Она побежала. Кинулась к машине, быстро села, надавила на газ, постаралась уехать как можно дальше от кровавого потока Бойни, но кровь преследовала ее и на Нюнэсвэген, и когда она проезжала мимо Глобена, и вдоль Арены Tele2. Волна приблизилась, когда Блум заехала на мост Юханнесховсбрун, и только оказавшись под защитой туннеля под отелем «Кларион» она смогла выдохнуть.
Успокоительная тьма.
Блум преследовали собственные кошмары.
Она проехала через город, выехала из города, убегая прочь.
Как будто это было возможно — убежать.
Мысли, не облекаемые в слова, даже не образы, но сильные, дикие чувства, раздирали ее изнутри.
Флегматично текло воскресное движение. Молли тоже попыталась замедлиться. Заняв на трассе правый ряд, она старалась вернуть себе равновесие.
Ей много чего довелось пережить. Сколько раз она была на волоске от смерти. Совсем недавно, назло судьбе, у нее родилась чудесная дочь. Молли всегда была устойчивым человеком. И теперь ее задача — вернуть эту стабильность.
Приближался съезд на Хеленелунд в Соллентуне. Дорога к Эдсвикену. Может быть, Бергер уже вернулся. Может быть, пора объединить усилия. Возможно, ей даже необходимо услышать его голос, который всегда действовал на нее умиротворяюще, хотя она бы никогда этого не признала.
Разумеется, пора возвращаться. Домой.
Она прекрасно видела съезд, но вышло так, что правая рука ее повернула руль в одну сторону, а левая рванула в другую.
Она проехала мимо.
И ехала долго.
В районе Рутебру инстинктивно съехала на Е18 в сторону Вестероса, Сюрахаммара, шлюза Карла Спарре, нашла место для парковки. Посидела в машине. Решила так и остаться сидеть.
Но тут ее посетила мысль, причем мысль, облеченная в слово.
Svoboda, подумала она.
Вспомнилось русское значение слова.
С большой буквы «С».
35
3 часа назад
Что-то в спуске было не так. То ли медленнее, то ли быстрее? Теплее, холоднее? Он не знал. Возможно, что-то изменилось в нем самом. А может, в том, что его ожидало.
Двери лифта открылись. Витенька вышел. Вооруженные охранники кивнули ему.
Витенька поправил галстук и шагнул в арку. Подождал, пока за ним закроется дверь. Закрыл глаза, повертел головой, так, что шея хрустнула. Вдохнул всю смерть, которую вмещали в себя эти своды, все страдание, по-прежнему висевшее в воздухе. Наполнил легкие криком, содрогнулся от наслаждения, не спеша направился в угол. К кольцам.
Остановился, помедлил, осматривая подвешенную на кольцах обнаженную фигуру.
— Юлия, моя Юлия, — склонив голову набок, произнес он.
Длинные, явно осветленные волосы закрывали женщине лицо. Поднять голову она даже не пыталась.
Витенька подошел к ней, убрал волосы со лба. Аккуратно заправил их за уши Юлии Берглунд. В ее взгляде не было страха, только решительность.
И неприкрытая ненависть.
— Куда ты собиралась, Юлия?
— Хуй, — ответила Юлия.
Витенька сделал шаг назад, улыбнулся и как по указке перешел на русский.
— Ты покинула свой вонючий дом, Юлия. Ты куда-то направлялась, когда мы поймали тебя на площади Уденплан. Куда?
Юлия Берглунд только плюнула в его сторону.
— Ты знаешь что-то о деньгах, — продолжал Витенька. — Мне кажется, ты в курсе, где они, куда Степанка их спрятал. И подозреваю, тебе что-то известно о любовнице Степанки.
— Быть замужем за тобой — это было все равно что выйти замуж за козявку.
— Ну, выбора у тебя особого не было, — заметил Витенька. — Ты была потрепанной шлюхой. А получила возможность попутешествовать по миру со всей роскошью.
— И это ты называешь роскошью? — фыркнула Юлия.
Витенька подошел к ней, прижался лбом к ее лбу, заглянул ей в глаза и ответил:
— Уж роскошнее твоих тайных рюмашек, Юлия, но тебе этого не понять. Что ты вообще знаешь о деньгах?
Тут Юлия расхохоталась. Она смеялась все громче.
Витенька стянул с себя черный галстук и аккуратно разложил его на письменном столе. Выдвинул ящик и достал меч викингов. Положил его рядом с галстуком. Затем начал медленно расстегивать белую шелковую рубашку.
Сняв рубашку, он тщательно расправил ее на стуле. На мускулистых плечах красовались необычные татуировки. Как будто погоны, знаки различия, нанесенный в виде тату прямо на кожу.
Эполеты.
Даже пронзительный свист занесенного Витенькой меча не заставил Юлию прекратить смеяться. Она просто высмеивала Витеньку.
— Деньги, Юлия, — зарычал Витенька. — Где деньги?
— Ты же знаешь, что я ничего тебе не скажу, говнюк, — проговорила она сквозь смех.
Витенька сделал шаг в ее сторону.
— Хуй! Хуй! Хуй! — визжала от смеха Юлия.
Он подошел еще ближе. Занес меч над головой.
