старика прозвучал совсем уже сердито.
— Да господину, которыйпришёл...
— Какой там господин?.. Ну, яспрашиваю, какой там господин?..
— Не знаю, вашепревосходительство... Карточки не дали и имени своего не назвали... Приказалисказать, что приезжий... Из-за границы...
— Из-за границы?.. — Старикпогладил свою бороду, чтобы не обнаружить перед лакеем лёгкого волнения,которое, — он чувствовал это, — отразилось на его лице при известии, что к немуявился гость из-за границы. Из-за границы? — переспросил он. — Так он и сказал:«из-за границы»?
— Так и сказали.
— Ну, проси его сюда, вкабинет...
Когда лакей повернул к двери,старик остановил его вопросом:
— Ну, скажи, господин этотрусский?
— Не разобрал, вашепревосходительство, а только полагаю, что еврей, потому — наружность...
— Ну, хорошо... — он махнулрукой.
Лакей ушёл, а Эльяшбергприкрыл массивным пресс-папье документы, повернулся лицом к двери, с очевиднойтревогой ожидая появления приезжего из-за границы. Последний не заставил себядолго ждать. В кабинет вошёл степенный молодой человек, изящно одетый, лет25-27. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не острый взгляд егобольших чёрных глаз, недоверчиво и жестко перебегавший с предмета на предмет ини на чём долго не останавливающийся. Он подошёл к столу и проговорил:
— У меня письмо к вам отРозалии Акимовны.
— От моей Розочки?
— Ну, да: от вашей дочери,Розалии Акимовны.
Старик впился глазами вгостя, но не мог поймать его взгляда.
— Ну, — произнёс он снекоторой тревогой. — Дайте письмо.
— А к вам сюда никто не войдёт?— спросил гость.
— Ну, кто же может войти...
— А все же лучше будет, еслидверь запереть. — Гость подошёл к двери, запер её на ключ и, возвратившись кстолу, спросил: — перочинный ножик у вас, вероятно, найдётся? — Когда старикподал ему ножик, он прибавил с улыбкой: — уж вы меня, пожалуйста, извините.
Гость снял с себя сюртук,сделал в шёлковой подкладке прорез на спине, достал тоненький заклеенныйконверт и показал хозяину.
Эльяшберг торопливо и нервнонадорвал край конверта и вынул из него большой лист тонкой-претонкой бумаги,весь исписанный мелким почерком. Старик жадно углубился в чтение, а гость,спокойно усевшись против него в кресло, быстро и умело стал зашивать надрез вподкладке сюртука. Окончив это занятие, он закурил папиросу и устремил свойострый взгляд на старика. Не без злорадства следил он за Эльяшбергом и ему,по-видимому, доставляло большое удовольствие, когда он подмечал, как волнуетстарика чтение письма, как слегка дрожат его руки, как всё гуще и гуще морщиныпокрывают его лоб...
— Всё ещё первую страничкучитаете, — произнёс гость насмешливо. —Давайте сюда письмо... Я быстро прочтувам вслух... и он протянул руку, чтобы взять письмо.
— Что вы?.. Что вы?.. —Эльяшберг посмотрел на гостя недоумевающим взглядом и прижал письмо к груди.
— О, не беспокойтесь, —усмехнулся гость, — насильно не возьму у вас письма... Но вы ведь будете долгочитать, а я адски пить хочу... Не можете ли приказать, чтобы мне подали чаю.
Эльяшберг молча позвонил,распорядился и снова принялся за прерванное чтение.
Прошло более получаса,Эльяшберг читал и перечитывал письмо дочери. Гость попивал свой чай, курилпапиросу за папиросой и не мешал ему. Но вот старик глубоко вздохнул, поднялсяс места, подошёл к камину, добыл огня и медленно сжёг письмо. — Хвалю за осторожность,— одобрительно произнёс приезжий.
— Ну, а вы сами кто будете? —спросил старик.
— Я тот, о ком вам написалаРозалия Акимовна... Тот самый, без всякой фальши и в пути не подменённый...
— Ну, а всё таки, кто же вы?
— Мы с вами — старыезнакомые.
— Старые знакомые? — Стариквпился глазами в гостя. — Я вас совершенно не знаю.
— Не признаёте?.. И то: выменя знали совсем маленьким... Делать нечего, коли не признаете, то будемпредставляться... Доктор химии Вейсберг к вашим услугам, г. коммерции советник...
Гость комически поклонился.
— Вейсберг?.. Вейсберг?..Значит вы сын покойного Мотеля Вейсберга? —Старик опять впился глазами в гостя.— Теперь вижу, вы очень, очень похожи на вашего покойного отца...
— Говорят, что похож.
— Прекрасный был человек вашпокойный отец... Очень, очень прекрасный... Хороший был еврей, добрый, умный,умный... Только большой он фантазёр и совсем непрактичный...
— Вам же лучше, что он былтаким, — зло перебил его гость. — Это дало вам возможность ограбить его ипустить по миру!..
— Ай, ай, ай!.. И что выговорите г. доктор: я ограбил вашего отца?..
— Его, как и многих других!..Но, успокойтесь, я явился к вам не за тем, чтобы подводить старые счёты. Что своза упало, то пропало. Мой отец был непрактичен, вы этим воспользовались,ваше, значит, счастье... Сильные должны поглощать слабых, это закон!.. Бросимстарые счёты и поговорим о деле.
— Ну, я вас слушаю со всеммоим вниманием.
