Такое случалось, но не особенно часто.
Стоя перед высокой стеной и звоня в звонок, он пытался убедить себя в том, что все нормально. Он приблизил зрачок к биометрическому глазку, стальные двери разъехались. Он по-прежнему твердил про себя, что это совершенно нормально, когда тебя вызывают в штаб в три часа ночи с пятницы на субботу. Поднимаясь по крутой садовой дорожке, освещаемой резкими лучами плотно расположенных прожекторов, которые буквально поглощали бледный лунный свет, он повторял, что нет ничего особенного в том, что его разбудил присевший прямо у постели «личный водитель», пока ничего не подозревающая жена похрапывала в соседней комнате.
Нормализация, подумал адвокат Альвар Элднер.
Только сейчас он начал понимать, что это значит. Его медленно, но верно поглотила организация, которая в свое время привлекла его только деньгами — сработал инстинкт бизнес-юриста. Деньги, как известно, не пахнут. И вот уже для него обычное дело, что над постелью посреди ночи вдруг нависает незнакомый мужчина, молча протягивая его идеально подобранную одежду.
Элднер поднял глаза. Казалось, что штаб на вершине холма сам светится изнутри на фоне августовских потемок. Благодаря обилию окон дом напоминал маяк — воплощение просвещения, гуманизма и разума.
Альвар Элднер передернулся.
После многочисленных проверок его провели в кабинет и усадили на привычное место за письменным столом. В кабинете никого не оказалось. Элднер делал все, чтобы сохранить строгое спокойствие юриста. Его взгляд скользнул по одному из огромных окон; он увидел, как по проливу медленно ползет баржа, и на мгновение мысленно перенесся в более умиротворенную эпоху. Когда он отвел взгляд от окна, напротив него сидел Витенька, впившись в него своими акульими глазами.
— Я не совсем доволен, Элднер, — растягивая слова, произнес Витенька.
— Я… — начал было Элднер, но Витенька махнул ему, чтобы замолчал.
— И речь в первую очередь идет не о том, что одно из двух наших захоронений на крайних островах, похоже, всплыло наружу.
Элднер слышал собственное дыхание. Не очень хороший звук. Он был вынужден проигнорировать целую серию вопросов, чтобы выдавить из себя:
— Процедура, очевидно, была стандартная.
— Только вот результат оказался нестандартным, — произнес Витенька, не повышая голоса; он вообще крайне редко повышал голос.
— Полиции не за что зацепиться, — сказал Элднер, и в ту же секунду почувствовал, как неубедительно это звучит.
— Нет, — продолжал Витенька. — В первую очередь недоволен я не этим. Я недоволен отсутствием новой информации.
С того момента, как Элднера разбудил «личный водитель» с каменным лицом, адвокат знал, что ночная беседа будет именно об этом. Собравшись с мыслями, он тяжело вздохнул и сказал:
— Просто поразительно, почему мы не можем найти новых следов. Мы знаем довольно точно, когда именно пропали деньги четырнадцать лет назад, мы знаем, что это совпало с исчезновением телохранителей Степанки; мы знаем, что поставку прикрывал скончавшийся восемь лет назад бухгалтер, но дальше нам никак не продвинуться. Возможно, хотя эту версию мы еще не отработали, у Степанки была любовница, которая что-то знает.
— Любовница?
— Пока это всего лишь сырое предположение…
— Я кое-кого нашел, — прервал его Витенька.
Увидев вопросительную мину Элднера, Витенька пояснил:
— Там, внизу. В подземелье. Человек, который рассказал не все, что знает. Я хочу, чтобы ты пошел со мной, Элднер. Кому как не тебе имеет смысл ассистировать на допросе.
— Не знаю…
— Кроме того, у тебя ведь есть что-то для меня, правда, Элднер? — спросил Витенька, вставая из-за стола.
Элднеру понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя; он поспешно наклонился к своему портфелю и вынул оттуда полиэтиленовый пакет с логотипом своего местного супермаркета. Пока Элднер извлекал содержимое пакета, Витенька не спускал с него глаз.
Держа в руке полуразложившуюся ступню, Элднер судорожно искал, куда бы ее положить. Витенька выдержал паузу, вяло улыбнулся и кивнул в сторону стола. Элднер водрузил ступню прямо на стопку документов и поднял пакет, уверенный, что его сейчас стошнит, однако вонь из пакета возымела обратный эффект. Как вакцина. Опустив пакет, Элднер часто задышал.
Витенька улыбнулся, обогнул стол и, приобняв Элднера за плечи, повел его к книжному стеллажу. Кивком указав на ступню, Витенька сказал:
— Он тоже ничего не знал. Жестоко обманут, как и все мы.
Спуск на лифте казался бесконечным. Витенька целую вечность удерживал взгляд Элднера. Мысли раскаленной лавой проносились в мозгу адвоката. Сумеет ли он «ассистировать» Витеньке на «допросе» и не сломаться? Одна мысль о том, что придется снова шагнуть в арку, заставляла сердце стучать скорее не в бешеной панике, а неуверенно, как будто оно уже заранее решило отказать.