Из уст Юлии вдруг донесся еще какой-то звук, помимо смеха. Возможно, это была песня, атональная мелодия. Она пела:
— Ой у вишневому саду.
А потом снова принялась смеяться.
36
2 часа назад
На неприметной парковке где-то в районе Риссне Бергер сидел в своей служебной машине, тупо уставившись перед собой. Рано или поздно мысли должны прийти в порядок.
Он пытался все переварить. Всю имеющуюся информацию. Песок, который в ходе этого расследования постоянно утекал между пальцами, теперь начал собираться в его ладонях. Оставалось лишь придать ему форму.
Он не хотел.
Но все же сделал это. В конце концов. С самым черным песком.
За день до своего исчезновения Надя сама взяла напрокат автокран, чтобы подобраться к камере наблюдения рядом со своим домом в Акалладалене. Но не для того, чтобы ее повредить, хотя она, казалось, замышляла совершить убийство прямо под камерой. А чтобы установить бесшумное взрывное устройство — таким образом все будут думать, что ее похититель — отменный стрелок.
Они работали на пару, она и похититель.
Надю Карлссон не похитили. Вместе со своим парнем она провернула своего рода театрализованное представление на камеру.
Но почему устройство сработало именно в тот момент, когда похититель выстрелил?
Похититель стрелял, Надя притворялась, что кричит, — скорее всего, дело было именно так. Значит, на месте был кто-то еще, кто дистанционно вызвал взрыв.
Кто-то еще?
Что же это такое? Замешаны другие люди?
И к чему весь этот феерический спектакль? На самом деле, он мог быть рассчитан только на одного человека — на того, кто будет расследовать Надино исчезновение и пытаться ее найти.
Бергер изо всех сил старался встряхнуть мозг, заставить мысли выйти за рамки шаблонов.
Если разыгранное представление адресовано ему, Сэму Бергеру, то и все остальное лишь спектакль. Тогда это абсурдная глобальная конспирация, в которой задействовано еще больше лиц.
Каким образом он взялся за это дело? Через Ди. Которая, судя по всему, занималась делом, напугавшим до смерти матерого Томпу. Но это невозможно. Ди была единственным в мире человеком, на которого Бергер мог положиться на все сто процентов.
Да.
Черт, это невозможно.
А Рита? Рита Олен, заставившая Бергера открыть ей душу, завоевавшая его доверие, солнце на его затянутом тучами небосклоне. Она тоже замешана? Это она предложила Бергеру расследование, убедилась, что закусил удила, расставила декорации таким образом, чтобы он нашел камеру наблюдения и наткнулся на загадку, от которой невозможно отступиться. За миллион крон.
Только для чего он им нужен?
Какая роль во всем этом предназначалась Сэму Бергеру?
И что такое все это? Зачем?
Не задействована ли в этой постановке еще одна актриса? Та, что возникла в кадре со своим огромным псом? Та, на кого Надя наставила пистолет, чтобы уж точно достичь нужной степени драматизма, чтобы Бергер набросился на это дело?
Отилия. Отилия Гримберг.
Таких сексапильных женщин Бергер давно не встречал. По совместительству человек, отвечающий за камеры наблюдения.
Отилия. С татуировкой на запястье, словно обращенной к нему. Сердечко. Имя «Сэм», пронзенное стрелой. Капля крови.
Кровоточащее сердце.
Может, это вовсе и не настоящая татуировка?
Что, черт возьми, все это значит?
Зазвонил телефон. Бергер ответил.
— Думаю, тебе стоит подъехать, — произнес Самир.
Стоял чудесный августовский вечер. Теперь вокруг скамейки в парке у Норр Меларстранд царило оживление. Самир, с ноутбуком на коленях, поджидал Бергера.
— Нервничаешь? — спросил Самир.
— Осталось полтора часа, — ответил Бергер. — Что у тебя?
— Примерно столько же времени уйдет у тебя, чтобы доехать туда на машине, и то если будешь гнать. Да, у меня кое-что есть. Один из арендованных автомобилей попал на камеру, без всякого превышения скорости, в местечке под названием Брандбу, в пятнадцати километрах к северу от шлюза Карла Спарре. А потом ничего. Я имею в виду, дальше по направлению к Людвике. А должен был отметиться и там, у нас там круглосуточная камера. Об этом лучше не спрашивай.
— И?
— Я позволил себе посмотреть, кто владеет участками в окрестностях Брандбу, сравнил вручную с фотороботом. И через пару часов мне удалось отыскать водительское удостоверение одного землевладельца.
Самир открыл ноутбук. На экране возникло шведское водительское удостоверение крупным планом. На фотографии — мужчина лет сорока, без особых примет, если не считать славянской внешности. Самир приложил к экрану фоторобот.
— Не знаю, — произнес он. — Это он?
Бергер внимательно вгляделся в один портрет, потом в другой. Присмотрелся к овалу лица, к глазам, носу, щекам, рту.
Непонятно. Он действительно не мог понять точно.
Тогда Бергер извлек свой мобильный телефон и открыл лучший снимок из Акалладалена, где лицо стрелка почти полностью закрыто бордовой кепкой. Теперь пазл сложился. Подбородок, щеки. Сходство не было идеальным. Но достаточным.