Гость придвинул своё кресло кхозяину, усмехнулся и говорит:
— А что вы скажете, если б япредложил вам вступить со мной в компанию по одному весьма выгодному делу?..
— Выгодному?
— И очень!.. Дело такое, чтоможет приносить 200-300 процентов барыша!
— Ну, это уж много... Такихвыгодных дел теперь нет...
— Представьте себе, однотакое дело есть.
— Не могу себе представить.
— И напрасно... Что бы вы,например, сказали, если б я предложил вам открыть фабрику для выделки бомб?..
— Что?.. Что вы сказали?.. —Эльяшберг привскочил с места и глаза его расширились от испуга.
— По нынешним временам самоеприбыльное занятие, — продолжал, видимо, потешаясь испугом хозяина, гость. —Повторяю вам, дело прибыльное... Наступило довольно продолжительное молчание.
— Ну, что за плохая шутка, —произнёс, наконец, Эльяшберг.
— Какая шутка? Я вам делаюсерьёзное предложение.
— Ну, вздор!.. Ну, совсем,совсем вздор!.. Вы, молодой человек, говорите вздор...
Эльяшберг ещё большезаволновался и обеими руками отмахивался от гостя.
— Вы так думаете? — Вейсбергулыбнулся. — А вот я вам докажу, что это не вздор... Конечно, — продолжал он, —насчёт выгодности предприятия я пошутил... Оно не только не прибыльное, но идовольно рискованное, а всё же мы осуществим его...
— Я на такое дело не пойду! —решительно перебил Эльяшберг.
— Нет. Пойдёте!
— Не пойду!
— В таком случае вы ставитена карту голову вашей единственной дочери!.. Голос молодого человека былспокоен и твёрд. Эльяшберг схватился обеими руками за голову, и из груди еговырвался болезненный стон.
— Если вам нужны деньги? —простонал он, — то скажите сколько?.. Я дам...
— Деньги?.. Разумеется, нужныи деньги, и я не сомневаюсь, что вы их дадите... Но в данном случае кроме денегнужно и ваше личное участие...
— Ну, разве я умею делатьбомбы?.. Это даже смешно... Это даже смешно...
— Вам и не надо уметь ихделать. Этим займусь я. От вас же требуется, чтобы предоставили в моёраспоряжение химическую лабораторию на вашем заводе и отвели для выделки бомбодин из маленьких корпусов Хотя бы этот...
Молодой человек разложилперед стариком план завода и указал ему, какой корпус требуется.
— Не могу на это согласиться:вы взорвёте мне на воздух завод...
— Нет не взорву! Никакойопасности завод не подвергнется. Я вам в этом ручаюсь. Моему слову можетеповерить, я один из лучших специалистов по выделке бомб.
Эльяшберг поднялся с кресла,прошёлся несколько раз взад и вперёд по кабинету и, по-видимому, совершенноуспокоился. Он подошёл к гостю, положил свою правую руку на его плечо и,стараясь поймать его взгляд, заискивающе заговорил:
— Дело ваше я совершенноодобряю. Если мы вступаем на путь террора, то необходимо, чтобы не былонедостатка в бомбах. Но надо устроить завод хорошо оборудованный. Но зачем этонепременно у меня? Я так думаю, что именно у меня его устраивать не следует. Ну,я вижу, вы думаете, что ваше предложение меня испугало, что я боюсь риска? Ну,это не совсем верно. Тут многое другое ещё есть: я не имею права рисковать: увсякого свои обязанности к революции: у вас свои, а у меня — свои... Ну, ипускай всякий делает своё дело! Зачем же мешаться не в своё дело?..
— Я вас не понимаю, — перебилВейсберг.
— Ну, разумеется, непонимаете, потому что я ещё не вполне высказался.
— Вы обо мне совсем плохогомнения, доктор Вейсберг. И это оттого, что совсем меня не знаете. Вы думаете,пред вами злой делец, который только для того и живёт, чтобы копить богатство.Вы думаете, что я очень люблю это богатство. Ошибаетесь. Лично для себя мненикакого богатства не нужно, потребности мои невелики. Если я всю жизнь копил итеперь владею многими миллионами, то не для своих потребностей я это накопил. Уменя княжеская квартира, а мне нужна одна только маленькая комнатка... Вот мойглавный повар получает две тысячи рублей в год, а обеды, которые онизготовляет, мне совсем не по вкусу, они мне даже противны... В молодости япитался всю неделю селёдкой с хлебом и только по субботам едал фаршированнующуку и немножко мяса... Охотно довольствовался бы и теперь той же пищей... Нузачем же я копил богатство? Зачем же я грабил людей?.. Вы на меня сердитесь завашего отца... Это верно, и его грабил?.. Хороший человек был ваш отец, имногие, которых я пустил по миру, были хорошие люди!.. Зачем же я с ними такпоступил? Почему? На это вот какой ответ? Если бы пустил их по миру не я, ихпустили бы другие. Ваш отец и остальные не были деловыми людьми, они всё равноне удержали бы своего состояния... А в моих руках их капиталы росли, множилисьи давали хороший барыш!.. Еврейские деньги должны всегда оставаться в рукахевреев... Деньги — это наша единственная сила, единственное наше орудиеборьбы!.. Весь мир — наше достояние! Мы должны завоевать его целиком, безостатка! Наши упования должны осуществиться, и осуществятся, ибо Владыка неба иземли нас одних возлюбил и предназначил нас быть князьями земли и управлятьеё!.. Нас он выбрал из всех народов, нам Он дал Себя познать и наименовал нас