Ничего. Ни малейшего шороха.
Только где-то вдалеке пел дрозд.
Грязная кухня, пустота. В гостиной тоже пусто. В спальне Бергер наткнулся на размытые очертания самого себя. Зеркало в полный рост. Один предмет на комоде привлек внимание Сэма — бордовая кепка.
Бергер вернулся в гостиную. На журнальном столике стоял круглый аквариум, наполовину наполненный черным вулканическим песком. Еще одно зеркало в пол, а в нем Бергер, бледный, с поднятым пистолетом. Рядом дверь, из замочной скважины торчит ключ.
Бергер осторожно приоткрыл дверь и заглянул в невидимое. Включил фонарик на телефоне, осветил лестницу. Сэм оказался в подвале. С поразительной ясностью он ощутил, как Молли Блум спускается по лестнице; он шел по ее следам, чувствовал ее астральное тело.
Бергер долго шел по лестнице. А когда наконец ступил на земляной пол, ему в лицо ударил запах плесени. Сэм достал носовой платок, повязал так, чтобы закрыть рот и нос. Потом посветил вокруг себя.
Земляной пол выглядел затоптанным. Твердым, но с явственно различимыми следами ног. Один из следов казался свежим, а именно следы волочения по направлению к лестнице, две параллельные линии, как от пяток.
Над головой торчали балки. За счет этого подвал был полон потайных уголков. Бергеру пришлось обследовать их все.
В одном из углов обнаружилась кровать. Постель выглядела помятой, с явными следами сексуальных контактов. Рядом с кроватью стоял подсвечник с наполовину прогоревшей свечой и пластмассовый стул. Бергер заметил темные пятна на стуле, слегка провел по ним пальцами. Что-то заскрипело. Как песок.
Черный вулканический песок.
Эйяфьядлайёкюдль.
На этом стуле фотографировали Надю Карлссон.
Сейчас Бергеру было не до вопросов. Надо нащупать твердую почву, держаться фактов, того, что можно пощупать. Осмотр места преступления.
Ведь это определенно место преступления.
Молли была здесь. Она спустилась в подвал, и ее оглушили. Потом следы волочения: Молли уволокли. Подняли по лестнице. И куда-то увезли.
Осмотр места преступления занял время, привел в конце концов в угол за одной из балок. Там лежала канюля.
Он положил ее в пакет для улик, продолжил сканировать утоптанный земляной пол, сантиметр за сантиметром.
Рядом с лестницей, наполовину в земле, лежал крошечный разодранный моток проволоки из металла и пластика. Бергер рассмотрел предмет поближе, понял, что это, скорее всего, основательно разломанная сим-карта. Ее Бергер тоже положил в пакет. Понял, что больше не может.
Поднялся по лестнице, оказался в полумраке дома, который по сравнению с темнотой подвала показался живительным солнечным светом, убрал платок с лица и отдышался.
Прошло некоторое время, прежде чем его нагнали мысли.
Рита Олен звонила ему, когда он ехал на машине, чтобы узнать, где они, он и Молли, а он ничего не заподозрил и ответил. Получается, что Иван Гранстрём, Надя Карлссон и Рита Олен похитили Молли Блум? Но почему? И неужели им помогала Отилия Гримберг? Но как она оказалась в их компании? А выпивающая тайком Юлия Берглунд тоже замешана? Как все время в этом деле: все новые вводные, а целостную картину никак не уловить.
Что, черт возьми, происходит?
Бергер уселся на потертый диван перед камином.
Теперь нужно все упорядочить. Найти структуру.
Знает ли он наверняка, что Молли Блум похищена? Может быть, это только ощущение? Она сказала, что направляется сюда. Больше ничего. После того, как она доехала, они не общались. Она отключила телефон. Машины нигде не было видно. Приезжала ли она вообще сюда, на хутор? Возможно, она снова сбежала. Такое уже случалось.
Бергер почувствовал, как к горлу подступает горечь. Мирина, подумал он.
Их общая дочь, к чьей хрупкой жизни он только успел прикоснуться. Она ведь сейчас под надежной защитой у бабушки?
Он познакомился с мамой Молли, она дала ему свой номер, Бергер отправил ей сообщение, тут же пришел ответ, что все в порядке.
Он встал, по-прежнему с пистолетом в руке, обошел дом, положил немного черного песка из аквариума в пакет для улик, нашел блокнот с My Little Ponny, вырвал одну страницу, остальное оставил как есть.
Не стал даже забирать бордовую кепку. Ему необходимо было выйти на воздух.
Зеленоватые прогнившие доски террасы тревожно заскрипели под его шагами. Бергер постоял внизу у лестницы в воскресном свете, милосердно заливающем заброшенный сад. Где-то вдалеке пел дрозд.
Бергер взглянул на облупившийся фасад. Обычной дачей этот дом никак не назовешь. Вокруг так и витает аура страха, как будто дом вписали в светлый пейзаж с помощью фотошопа, словно он никак не связан с прекрасным летним днем.
Бергер быстро обежал сад в поисках очевидных следов, которых, он знал, быть не могло. Потом покинул хутор.
Муравьиная тропа продолжала жить своей жизнью.
Осмотрев место вокруг своего автомобиля, он заметил слабые свежие следы от колес.
