– У вас есть рация? – коротко спросил Уолтер.
– Простите, а кто вы такой?
– Директор треста “Лазурные горы”. В шесть часов мы должны были быть там, в Низине.
– Да, сэр. Боюсь, вам придется задержаться, пока дамы не согласятся убрать машины.
– Тогда свяжитесь с кем-нибудь, и пусть за нами приедут.
– Рация, к сожалению, не работает. Эти чертовы низины – мертвая зона.
– Ну ладно… – Уолтер сделал глубокий вдох и увидел припаркованный у ворот пикап. – Не могли бы вы отвезти нас в своей машине?
– Я не имею права отлучаться от ворот.
– Тогда одолжите нам пикап.
– Не могу, сэр. У вас нет страховки на территории стройки. Но если дамы немного отодвинутся, можете проехать на своей машине.
Уолтер взглянул на женщин – все они были не младше шестидесяти – и слабо улыбнулся.
– Пожалуйста, – попросил он. – Мы не из угольной компании. Мы – специалисты по охране окружающей среды.
– Пошли вы, специалисты, – отозвалась самая старшая.
– Нет, мы серьезно, – успокаивающе сказала Лалита. – Если вы нас пропустите, так будет лучше для всех. Мы приехали, чтобы понаблюдать за работами и убедиться, что они идут по правилам. Честное слово, мы на вашей стороне, мы разделяем вашу заботу об окружающей среде. Если кто-нибудь из вас захочет поехать с нами…
– Боюсь, это запрещено, – сказал менеджер.
– Плевать на запреты, – огрызнулся Уолтер. – Нам нужно проехать. Черт возьми, эта земля принадлежит мне. Вы понимаете? Я владею всем, что тут есть.
– Ну что, понравилось? – поддела его старшая из женщин. – Неприятно, да? Вон оно как, оказаться по другую сторону забора.
– Вы можете пройти пешком, сэр, – сказал менеджер, – хотя это довольно далеко. По такой грязи – потребуется не меньше двух часов.
– Одолжите мне вашу машину. Я гарантирую, что никто с вас не взыщет. Ну или скажите, что я украл ваш пикап. Скажите что угодно, но, ради бога, дайте машину.
Уолтер почувствовал, что Лалита положила руку ему на плечо.
– Уолтер, давай ненадолго сядем… – Она обернулась к женщинам: – Повторяю, мы на вашей стороне. Мы очень тронуты тем, что вы пришли сюда, чтобы выразить свое мнение. Мы, так же как и вы, намерены сохранить этот чудесный лес.
– Интересные же у вас методы, – сказала старшая.
Когда Лалита вела Уолтера обратно к машине, они услышали грохот тяжелой техники. Грохот превратился в рев, и они увидели два гигантских, во всю ширину дороги, экскаватора, залепленных грязью. Оставив мотор включенным, водитель первого из них спрыгнул, чтобы поговорить с Уолтером.
– Сэр, уберите машину, иначе мы не проедем.
– По-вашему, я могу это сделать? – яростно спросил Уолтер. – Вам, черт возьми, правда так кажется?
– Не знаю, сэр, но мы не можем сдать назад. Чтобы развернуться, нам придется проехать целую милю.
Прежде чем Уолтер успел раскалиться, Лалита взяла его за обе руки и пристально взглянула в лицо:
– Позволь мне это уладить. Ты слишком взволнован.
– Не без причины!
– Уолтер, сядь в машину. Немедленно.
Он подчинился и просидел в салоне больше часа, крутя в руках неработающий блэкберри и прислушиваясь к шуму мотора. Какая трата горючего. Когда водитель наконец согласился отъехать назад, вдали снова послышался шум – на сей раз приближались несколько тяжелых грузовиков и бульдозеров. Наконец кто-то решил вызвать полицию, чтобы разобраться с Зорн и ее соратницами. Таким образом в глуши округа Вайоминг Уолтер попал в пробку. Невероятно. Лалита бегала по дороге, спорила с представителями обеих сторон и изо всех сил старалась их умилостивить. Чтобы убить время, Уолтер мысленно составлял список проблем, которые случились в мире с той самой минуты, когда он проснулся в отеле. Прирост населения – шестьдесят тысяч человек. Расширение беспорядочной застройки – тысяча акров. Птицы, убитые домашними и дикими кошками на территории США, – пятьсот тысяч. Истраченная во всем мире нефть – двенадцать миллионов баррелей. Углекислый газ, выброшенный в атмосферу, – одиннадцать миллионов метрических тонн. Акулы, которых убивают ради плавников и чьи трупы выбрасывают в воду, – сто пятьдесят тысяч… Подсчеты, которые производил Уолтер, принесли ему странное злобное удовлетворение. Бывают такие скверные дни, что поднять настроение помогают лишь мысли о плохом и худшем.
Было уже почти девять, когда Лалита вернулась к нему. Она сказала, что один из водителей нашел в двухстах метрах ниже по холму место, где автомобиль сможет развернуться, пропуская тяжелую технику. Водитель дальнего грузовика тем временем вернется задним ходом на шоссе и вызовет по телефону полицию.
– Не хочешь ли добраться до Форстеровой низины пешком? – спросил Уолтер.
– Нет. Надо уезжать немедленно. У Джослин камера. Не нужно, чтобы нас запечатлели там, где будет наводить порядок полиция.
Она целых полчаса переключала скорости и жала на тормоза, а затем еще сорок пять минут они вынуждены были вдыхать вонючие выхлопные газы, дюйм за дюймом ползя по дороге. Оказавшись на шоссе – на свободе, – Лалита стремительно покатила обратно в Бекли, не сбавляя скорости на поворотах и рискованно прижимаясь к обочинам.
Они уже достигли убогих городских предместий, когда у Уолтера запел мобильник – они вернулись в цивилизованный мир. Звонили откуда-то из Близнецов, и номер был смутно знаком.
– Папа?
Уолтер удивленно нахмурился:
– Джоуи? Ну надо же. Привет.
– Ага. Привет.
– У тебя все в порядке? Я даже не узнал твой номер, ты так давно не звонил.
Наступила мертвая тишина, как будто Джоуи положил трубку. Может быть, Уолтер сказал что-то не то? Но наконец сын заговорил – чужим голосом. Как испуганный ребенок.
– Ну да, папа… э… у тебя есть минутка?
– Слушаю.
– Ну… это… дело в том, что… у меня неприятности.
– Что?
– Я сказал, что у меня неприятности.
Каждый родитель в страхе ждет именно такого звонка, но Уолтер на минуту словно перестал быть отцом. Он сказал:
– У меня тоже. Такова жизнь.
Довольно
В течение нескольких дней после того, как Захария опубликовал в своем блоге их интервью, голосовая почта на мобильнике у Каца пополнялась сообщениями. Первое прислал надоедливый немец по имени Матиас Дренер; Кац смутно помнил, что пытался отделаться от него во время гастролей “Орехового сюрприза” по стране. “Теперь-то, – писал Дренер, – я надеюсь, вы не откажете мне в любезности побеседовать со мной, ведь вы же обещали, Ричард. Обещали?” Дренер не пояснил, каким образом он узнал телефон Каца, но скорее всего это была утечка в блогосферу с салфетки какой-нибудь девицы, которую он подцепил у барной стойки. Разумеется, просьбы об интервью приходили и по почте, и даже в бо́льшем количестве, но с прошлого лета у Каца не хватало присутствия духа выходить в интернет. За сообщением Дренера следовали звонки от жительницы Орегона по имени Эфрази, от жизнерадостного и громогласного музыкального обозревателя из Мельбурна, от диджея со студенческого радио из Айовы, который разговаривал голосом десятилетнего мальчика. Все хотели одного и того же – чтобы Кац повторил то, что он сказал Захарии. Желательно – другими словами, чтобы можно было опубликовать это под своим именем.
– Это было блистательно, чувак, – сказал Захария неделю спустя после выхода интервью, когда они сидели на крыше дома на Уайт-стрит, ожидая его подружку Кейтлин. Обращение “чувак” звучало непривычно для Каца и раздражало его, но полностью соответствовало опыту его общения с интервьюерами. Как только он им покорялся, они отбрасывали притворное уважение. Тем не менее он попросил:
– Не зови меня “чувак”.
– Пожалуйста, как угодно, – сказал Захария. Он прошелся по доске, словно по гимнастическому бревну, раскинув костлявые руки. Вечер был свежий и ветреный. – Но количество посещений продолжает расти. Я стал популярен во всем мире. Ты когда-нибудь заходишь на свои фан-сайты?
– Нет.
– Я сейчас на самом верху списка популярных личностей. Могу взять ноутбук и показать.
– Право, не нужно.
– Думаю, люди стосковались по героям, которые говорят правду власть имущим. Лишь горстка читателей утверждает, что ты придурок и нытик. Но это просто завистники. Меня они не волнуют.
– Спасибо за поддержку, – сказал Кац.
Когда перед ними возникла Кейтлин в сопровождении двух подружек, Захария не перестал балансировать на своем импровизированном бревне – он был слишком крут для того, чтобы представить гостей друг другу. Кац отложил молоток и неохотно позволил себя осмотреть. Кейтлин была одета по-хипповски – яркая жилетка и вельветовое пальто, как у Кэрол Кинг и Лоры Ниро. Кац, несомненно, решил бы, что она достойна ухаживаний, если бы вновь не увлекся Патти после встречи с Уолтером Берглундом. Встречаться с молоденькой девушкой – все равно что нюхать клубнику, когда тебе хочется бифштекса.
– Чем могу служить, девочки? – спросил он.
– Мы принесли вам банановый кекс, – сказала самая пухленькая из трех, протягивая нечто, завернутое в фольгу.
Другие две закатили глаза.
– Это она его испекла, мы тут ни при чем, – ответила Кейтлин.
– Надеюсь, вы любите орехи, – сказала пухленькая.
– А.
Наступило неловкое молчание. Над Манхэттеном послышался гул вертолета; ветер забавно искажал звуки.
– Мы просто поклонницы вашего “Безымянного озера”, – сказала Кейтлин. – Мы узнали, что вы тут строите веранду.
– Сами видите, ваш друг Захария – человек слова.
Тот раскачивался на доске, упираясь в нее оранжевыми кедами, и делал вид, что ему не терпится вновь остаться наедине с Кацем. Судя по всему, у него был немалый опыт по части привлечения женского внимания.
– Захария – отличный музыкант, – сказал Кац. – Я искренне это утверждаю. Растущий талант.
Девушки обернулись к Захарии с выражением терпеливой скуки.
– Я серьезно, – продолжал Кац. – Ступайте с ним вниз и послушайте, как он играет.