ад. — Практически чисто. За последнее время пару раз превышение скорости, мелкая кража пятнадцать лет назад. На Юлию больше, тут имеет смысл копнуть глубже.
— И что же?
— Если взглянуть на время до введения закона о запрете на приобретение сексуальных услуг, мы видим два случая, которые тогда обозначались простым словом «проституция». Тогда это считалось преступлением.
— То есть у нас есть доказательства, что Юлия занималась проституцией?
— По крайней мере, в девяностые. Потом проституцию перестали причислять к преступлениям. Я имею в виду, те, кто занимаются проституцией, теперь не считаются преступниками. И есть еще одно дело, до которого мне никак не докопаться. Речь идет о крупном расследовании случая сутенерства четырнадцать лет назад.
— Что за случай сутенерства?
— Как я уже сказала, мне никак не добраться до сути. Можешь взглянуть? Мне надо проверить еще один след.
— Отправляй ссылки, — сказал Бергер, открывая старенький ноутбук.
В ту же секунду ему пришло письмо.
На новый адрес. От пользователя с именем thevalleyoftheshadowofdeath111.
Бергер тут же подозвал Блум. Видя его выражение лица, Молли поспешила подойти. Он кликнул на письмо. На экране появилась фотография. Блум тоже смотрела во все глаза.
Полностью черный фон, очевидно, комната никак не освещена. Единственную картинку подсвечивала только вспышка камеры — белая, резкая, беспощадная.
На картинке — лицо. Женское лицо.
Надя Карлссон.
Рот неестественно приоткрыт. А внутри ничего. Просто черная, как пропасть, дыра. Преисподняя. Сначала Бергеру показалось, что во рту нет ни зубов, ни языка, ни десен, как будто все выбито и вырвано с корнем, уничтожено. Потом он разглядел, что рот заполнен чем-то черным. Измельченной или размоченной черной материей.
Бергер перевел взгляд со рта на глаза. На мгновение ему показалось, что зрачки Нади еще глубже погружены во тьму, чем ее черный рот.
— Вот черт, — выругалась Блум.
— Ответом на мой мейл стал плевок в лицо, — сказал Бергер, чувствуя, как во рту все пересохло.
— Только фото? Ни слова текста?
— Ни одного слова. Зато говорящая фотография.
— Это он так хотел показать, что Надя жива? Или хвастает?
— На деньги ему наплевать, — произнес Бергер, почесав подбородок. — Речь никогда и не шла о деньгах. Мне кажется, он хочет показать, что не шутит. И я почему-то ему верю.
Бергер и Блум взглянули друг на друга. Этот взаимный взгляд несложно было истолковать. Теперь каждую из немногочисленных ниточек предстояло оценить с максимальной точностью. Попытаться абстрагироваться от эмоций. Всего через сутки Наде отрубят голову в ее черном подвале, никакие в мире деньги ее не спасут, все указывает на то, что требование выкупа — чистый блеф.
Нельзя себе позволить ни одного лишнего шага.
Бергер отправился в свой кабинет размышлять, каким должен быть его следующий шаг. Блум осталась у себя.
Он знал, что она делает, и это было хорошо. Она, как и сказала, шла по другому следу. Юханнес Эдборг, заведующий интернатом «Винтерб» у в Ханинге в девяностые годы. Сам Бергер упустил из виду этого человека, который, вероятно, и был организатором ввоза несовершеннолетних Нади Карлссон и Юлии Берглунд в Швецию.
Бергер кликнул на ссылку от Блум на большом, гораздо более быстром компьютере. Речь шла о расследовании случая сутенерства в две тысячи втором году, где фигурировала Юлия Берглунд, пусть и на вторых ролях. Расследованием руководил тогдашний Криминальный отдел. Но в их архиве нашлись лишь разрозненные следы.
Бергер порылся глубже в анналах. Странное дело. Несколько ссылок на дело, которое, казалось, открыли — а дальше ничего. Имя Юлии Берглунд упоминалось без подробных объяснений.
Должно быть, расследование было резко прекращено. Или куда-то передано. Или отобрано.
Кем, Службой государственной безопасности?
Молли ведь в то время только начинала там работать. Надо поднять с ней этот вопрос.
Они встретились у входной двери. У Молли был довольно свирепый вид, и Бергер решил подождать с вопросом. Ему предстояло проконсультироваться с более важным человеком.
Блум и Бергер разъехались в разных направлениях, она во взятом напрокат автомобиле, он — на своей служебной машине.
Обстановка в полицейском управлении на Кунхсхольмене не была похожа на субботнюю. Бергер прошел через рецепцию, поднялся в Национальный оперативный отдел и остановился перед приоткрытой дверью.
На двери красовалась табличка: Комиссар Дезире Русенквист.
Ди, мысленно произнес Бергер.
Она сидела, уткнувшись в мобильный телефон. Очки съехали на кончик носа, в руках толстенная папка, а по всему столу разложены бумаги и фотографии, очевидно, вынутые из этой самой папки.
На мгновение Бергер ощутил тепло. То, что на первый взгляд казалось бегством от работы, на самом деле являлось способом вести заметки. Ди превратила свой мобильник в классический блокнотик полицейского. В остальном она выглядела в точности как всегда: сама надежность.
Единственный в мире человек, на которого он мог положиться на сто процентов.
Его взгляд скользнул по одной из фотографий на столе. Его словно пронзило ледяным мечом. Он достал свой мобильный телефон, отключил звук и сделал снимок. Потом засунул телефон обратно в карман, отошел в сторону, так, чтобы его не было видно, и постучал.
— Секундочку, — крикнула Ди.
Он подождал. Ледышка у него внутри никак не хотела таять.
— Входите, — позвала Ди.
Он вошел. Абсолютно чистый стол. Все документы и фотографии убраны в папку. Ди подняла взгляд, явно удивилась. С таким видом, будто ее застали врасплох, она нажала кнопку на телефоне, взяла себя в руки и помахала ему, чтобы заходил смелее. Они обнялись. Он выдвинул стул для посетителей, сел рядом с ней.
Она издала короткий смешок, скорее фыркнула, больше ничего.
— Что ты хочешь, Сэм? — спросила она, откладывая очки.
— Я узнал, что ты дежуришь в эти выходные.
Какое-то время они смотрели друг на друга, парные лошадки.
Потом Бергер произнес:
— Мне нужна помощь с расследованием сутенерской деятельности четырнадцатилетней давности, связанной с именем Юлии Берглунд.
— Вот как? — во взгляде Ди появилась строгость.
— Больше ничего сказать не могу, — продолжил Бергер. — Но мне очень нужна помощь. Мы нашли упоминание имени, но в старых архивах криминального отдела есть только фрагменты расследования.
— Откуда АО «Эллинг Секьюрити» вообще что-то знает об архиве криминальной полиции?
— Ну, скажем так, у меня сохранились некоторые контакты.
— Я не могу втихаря добывать для тебя информацию, Сэм, ты это знаешь.
— Итак, Юлия Берглунд, — продолжал настаивать Бергер. — Сутенерство, четырнадцать лет назад.
— Я попробую, — сказала наконец Ди, покачав головой. — Кстати, что значит «мы»?
— Молли вернулась, — ответил Бергер, глядя ей в глаза.
Ди нахмурилась, теребя в руках очки, взгляд ее устремился к окну и рассеялся где-то за парком.
— Что значит «вернулась»? — спросила она.
— Молли работает со мной как раз с этим срочным делом, а потом посмотрим.
— А ребенок?
— Дочь, — кивнул Бергер. — Мирина.
Ди встала, протянула Бергеру руки, заключила его в объятия. Бергер обнял ее в ответ, крепко и искренне. А льдинка все продолжала плавать у него в крови. Даже после объятий.
Они снова сели, не спуская друг с друга глаз.
— Ди, — думал Бергер.
Ди.
— Срочное, говоришь? — произнесла она наконец.
Он с недоумением взглянул на нее, не понимая, о чем речь.
— Что? — переспросил он.
— Ты ведь сказал, что дело срочное? Похоже на… похищение?
— Твой внутренний полицейский никогда не дремлет, — заметил Бергер. — Если бы это было так, чисто гипотетически, каким было бы первое требование похитителя?
— Не обращаться в полицию, — кивнула Ди. — Я понимаю. Попытаюсь добыть для тебя то дело. Инкогнито.
— А ты сама чем занимаешься? — спросил Бергер, обведя стол рукой.
— Это тоже секрет, — ответила Ди, криво улыбнувшись. — Кстати, как идет терапия у Риты? Ты выглядишь намного бодрее. Ты вообще до нее дошел?
Бергер кивнул:
— Да, это можно назвать всеобъемлющей глубокой терапией. Рита Олен потрясающе чувствует людей.
Ди похлопала его по ноге, улыбнулась и жестом показала на стол.
— Мне надо работать. Может, как-нибудь поужинаем вместе?
— Как только раскрою свое срочное дело, смогу даже проставиться, — ответил Бергер.
Он вернулся в свой пахнущий новой машиной служебный автомобиль, сел за руль. Минуту посидел с закрытыми глазами. Потом достал мобильный телефон, взглянул на его блестящую черную поверхность. Увидел себя. Вид у него был бледный.
Как будто в его жилах все еще не растаял лед.
На это можно было наплевать. Времени сейчас нет. Внутри Бергера безжалостно тикали острые стрелки внутренних часов. У него всего тридцать часов, чтобы спасти Надю Карлссон. И если он что-то и хотел сохранить в жизни, так это возобновленные доверительные отношения с Ди.
Но детектив в нем был сильнее частного лица. Он снова включил звук, быстро провел пальцем по экрану, разблокировал телефон с помощью распознавания лица и вошел в фотоальбом.
Последний снимок сделан всего двенадцать минут назад. Ди сидела, отвернувшись от стола, погруженная в телефон. Перед ней лежало целое море бумаг и фотографий. Бергер медленно приблизил одну из них.
Она лежала, наполовину закрытая каким-то документом. Но женщина на фото была, без сомнений, Молли Блум.
Молли Блум в юности.
28
Сутки и 5 часов назад
Со дня, когда Молли родила дочь, прошло шесть недель. Молли, конечно, усиленно тренировалась в своем тайном пристанище на улице Эульсгатан, но давно не испытывала свои силы в полной мере. Она не знала, что ее ждет в краях близ Хёлё.