Только сидя в машине и гоня с превышением всех мыслимых скоростей, он осознал беспощадную правду.
Молли Блум пропала.
Какая-то скотина похитила ее.
40
Одна сплошная темнота.
И так долгое время. Но в какой-то момент в огромной пустоте начинают вырисовываться контуры. После первых искорок — вот оно, озарение. Все становится узнаваемым. Все, что продолжает настаивать на своем существовании.
Коридор.
Дрожащий свет, исходящий из приоткрытой двери.
Жесткий взгляд.
Татуировки-погоны на мускулистых плечах.
Огненная кровать.
Совокупляющаяся пара.
Красные неоновые буквы в окне.
Ее бросают прямо в огонь.
И тут она просыпается. Открывает глаза. Сразу видит капельницы, по одной с каждой стороны кровати. В обеих руках иглы. Она видит и чувствует это.
Она попала в другой мир, в опустившийся во тьму мир, куда она медленно, но верно погрузилась. Это не обычный внешний мир, он состоял скорее из времени, чем из пространства.
Атлантида на дне океана.
Она пытается сосредоточиться, понять, где она оказалась. И что могло произойти.
Кое-что вспоминается, короткими вспышками.
Она вспоминает, как бродила в районе Бойни.
Вспоминает, как отключила мобильник.
Вспоминает дом в Бастмуре.
Вспоминает, как спускалась по лестнице в темноте.
Вспоминает яркий свет.
Вспоминает боль, когда луч светит ей в глаза.
Вспоминает боль в шее.
Вспоминает свои последние механические шаги.
Больше она ничего не помнит.
Кто-то схватил ее. Кто-то ее похитил. Кто-то положил ее на кровать в другом подвале и поставил ей капельницы.
Зачем? Какой в этом смысл?
В голову приходит неизбежная мысль: Мирина.
В ногах у Молли двигаются фигуры, полностью скрытые под одеждой. Она видит очертания, силуэты без лиц. Что-то не так со зрением? Она моргает, но ничего не меняется.
Кто-то сидит рядом с ней на стуле и держит ее за руку, лица сидящего не видно.
— Нет, — произносит хриплый женский голос у ее уха. — С твоим зрением все в порядке, Молли.
Блум пытается повернуть голову, чтобы увидеть говорящую женщину, но у нее ничего не получается.
Они читают ее мысли? Или она мыслит вслух?
Сколько их? У изножья кровати продолжают двигаться тени. Она пытается сосчитать. По меньшей мере трое. Три человека, которых никак не разглядеть.
Видимо, с глазами все же что-то не в порядке.
— Все временно, Молли, — продолжает голос. — Все преходяще. Ты нужна нам. Нам нужно то, о чем ты не хочешь рассказывать.
Напрасно она пытается сфокусировать взгляд. Ничего не получается. Она чувствует, как взор ее блуждает. Словно фаза быстрого сна, только наяву.
Женский голос спокойно продолжает:
— Вокруг кровати висит штора, полупрозрачная. С твоим зрением все в порядке, и с ума ты не сошла. Да, кое-что ты произносишь вслух. В состав растворов для капельниц входят наркотики, они развязывают язык, это не опасно. И, как я уже сказала, временно.
Молли Блум смотрит в потолок. Все верно, ее зрение в порядке, наверху все гораздо отчетливее. Грубый бетон. Как и в другом подвале. Но что она успела сказать?
— Прости за наркотики, Молли, — произносит голос. — Это своего рода сыворотка правды. Ты, например, говорила о красных неоновых буквах, которые видела через окно. Какое там было слово?
— Свобода, — отвечает Молли.
Она не собиралась этого говорить. Она вообще не собиралась с ними разговаривать.
Женщина, которую Блум по-прежнему не видит, слегка сжимает ее руку и произносит:
— Да, Свобода. Кабак «Свобода» с филиалом на другой стороне улицы. Район Бойни, две тысячи второй год.
— Кто вы такие? — удается произнести Молли. — Зачем вы меня похитили? Что, черт возьми, происходит?
Она пытается сесть. Ничего не выходит. Хотя ни стяжек, ни ремней не видно. И все же ощущение, что она привязана. Накрепко привязана к кровати в подвале в незнакомом месте. В очередном чертовом подвале.
Она быстро обдумывает слова женщины. И зачем она это сказала.
Цель, надо разгадать цель.
— С филиалом? — произносит Молли.
Она чувствует, как женщина улыбается, по-прежнему невидимая. Улыбается слегка иронически.
— Любопытство ты не утратила, Молли, — говорит женщина. — Это радует. Но нам нужно от тебя немного больше. И ты знаешь, что именно, не так ли?
— Кому нам, черт бы вас побрал?
— В филиале располагался так называемый «дом увеселений» при кабаке «Свобода», — со вздохом говорит женщина. — Дела решались в кабаке, а потом бизнесмены продолжали вечер в филиале на другой стороне улицы. Ты знаешь, что это было. Бордель, публичный дом, полностью скрытый от посторонних глаз. Ты помнишь, как шла по коридору этого здания. В каждой комнате стояла водяная кровать с приглушенной подсветкой.
Молли пытается сосредоточиться на голосе, но ей это не удается. Размытые силуэты продолжают скользить за шторой, так и не обретая четких форм.