судеб, сам же организм государства не был потрясаем такой политической исоциальной революцией, которая стремится уничтожить в стране всё — до её именивключительно. Но что главным образом исключает параллель, это факт отсутствия уРима того, что у нас теперь разумеется под «самоопределением» инородцев, и,прежде всего — евреев. Наконец, ни мужественный Рим, ни западная Европа в эпохурелигиозных войн, ни раздираемая террором Первой Революции Франция, ни самаГермания под пятою Наполеона I не имели перед собой коалиции таких союзников,каковы всемирный кагал и масонство.
После всего уже намизвестного нет надобности доказывать опасность коалиции и безграничность еёзамыслов. Но чем серьёзнее проблема, тем важнее правильный её диагноз.
Негодование или отчаяниеравно бесплодны. Самообман — гибелен. Искренность совета, хотя бы и спорного,необходима. Посему, исполняя свой долг перед отечеством, мы решаемся выразить исвоё глубокое убеждение. Такая решимость вызывается уверенностью, что текущиесобытия, с нашей точки зрения, объясняются удовлетворительно.
Внимательное изучение вопросаи настойчивое, по мере сил, размышление о нём приводят, как мы полагаем, кследующему выводу: нынешние страдания России, в значительной мере этими жеврагами подготовленные, являются колоссальной спекуляцией иудаизма и масонства.
Исследование указанноготезиса даже в его существе превышает силы одного, хотя бы и всеобъемлющего ума.
Отсюда явствует, чтонастоящая работа не рассчитана на какую-либо степень полноты. Будучи смелой, нослабой попыткой затронуть эту проблему, наш труд ничего в виду не имеет, кромеснисходительности читателей.
В таких пределах мы ипопытаемся для большей ясности остановиться ещё на некоторых элементах вопроса.
VI. Как и повсюду, революционные движения в России теряютсвоё начало во мраке веков. Одним из древнейших проявлений у нас мятежного духаслужит образование казачества. Наиболее же ярким примером стремления к свободедолжна быть признаваема эпопея Запорожской Сечи. Неукротимая жажда воли исамобытности вдохновляла «славное лыцарство Запорожское низовое» на всём егопути. Вера в Бога и беззаветная доблесть неизгладимыми чертами занесены влетописи мечтательного и поэтического, великодушного и бесстрашного, гордого ичестного малороссийского народа.
Через благодатные равниныУкраины многострадальное, но несокрушимое казачество Малой России дружескиподаёт руку тихому и величавому Дону, приветливому и отважному краю, —страшному для врагов орлиному гнезду. Из этой, целому свету известной ОбластиВойска Донского на всех испытаниях Великой России по первому её зову шлиохранять её те казачьи полки, которым столько обязана родина, как вОтечественную войну, так и в дни беспросветной крамолы, нами теперь переживаемой.Другие казачьи войска, а в особенности Сибирское, среди грозной и печальнойвойны с Японией никогда не медлили на защиту русского знамени.
Не касаясь историисеверо-русских народоправств, — Новгорода, Пскова и Вятки, и не останавливаясьна иных рыцарских деяниях народа, создавших нынешнюю Россию, мы, тем не менее,обязаны указать на основную черту нашей истории. Никто не помогал нам, и никтонас не учил, как лучше быть. Что же касается, в частности, евреев, то мы их изнать не хотели.
Придворные перевороты втечение XVIII века не имели социального характера и вообще мало касалисьвнутренних судеб русского народа. Об участии же евреев можно говорить развелишь в связи с предательством Шмерки Липпмана, который исключительно вэгоистических интересах содействовал гибели своего благодетеля — Бирона, когдаубедился, что с «регента» взятки гладки.
Лишь в конце того же XVIIIстолетия проникло к нам масонство и сейчас же показало себя. Не чуя беды,либеральные крепостники-аристократы баловались, как они думали, тем же самым,за что Новиков и его кружок мартинистов были гонимы. По иронии судьбыуничтоженный папой Климентом XIV иезуитский орден нашёл убежище в Китае и... вРоссии. За ним промелькнули в придворных сферах мальтийцы, с кавалером Литтойво главе. В конце же концов иезуитские пансионы в Петербурге и Москве,масонские ложи на севере и на юге России, мальтийские рыцари и баронессаКрюденер с её «халдейскими» таинствами перемешались, изолгались и разлетелись,как дым.
Остался только чадФранцузской Революции, а с ним и 1825 год. При всей нелепости их мечтанийдекабристы наряду с бесправием и непроглядной тьмой крепостного люда оставилинам ряд высокопоучительных страниц в анналах русского духа, а трагическойсудьбой запечатлели идеализм своих упований. Едва ли жизнеописание какого-либоиного рода даст мыслителю более поразительный контраст, чем лишённая солнечногосвета, каторжная тюрьма, где целыми годами несли свой крест Волконский,Трубецкой, Муравьёв-Апостол и их благородные товарищи, и блистательные залы Таврическогодворца, где, учиняя вопиющие злодеяния против родины, современные «товарищи» нетолько остаются безнаказанными, но и мнят себя излюбленными повелителямиРоссии, а вместо героических имён 1825 года слышатся клички: Френкель, Якубсон,Шефтель, Герценштейн, Мейлах, Винавер, Червоненкис... et tutti quanti!