Наконец лифт все же остановился. Двое охранников стояли на прежнем месте. Витенька кивнул им, нажал кнопку на пульте, и стальная дверь медленно поехала вверх. Альвар Элднер шагнул внутрь. Почему-то вспомнилась надпись «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Так было написано на вратах ада у Данте.
Угол с кольцами казался еще более сумрачным, чем раньше. Элднер никак не мог разобрать, что за бедняга там висит на этот раз. Его словно пронзило током, показалось, что там кто-то есть, внезапно на ум пришло слово «эмпатия».
На самом деле это был не ток, а положенная ему на плечо ладонь.
— Остановимся здесь, — сказал Витенька.
Элднеру по-прежнему мерещились страдальческие стенания в углу. Наверное, там кто-то, кого он знает. Иначе какая от него может быть помощь?
И тут Витенька произнес:
— Ты определенно знаешь больше, чем говоришь, Элднер.
Слова еще не успели улечься в сознании Элднера, а Витенька уже подвел его к подвешенным к потолку кольцам.
Там никого не было.
У Альвара Элднера подкосились ноги. Он упал на колени. Словно устаревшее, уже никуда не годное сознание констатировало, что дизайнерские костюмные брюки от Стюарта Хьюза порвались о грубый бетонный пол.
— Мы еще вернемся к разговору о любовнице Степанки, — спокойно произнес Витенька. — Но сначала ты мне расскажешь, что ты утаил от меня. Тебе ли не знать, что я такие вещи вижу сразу.
Элднер тяжело дышал. Такое необычное ощущение — последние в жизни вдохи. Так странно их слышать.
— Наше сотрудничество было долгим и плодотворным, — продолжал Витенька. — Поэтому тебе не обязательно висеть на кольцах, пока отвечаешь. Но только если ответишь прямо сейчас.
Было похоже на ретроспективу. Жизнь пронеслась мимо ретроспективой. Только вот оказалась на удивление пустой.
— Твоя жена, — прохрипел Элднер.
Он знал, что Витенька сейчас нахмурил брови, но не мог заставить себя взглянуть вверх.
— Твоя бывшая жена, — пояснил он. — Я просто щадил ее.
Альвар Элднер услышал, как выдвигается ящик комода. Потом Витенька произнес:
— Ну а теперь раздевайся, адвокат Элднер.
27
Сутки и 9 часов назад
Сон как наваждение. Она снова в здании.
Там царит почти полная темнота. Опять коридор. Ей совсем не хочется туда попасть. Но все происходит с неумолимой железной логикой.
Коридор, первая приоткрытая дверь в бесконечном ряду. Приглушенные крики — от боли, наслаждения, страха, безумия, счастья, возможно, от всего сразу. Из одной двери, чуть дальше по коридору, вырывается более яркий свет.
Внезапный взгляд в щель. Огненное ложе. Движения на нем, над ним, в нем, сексуальные движения, сами по себе воспламеняющие постель. И вдруг бац.
Лицо, совсем близко. Невероятная жесткость взгляда. Глаза какие-то совершенно нечеловеческие.
Полковник.
Только когда он немного отстраняется, она видит, уже в который раз, въевшиеся в кожу погоны. Татуировки-эполеты. Заполняющие собой все вокруг слова «Я знаю, тебе это нравится». Полная беспомощность, когда он тащит ее за волосы к пылающему ложу, туда, где ей ни за что не хочется оказаться вновь.
Она не знает, почему красная неоновая надпись за окном теперь видна отчетливее, хотя исчезает намного быстрее. Она видит s, v, d, o, a. Почти готовое слово.
Потом все пропадает. Единственное, что остается еще на пару секунд, — это мысль о том, что пора бы оформить накопительную пенсию.
Затем секунд десять все погружено во тьму. А потом она просыпается.
В эллинге. Как вообще могло так случиться, что она вернулась? Она повернулась на диване, осмотрела залитое розоватым предрассветным свечением помещение. Бергер действительно постарался, чтобы вычистить все следы гротескного прошлого этого дома. Теперь на том месте, где раньше возвышались гигантские часы, чуть не угробившие ее, возведены стены. Все беленькое, свежее и светлое. Все, что было, закрашено белым.
Впервые после родов она провела ночь без дочери. Ощущение, будто тебя лишили части тела. Она медленно села, откинула одеяло. Потом встала и направилась в помещение, которое Бергер самонадеянно называл ее комнатой. Тяжело вздохнув, Молли включила компьютер.
Когда Бергер в трусах, с ноутбуком подмышкой, зашел в эллинг с пирса, он увидел голубоватый свет из комнаты Блум. Он заглянул к ней. Молли сидела, погрузившись в электронный документ, которого он раньше не видел.
— Доброе утро, — сказал он.
— И хороших выходных, — ответила она, не отрывая глаз от монитора.
— Да, точно, суббота, — вздохнул он. — Ну и как мы найдем Надю за сутки?
— Размышляя вот так, — ответила Молли, бросив на Бергера критический взгляд. — И, прежде всего, одевшись.
— Что у тебя там? — спросил он, указывая на компьютер.
— База правонарушений, — ответила Блум.
— Ты смотришь на Надю?
— На Надю Карлссон и на Юлию Берглунд.
— Нашла что-нибудь интересное?
— На Надю почти ничего, — сказала Блум, прокрутив документ наз