Адам уже искал меня, чтобы сообщить, что мой приказ исполнен.
Для меня выбрали самую резвую лошадь, которую только можно сыскать в Ноксе. Дыньку.
— Хорошее имечко для такой зверюги, — протянула я с сомнением, когда лошадь на меня хмуро покосилась. — Адам, вы уверены, что это лучшее, что у вас есть?
— Самая быстрая и умная.
— Ну ладно, — согласилась я, подходя к кобыле сбоку. Та шумно выдохнула и затопталась на месте. Когда я вдела ногу в стремя, по глазам кобылы поняла, что та задумала что-то нехорошее. — Что-то мне это не нра…
Лошадь помчалась к воротам. Я прижалась к холке, схватилась за гриву обеими руками, уж потом поймала поводья и натянула. Некоторое время боролась с лошадью за право управления. Дынька была та еще вредина!
Сделав несколько кругов вокруг клумбы с цветами, я сделала знак, чтобы распахнули ворота, и пришпорила лошадь.
Мы мчались так быстро, что у меня захватило дух. Сощурив глаза от ветра, я едва замечала ямы и кочки. Правда, через какое-то время показалось, что Дынька знает дорогу гораздо лучше меня.
В городе я оказалась спустя два часа после ареста графа. Нокс встретил меня мрачным видом безлюдных улиц — начинался дождь. Тонкий, прохладный, едва уловимый. Подняв голову, я прикрыла глаза, с наслаждением ощущая капли на коже. Всегда любила дождь.
Прежде, чем я нашла дом господина Скотта — двухэтажный дом, который стоял особняком и утопал в виноградных листьях, я успела промокнуть. Привязав лошадь, я еще раз оглядела дом. Над дверью была вывеска: «Нотариус Вильнус Скотт». Она покачивалась от дуновений ветра, издавая тихий скрип. Поднявшись по ступеням, я позвонила в колокольчик, прислушалась.
— Рад вас видеть, госпожа, — дверь распахнулась, и раздался сиплый равнодушный голос.
Я окинула взглядом мужчину — седовласый бородач, почти старец, глаза печальные, в руках спицы и недовязанный носок. Я нахмурилась — это его имел в виду Роберт? Серьезно?
— Я к нотариусу, — сказала я, — у меня важное дело.
Мужчина безмолвно пропустил меня в дом, поманил за собой.
Я шла за этим странным субъектом, разглядывая убранство жилища. А здесь было на что посмотреть: старинные часы с кукушкой, картины в стилизованных рамах, необычные ковры с кисточками, шкаф из красного дерева на резных высоких ножках, а внутри много всякой всячины, начиная от кораблей в бутылках, заканчивая индейскими масками. Все это можно разглядывать часами.
Мы поднялись на второй этаж по скрипучей лестнице с лаковыми перилами. Думаю, меня вели в кабинет.
— Сюда, госпожа, — мужчина отворил одну из дверей. — Господин Скотт мой постоялец…
Я вошла и первое, что увидела — огромное бюро, заваленное книгами. Так, так… за столом кто-то сидел, нацепив монокль.
Я откашлялась, и незнакомец вскинул голову, удивленно захлопал глазами и монокль выпал и ударился о столешницу со звонким «дзынь». Мужчина был ошеломлен тем, что обнаружил меня в своем кабинете. Вероятно, до сего инцидента он был очень увлечен чтением и даже не слышал, как я вошла.
— Я Джейн Хоткинс, защитник лорда де Вера.
— О-о-о! — мужчина резко поднялся, с его колен на пол рухнуло несколько увесистых томов.
Я могла разглядеть его с головы до ног. Высокий, крепкий шатен в забавном клетчатом пиджаке с усталым взглядом серых глаз и легкой щетиной на щеках.
— Вы та самая! — он будто что-то обо мне вспомнил. — Точно! Так я и думал! — он смело протянул мне руку, завершив эту речь крепким рукопожатием. — Вильнус Скотт. Можно Вил. Можно Скотт.
Интересно, он уверен, что он и есть тот самый Вильнус Скотт. Нет ли в Вергилии другого нотариуса с таким же именем?
Вспомнив о письме, я извлекла его из сумки и протянула мужчине. Он схватил конверт, взломал печать, надел потешный монокль и сел за стол. Читал Вильнус долго и напряженно, выпятив губы.
— Ну вот, — изрек он, — все очевидно.
Я фыркнула:
— Тогда, может, скажете, кто убил тех троих?
— Что?
Отмахнулась.
— Что прикажете делать, господин Скотт, — спросила, взглядом указывая на листок в его руках. — Вам ведь тоже оставили инструкции.
Он извлек из бюро какой-то документ, пододвинул чернильницу и перо. Документом было согласие лорда де Вера на мое участие в слушании по делу, которое Роберт приготовил заранее, но припас напоследок. Я без сомнений подписала.
— А дальше?
Вильнус просиял белозубой улыбкой, поднялся, надел высокую шляпу с маленькими полями и взял трость:
— Пойдемте, госпожа Хоткинс, у нас много дел.
Когда мы вышли из дома, я увидела скучающую Дыньку.
— Господин Скотт, — сказала я, — велите вашему помощнику накормить мою лошадь, а мы наймем кэб.
Вильнус пожевал губами:
— Для начала в банк, госпожа Хоткинс. Нужно оформить бумаги.
Де Веру прям везет на странных личностей. Они слетаются к нему, как мухи на мед. Хотя рядом с Вильнусом я чувствую себя почти нормальным человеком.