Разгром декабристов был такужасен, а сменившие обездоленную русскую аристократию, но даже не помнившиеродства, немцы распоряжались у нас с такой жестокостью, что лишь к концусороковых годов мог быть затеян «процесс Петрашевского». По своему ничтожествуон был бы давно забыт, если бы судьба не связала его с именем автора «Записокиз Мёртвого дома». В Тобольском каторжном остроге подвергнутый телесномунаказанию приобрёл Ф.М. Достоевский ту эпилепсию, которая мучила его до концажизни и угнетала творчество.
Евреев у Петрашевского небыло. Тем не менее, Достоевский отнюдь не сомневался, что если России сужденопогибнуть, то, разумеется, от евреев.
Лишь ещё лет через двадцать,с освобождением крестьян, появились новые мятежные движения. За отсутствиемевреев не замечалось, однако, ничего подобного тем, исполненным наглости,зверства и цинизма, событиям, которыми была запятнана Россия после 17 октября1905 года. Наоборот, первые шаги движения шестидесятых годов отличались крайнейробостью. Правда, «Колокол» и «Полярная Звезда» продолжали бичевать нашерабство, но современной иудейской свистопляски, благоухания «революционной»печатной макулатуры не могло себе тогда представить никакое воображение.
Само польское восстание 1863года, хотя захватило немалую дозу евреев и вообще не страдало кротостью, тем неменее, отнюдь не дало таких извергов и стольких ужасов, какимиоблагодетельствовали Россию всемирный кагал и Мардохей Маркс хотя бы запоследние два года.
Каракозов был полоумный.Поляк Березовский стрелял в Париже.
«Хождение в народ» являлосьребячеством. Нигилизм прославился через Тургенева, хотя сам же по себе вниманияне заслуживал. Разочарования внизу, строго говоря, начались, когда сверху сталиизвращать реформы, в особенности местного самоуправления и судебную.
Введение классицизма принеслозловещие результаты. Если и сегодня просвещение в России можно сравнить сБольшим Московским театром, освещённым двумя сальными огарками, то каково жеоно было под эгидой Дмитрия Толстого? Ему обязана Россия постыдным недугом«книгобоязни»...
С другой стороны расцветаладминистративный гнёт. Пресса изнывала от цензуры. Возмездие рока не замедлило.Периодическая печать начала переходить в руки евреев, а они превратили её в то,чем она оказывается ныне.
Безжалостный и бессмысленныйрежим в школе стал приносить ядовитые плоды.
Церковная политикаК.П.Победоносцева изгоняла дух живой и деморализовала духовенство. Именно еготирании обязаны мы скорбной и нелепой картиной революционных движений нашегоклира. Церковно-приходские школы и земские начальники добили всё, что ещёпротивостояло мятежу. Не имея возможности учиться, как следует, юношестворазвращалось и погибало.
Раболепное молчание илицемерное бесправие отравляли русский народ. Бюрократия превратилась в statuain statu. Никогда не отличаясь бескорыстием, она утратила всё, что ей далиновые веяния. Продажность и неправда, низкопоклонство и произвол, хищения ибезначалие, предательство и страх непроглядной тьмой покрыли страну.
Больной государственныйорганизм взывал к врачам. Начали сбегаться самозванцы, нередко искренние. Ихпреследовали без пощады. Они озлобились. Пропаганда стала переходить вреволюцию...
«Чайковцы», анархисты,коммунисты, «народовольцы» и разные иные размножались с каждым годом. Оставляябез внимания таких «освободителей», как Нечипор, Галёрка, Куклин, Попко etcaetera, мы назовём только четыре пары: Нечаева и Веру Засулич, Квятковского иЕвгению Фигнер, Саблина и Гесю Гельфман, Желябова и Софью Перовскую.
Еврейских же денег всё ещё небыло. Их давали Герцен, Войнаровский, Лизогуб и другие. Объявлялись уже и«самоопределяющиеся» инородцы: Зданович, Чекоидзе, Джабадари, Клеменс, Веймар итому подобные.
Вслед за Березовскимпоказались и многие иные поляки: Осинский, Судзиловский, Кравчинский (убийцаМезенцева), Квятковский, Колоткевич, Тарновский, а за ними, наконец, и евреи.
Но участие «избранногонарода» стало замечаться, по-видимому, лишь в партии террористов. Без евреевпрежде всего не удавались революционные типографии. Контрабандист Зунделовичпровёз одну из-за границы и наладил. Лейзер Цукерман подготовил взрыв ЗимнегоДворца. Милецкий покушался на жизнь Лорис Меликова, Гольденберг убилхарьковского губернатора Кропоткина, участвовал в подкопе Гартмана под Москвой,равно как и в других злодеяниях. Рейнштейн и Розенцвейг состояли шпионами, хотякак предатель, кажется, всех евреев превзошел тот же Гольденберг, пойманный вЕлисаветграде с динамитом, который он вёз для взрыва Императорского поезда близВерхне-Днепровска, и выдавший массу лиц. Геся Гельфман содержала подпольнуютипографию, развозила и распространяла прокламации террористов, а в заключениеявлялась хозяйкой той квартиры в Петербурге, где совещались убийцы ГосударяАлександра II и откуда 1 марта 1881 года они вышли с бомбами на цареубийство.