приходила фантазия: ну что если бы не евреев было три миллиона, а русских,евреев же — восемьдесят миллионов?!.. Во что обратились бы русские, как быевреи третировали их?.. Дали бы сравняться с собой в правах? Позволили бымолиться свободно? Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того, — не содрали быкожу совсем?!.. Не выбили бы их дотла, до окончательного истребления, какделали с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю?!..»
IV. Земледелие не может обходиться без кредита.Современное же его состояние в России выгодно одним евреям. Вот почему нареволюционных митингах и в самой Государственной Думе данный вопрос незатрагивался. Революционеры взамен этого перешли к явному или сокрытомуотрицанию права собственности на землю, т.е. к безграничному расширениюэксплуатации русского народа кагалом. Таков был первый результат еврейскогоравноправия и во Франции. Как самый тяжёлый вид народного порабощения тиранияевреев в области кредита под землю обращала на себя внимание ещё Наполеона I.Если распоряжения, им отданные, не привели к цели, то при современнойфинансовой диктатуре сынов Иуды было бы по меньшей мере глупо содействовать ей.Между тем, раболепствуя перед Израилем, который их презирает, наши либералыльют крокодиловы слезы о судьбе мужика и вместе предают его на произволневиданного еврейского хищничества.
«Ограбная» реформа уже нашласебе достаточную оценку. Поэтому, руководствуясь трудами кн. Евгения Трубецкогов «Московском Еженедельнике», мы добавим лишь несколько слов.
«Земля — Божья!» — таковапервая среди излюбленных аграрными теоретиками «самоочевидных» истин. Отсюдавыводится, что земля должна принадлежать всему народу, а не частным лицам.Неопределённая сама по себе, эта формула, наполняясь конкретным содержанием,превращается в требование национализации земли. Наконец, дальнейшими звеньямирассуждения обусловливается передача земли в руки тех, кто её обрабатывает,т.е. — наделение по «трудовой нормы» и т.п.
Но, в этой цепи силлогизмовразумная связь заменяется уродливыми скачками. Понимание действительностисовершенно отсутствует, а общественная польза игнорируется от начала до конца.
Что указанные требования невытекают одно из другого, в этом не трудно убедиться.
Прежде всего из положения«земля — Божья» не следует, что русский народ или его государство в пределахизвестной территории полновластны. Из приведённого положения нельзя вывести нетолько собственности, а и верховенства какого-либо одного народа. Указаннаяформула скорее обязывает распорядиться землёй так, чтобы она служила на пользувсему человечеству. Далее из государственного верховенства отнюдь не явствуеттребование национализации.
Понятия верховенства исобственности не покрывают друг друга, а если верховенство приурочено к общемублагу, то народ должен сделать из земли такое потребление, какое в данныймомент этому благу соответствует. На каком же основании земля должна стать предметомобщей собственности, когда при тех или иных исторических данных ближегармонирует с условиями общественной пользы собственность частная?
Ясно, что вопрос можноразрешить лишь по указаниям опыта. Для этого нужно знать страну и её историю,что, конечно, неудобно для свободных от познаний теоретиков.
Далее из обычных в «аграрной»реформе логических скачков самый грубый — тот, который заключается в переходеот национализации к требованию передачи земли в руки лиц, её обрабатывающих.Путаница понятий достигает здесь своего апогея.
Мы видим смешение одинаковогоправа всех граждан извлекать пользу из производительных сил земли и равного длявсех права её возделывать. Земля должна служить на пользу всего населения, т.е.как земледельцев, так и неземледельческой части онаго. Если дешёвый хлебобеспечивается всему населению, производительные силы земли возрастают, иуровень народного благосостояния поднимается, реформа хороша. Наоборот, еслиреформа влечёт за собой истощение земли, понижение культуры и вздорожаниехлеба, то затея этого рода представляется негодной и несправедливой. Заботагосударства должна быть направлена не на тех только, кто возделывает хлеб, но вособенности на тех неземледельческих рабочих, которые его покупают, равно как ина таких земледельцев, которым вследствие плохого качества земли своего хлебане достаёт.
С точки зрения общественнойпользы, цель законодательства может состоять не в распределении земли поровну,а в передаче её тем, кто может и хочет возделывать её к наибольшей выгоде всегонаселения.
Нелепость таких формул, как«передача земли только тем, кто её обрабатывает личным трудом», и «трудоваянорма» раскрывается из следующего:
С первого взгляда можетпоказаться, что исключение наёмного труда в земледелии есть благодеяние длябеднейшего сельского населения. Между тем, будучи понимаемо буквально, онопредставляет сугубую жестокость именно по отношению к сирым и обездоленным.Крестьянка-вдова с малыми детьми должна быть, по этому рецепту, изгнана сземли, обработанной умершим отцом семьи, а крестьянин, не имеющий инвентаря, —лишён возможности кормиться привычным для него сельским трудом, хотя бы понайму.