Когда бумаги были готовы, и я стала обладательницей невероятной суммы, за нами оставалось последнее дело — посетить констебля.
В очереди на аудиенцию к нокскому чиновнику мы просидели почти час. Тому было неважно: дело крестьянина или опального аристократа, все, что имело значение — окончание рабочего дня.
— Вы уже что-нибудь нашли, госпожа? В законе? — спросил у меня Скотт, видя, что я теряю терпение.
— Нет.
— Могу вам помочь.
— Валяйте.
— Искали в кодексах Луи четвертого?
— Да.
— Напрасно. Зря потеряли время. Поищите в книжке по истории.
Я повернулась всем корпусом, набрала в легкие побольше воздуха, чтобы возмутиться столь дилетантским советом, но Скотт вдруг выдал:
— Библиотека Нокского университета, последняя редакция, эпоха расцвета, глава вторая, страница пятнадцать.
— Что? — только и смогла произнести я.
— Еще можете посмотреть в библиотеке лорда де Вера. Книга с синим корешком, глава двадцатая, страница девяносто восемь. Во второй строчке снизу опечатка в слове «иррациональный».
Я молча глядела на него, а он пожал плечами и сказал:
— Я запоминаю все, что вижу.
— Все-все?
— Я очень внимателен к мелочам.
— К мелочам, — протянула я, просияв вдруг идеей.
Я схватила Скотта за руку и потащила к выходу.
— Госпожа Хоткинс? — изумился он. — Мы уже уходим? А как же…
— Потом, господин Скотт! Все потом!
Глава 13
Картограф, господин Нойс смотрел на нас вежливым, но немного снисходительным взглядом. Мы с Вильнусом согнулись над столом над картой Нокса.
— Может быть, кофе? — спросил Нойс, улыбнувшись.
Не думаю, что кто-то еще хоть раз в его жизни будет с таким вниманием изучать сделанную им карту.
Когда мы заявились — запыхавшиеся и взволнованные — в его лавку, и потребовали продать самую «свежую» карту, он просиял польщенной улыбкой.
— Могу я вам чем-то помочь? — осведомился он, ставя поднос с кофе на передвижной столик и подкатывая к нам.
— Можете, — уверенно заявила я. — Вы будете свидетелем на суде?
— Эм... простите?
— Вам будет нужно ответить всего на несколько вопросов.
Нойс перевел ошарашенный взгляд на Скотта, тот кивнул, беря в руки дымящуюся чашку и делая большой глоток. Я тоже не отказалась от кофе, ибо дел было столько, что едва ли мне удастся сегодня пообедать или поужинать.
Поблагодарив картографа, я быстро свернула карту в трубочку, убрала в тубус и передала Скотту.
— Возвращайтесь к констеблю, выясните все, что тому известно, а самое главное он должен своей рукой пометить на карте место убийства, — я взглянула на часы на башне городского совета через витрину лавки, — помните, у нас очень мало времени. Я поеду в суд и узнаю имя нашего судьи, заодно подам ходатайство об объединении дел в одно производство. Встречаемся здесь... в... эм... — я взглянула на господина Нойса, у которого вытянулось лицо, — до которого часа работает лавка?
— До шести, госпожа.
— Дам вам два фунта золотом, если сегодня закроетесь в девять.
Его брови взлетели вверх.
— Да, госпожа, — лишь вымолвил он.
— Надеюсь, господин Скотт, — с улыбкой обратилась я к нотариусу, — вы не расскажете лорду, на что я трачу его деньги?
Он тоже улыбнулся. Мы пожали руки и разошлись.
Верховный суд — благоговейное место. В студенчестве я мечтала, что когда-нибудь буду выступать здесь. Сотни раз прокручивала в голове, как это будет, но не могла и предположить, что будет вот так. На фасаде изображено око правосудия. Колонны под греческим портиком впечатляли своим величием. Я нервно сглотнула и поднялась по ступеням.
Когда вошла в святая святых, покрылась мурашками с головы до пят, едва дыша от восторга. Сколь не была я уверенна в себе, здесь я терялась, будто ребенок. Самые известные защитники выступали в верховном суде, сделали себе имя и репутацию. Здесь в свое время председательствовал лорд ким-Аварский, который рассмотрел более двадцати тысяч дел и был идолом справедливости.
Я шла по мраморному полу, слыша гулкое эхо своих шагов. Остановилась в середине округлого зала. По этим коридорам в свое время ходил Мортимер третий, король Вергилии, судивший за предательство собственного сына и приговоривший его к смерти. О, дикие времена. В этих стенах свершилось правосудие над известным нокским маньяком, убившем в прошлом столетии больше сотни женщин.
Теперь здесь будут судить морта за измену королю. Очередной виток истории.
Я подошла к столу секретаря, который заполнял какие-то бумаги.
— Мне нужна справка о слушании по делу де Вера, — сказала я.
Секретарь вскинул голову, удивленно на меня глянул — как на снег в середине лета.
— Госпожа Хоткинс? — слабо улыбнулся. — Сейчас. Извольте подождать.
Парнишка скрылся в кабинете, а я пожала плечами. Откуда он знает мое имя? Пока ждала, заметила с краю стола стопку газет и пестрящие заголовки: «Суд над мортом», «Слушание по делу измены», «Убийца будет наказан»... Содрогнулась, схватила газету, развернула и выругалась. Репортеры постарались истереть Роберта в порошок. Теперь откуда мне взять беспристрастных присяжных? Интересно, кто проплатил все эти публикации?