем потребительском обществе анализируются в книгах: Bauman Z. Legislators and Interpreters: On Intellectuals, Modernity and Postmodernity. London: Polity Press, 1987; Cavelti J.G. Apostles of the Self-Made Man. Chicago: University of Chicago Press, 1965; Loy E. The American Dream and the Popular Novel. London: Routledge & Keagan Paul, 1985; American Dreams, American Nightmares / Ed. by D. Madden. Carbondale: Southern Illinois University Press, 1971. Интересное введение в сложные вопросы теории и практики современного консюмеризма можно найти в работах: