Внутренних Дел, князь Урусов тотчас же встал и с чисто аладьинской развязностьюстал громить то Правительство, в составе которого он так долго находился,получая всякого рода милости, и которое всегда к нему относилось со стольполным доверием.
Злоупотребив в самом широкомсмысле этим доверием, князь Урусов пожал бурю рукоплесканий со стороны всехдумских хулиганов, с восторгом принявших его в свои объятия как нового,достойного сочлена.
Князь Урусов «разоблачил»очень некрасивую «тайну» Департамента полиции (печатание политическихвоззваний). Но он этим не ограничился, а намеренно, в угоду думским и недумскимреволюционерам, обобщил тот единичный факт, из которого и состояла вся тайна,и, до чудовищных размеров преувеличил его, добавив всевозможные канцелярскиесплетни и шутки в качестве достоверных фактов.
Но вопрос не в том, красивыеили некрасивые тайны разоблачил князь Урусов, а в том, красиво ли поступил онсам в качестве перебежчика в ряды злейших врагов России, передавая им новоеорудие лжи и клеветы против Царя и Его Правительства?
Как бы назвали революционерытого «товарища», который в Думе стал бы разоблачать их красивые и некрасивыетайны, если они могли быть ему известны только потому, что, находясь в рядахмятежников, он, пользовался их доверием? Они назвали бы его именем,соответствующим его поступку. Но князя Урусова они, конечно, таким именем неназовут, так как его «разоблачения» могут только содействовать успехуреволюции. Они покроют его лаврами и, несомненно, выдвинут его кандидатуру напервостепенный государственный пост.
Мы не удивимся, если завтраили послезавтра прочтём в официальных крамольных органах среди прочих небылиц,что «князь С.Д.Урусов выезжал в Петергоф», что «Звёздная Палата чрезвычайновстревожена его кандидатурой», тем более, что князю Урусову вручён указ о егоназначении, в котором он в любой момент может вставить день, число и месяцсвоего назначения.
Ведь ложным известием,ежедневно измышляемым революционной печатью, нет никакого предела, так что вних и подобные, явно вздорные известия вполне возможны, а потому князь Урусовможет считать себя «серьёзным» кандидатом не только на «министерство», но дажеи на «премьерство».[84]
У него в запасе,вероятно, много ещё служебных тайн, которыми он может торговать в Думе какгуртом, так и в розницу, добывая себе этим ремеслом всё большую популярностьсреди хулиганов и евреев.
Кстати, о евреях. По Талмудуеврей, выдавший какую-нибудь еврейскую тайну, карается смертью.
Как счастлив князь Урусов,что он считается христианином!..
«Московские Ведомости» — 9 июня 1906 г. , №147.
XVIII. Гибель России.
Под таким мрачным заглавиемг. Z. описывает в «Слове» свою беседу с одним из представителейдипломатического корпуса в Петербурге.
«Оглушённый несмолкаемымиаплодисментами господ членов Государственной Думы, я, — говорит г. Z, — вышелиз зала заседания и в кулуарах встретился с моим старым знакомым, ныне оченьвысокопоставленным представителем одной из первостепенных европейских держав.
Много прошло времени с техпор, как я с ним расстался, многое изменилось и в нашем общественном положении.Но мы по-прежнему остались искренними друзьями, хотя наши политические взглядыи прежде были диаметрально противоположны, да и до сего времени остаются такимиже.
Естественно, что, обменявшисьприветствиями, я обратился к моему высокопоставленному другу, представителюсвободолюбивой нации, с вопросом, какого он мнения о нашем политическомположении вообще, и о том, какое влияние может оказать наша ГосударственнаяДума на современное международное отношение России к Европе.
— Ваша Дума представляетсямне, иностранцу, ещё нигде и никогда небывалым явлением. Она, если позволитетак выразиться, даже неестественна...
— Позвольте!.. — перебил ямоего друга.
— Мы с вами старые друзья, ивы можете поверить мне, что я вовсе не желаю оскорблять вашего национальногочувства... Но выслушайте и тогда возражайте.
— Буду слушать.
— Ваша Дума — явлениенеожиданное и даже неестественное для нас потому, что мы считали до настоящеговремени Русскую Империю сильной. Но сила не в материальной силе, а впатриотизме, в сознании опасности родины и в твёрдом, единодушном решении ижелании предотвратить опасность. Ничего такого я не замечаю в вашей Думе.Кругом идёт полное разложение. Промышленность ваша убита стачками изабастовками. Казённые заводы ещё кое-как тянут, что-то работают, железныедороги кое-как действуют, но это тянуться долго не может. У вас не хватитсредств. Пароходство парализовано. Все инородцы, когда-то завоёванные вами,подняли голову, требуя автономии и встречают сочувствие своих товарищей поэтому дворцу.
Ваши думцы, быть может, оченьумны, но они не граждане России, а граждане всего мира.
— Да, но всё это временно,всё...
— Нет, выслушайте до конца ипотом возражайте.