Независимо от этого, устроитьсад, огород или виноградник часто бывает нельзя без наёмного труда. Устранениетакого труда равносильно запрету улучшений в хозяйстве.
А что значит «личный труд», —умственный или только физический? Ведь никто не станет оспаривать значениеумственного труда в земледелии. Посему исключать такой труд — значит вестисельское хозяйство к одичанию. Ограничение землевладения пределами, в коихдостаточен свой личный труд, отвлекает умственные силы от земли, ибо человекобразованный и мыслящий не поселится в деревне ради возделывания 3-х или 4-хдесятин.
Но если принять во внимание иумственный труд, то понятие о «трудовой норме» испаряется, так как этот труд неподдаётся нормировке.
Впрочем, «трудовая норма»остаётся непригодной даже при устранении умственного труда, потому что ифизическая «трудовая норма» сама по себе бесконечно разнообразна, в зависимостиот того, какими орудиями, техникой и капиталом располагает землевладелец. Впринципе означенная форма лишена того демократического смысла, которыйобыкновенно с ней связывается. Истинный демократизм не имеет ничего общего сдемократическими утопиями. Напротив, он мирится с теми отступлениями отпоголовного равенства, которые вызываются требованиями общественной пользы.
Всё, что способствуетувеличению массы сельскохозяйственных произведений, должно быть ради общегоблага поддерживаемо, а не уничтожаемо. Было бы преступлением устранятьнеиспользованным капитал, вложенный в сельскохозяйственные строения,усовершенствованные орудия и породистый скот. Земельная реформа, котораяобрекала бы страну на гибель скотоводства, плодоводства, виноделия исельскохозяйственной промышленности, была бы верхом безумия. Оставить же Россиюбез шерсти, сахара, вина, мяса и дешёвого хлеба значило бы обречь на нищетуименно народные массы.
Низкие сборы с крестьянскихземель[101] имеют последствием факт, что чистаяприбыль с крестьянской пашенной десятины ниже того заработка, который крестьянеполучают при обработке частно-владельческой десятины. Повышение крестьянскихурожаев до сравнения с землевладельческими в среднем давало бы крестьянамувеличение сборов на 336 миллионов пудов зерна, имеющего вывозную цену в 238миллионов рублей. За вычетом же стоимости провоза по железным дорогам — 50миллионов рублей, оставалось бы на руках у крестьян 180 миллионов рублей, т.е.больше, чем крестьянство платить по всем прямым налогам. Если же с уничтожениемпомещичьего землевладения сборы хлебов понизились бы до крестьянского уровня,то вывоз зерна за границу упал бы на 150 миллионов пудов или на 107 миллионоврублей ежегодно. Итак, при подъёме культуры государство на народном хозяйствевыиграет 238 миллионов рублей. При распределении же земли крестьянам потеряет107 миллионов рублей. Разница 345.000.000 рублей в год. В первом случаепоследует прибыль в 336.000.000 пудов зерна, во втором — убыль 150.000.000пудов. Разница 486.000.000 пудов.
V. Обращаясь к вопросу о переселении, мы из докладов наIV Хабаровском съезде 27 апреля 1904 г. видим, что в одной Приморской областиимеется не менее 6.000.000 десятин, вполне годных под культуру, а по всемуАмуру только для заселения в первую очередь есть свыше 24.000.000 десятинземли. По самым осторожным расчетам, при условии искусственного орошения срасходом в 30 руб. на десятину, но также и с прекрасными урожаями насчитываетсяв Туркестане до 5.000.000 дес., годных под колонизацию. А если ко всемупоименованному добавить незаселённые кабинетские и казённые земли ЗападнойСибири, то образуется земельный фонд не менее 50.000.000 десятин. Этогодостаточно для поселения нескольких миллионов душ. Помимо сельскохозяйственнойдеятельности, переселенцы найдут применение своих сил и в разработкеколоссальных естественных богатств Сибири, что, конечно, послужит к увеличениюи общего благосостояния России.
VI. Поэтому вместо ужаса и разбоя, которые явилисьрезультатом «ограбной» реформы жидо-кадетов и К°, существует ряд способовразрешения крестьянской нужды в нашем отечестве. Отсылая любознательногочитателя к другим выводам С.С.Бехтерева, равно как и к литературе этой проблемывообще, мы в заключение обязаны указать на следующее:
а) Безвозмездное отчуждениечастновладыческих земель для раздачи крестьянам преступно, опасно и бесцельно.Разрушая право собственности даже на землю и угрожая, следовательно, всякомуиному праву на имущество, в том числе и земельным угодьям самих крестьян, такаямера повлекла бы за собой деморализацию и одичание населения, выразилась бы вповальной нищете и завершилась бы вмешательством иностранных держав.
б) При массовом отчуждениичастновладельческих земель за вознаграждение, фондовый рынок оказался бызаполненным ипотечными бумагами Крестьянского Банка в размерах прямочудовищных, а это повлекло бы за собой обесценение всех процентных бумаг и