Между тем, Азия поднимается,вооружается и не сегодня-завтра нагрянет на ваши окраины. Дума как будто этогознать не желает. По соседству со столицей уже образовалось совершенносамостоятельное государство — Финляндия. Ваше господство в Гельсингфорсепризрачно. Едва ли против этого вы можете возразить что-либо.
Россия слишком обширна, ноона уже не сильное государство, а конгломерат, склеенный гуммиарабиком.
Ваши представители неотличают правительства от государства. Борясь с министрами, со старым режимом,они борются умышленно или нет, не знаю, — против государства. Знаете, чем этоокончится?
— Не знаю.
— Европе нет расчёта защищатьРоссию от азиатов. Великороссия будет буфером между Азией и Западом; Финляндиясо Швецией образуют сильную северную державу и в союзе с Данией и Германиейсделают Балтийское море mare clausum.[85] Польша с Литвой,вероятно, отойдут к Германии. Об Остзейском крае я уже и не упоминаю. Он тольконедавно стал русифицироваться. Естественно, этот край сольётся с родственным,т.е. с той же Германией. Если не будет таможни между Польшей и Германией,промышленность первой будет убита. Славяне не в силах конкурировать с немцами,неспособны к труду, требующему трезвости, упорства, прилежания.
Кавказ и Крым, вероятно,будут колониями Европы, а может быть, отойдут и к Турции. Эта нация сильна,живуча и отлично сумела справиться с армянами.
— Что же останется от России?
— Россия будет чернорабочимпоставщиком Европе хлеба, мяса, леса и т.д.
— И скоро это исполнится?
— Будьте уверенны, скоро.Иного выхода нет. Государство сильно и живёт лишь любовью к родине, сознаниемдолга граждан.
— Могу я напечатать всё, чтовы сказали?
— Конечно, не называя толькомоего имени.
Буквально передаю то, что мнесказал высокопоставленный иностранец.
XIX. Граф Толстой о Думе.
Корреспондент «НовогоВремени» г. Юрий Беляев посетил графа Л.Н. Толстого и передаёт свой разговор сним (№10867):
— Вас, конечно, интересуетГосударственная Дума? — спросил я. Толстой поднял голову и ответил:
— Очень мало.
— Но вы всё-таки следите заотчётами думских заседаний?
— Нет. Знаю о них больше порассказам домашних. Если же случится заглянуть в газеты, стараюсь как-нибудьобойти это место...
У меня от Думы тривпечатления: комичное, возмутительное и отвратительное.
Комичное потому, что мне всёкажется, будто это дети играют «во взрослых». Ничего нового, оригинального иинтересного нет в думских прениях. Всё это слышано и переслышано. Никто невыдумал и не сказал ничего своего. У депутатов нет «выдумки», о которой говорилТургенев. Совершенно так сказал один купец, бывший у меня на днях. На то жежалуется мне в письме один умный англичанин: «Мы ждём, — пишет он, — указанийот вашей Думы нового пути, а вы рабски подражаете нам». Недавно я получил оченьхорошую книгу одного немца. Его псевдоним «Ein Selbstdenker», то есть«свободомыслящий», вот этого-то нет и следа в Думе. У депутатов всё перенято севропейского, и говорят они по перенятому, вероятно, от радости, что у них есть«кулуары», «блоки» и прочее и что можно всё это выговаривать. Наша Дума напоминаетмне провинциальные моды. Платья, шляпки, которые перестали носить в столице,сбываются в провинцию и там их носят, воображая, что это модно. Наша Дума —провинциальная шляпка.
Возмутительным в ней мнекажется то, что, по справедливым словам Спенсера, особенно справедливым дляРоссии, все парламентские люди стоят ниже среднего уровня своего общества и(вместе с тем) берут на себя самоуверенную задачу разрешить судьбу стамиллионов населения.
Наконец, отвратительное погрубости, несправедливости выставляемых мотивов, ужасающей самоуверенности, аглавное – озлобленности...
Sapienti sat!..
V. Соображая изложенное и вдумываясь в современный ходсобытий, нельзя не признать настоящего исторического периода весьма для нашейродины серьёзным. Можно сказать даже, что история не запомнит ничего подобного.
Всеобщее недовольство внутристраны; упадок нравственности и самодеятельности; полная умственная нищета иразложение всех сфер государственного управления являлись грозными симптомамитяжкой болезни России уже до Японской войны, а в этом «предприятии» лишьраскрылись воочию, достигнув, пожалуй, своей кульминации.
Здесь не место входить вдальнейший анализ явлений. Не станем мы также отравлять ни себя, ни читателякартинами ужаса и позора маньчжурской эпопеи. Однако, мы не вправе не отметитьопасностей, какие грозят нам со стороны Китая и Японии, быть может, в ближайшембудущем, как не должны умолчать о вмешательстве западных держав, которое спредательским цинизмом накликается внутренними нашими врагами.
Но и указанных невзгод былобы недостаточно для того, чтобы назвать положение России беспримерным.Непригодна и параллель с Римом даже во вторую пуническую войну, так как душаримского народа пылала любовью к отечеству и гордым сознанием величия его