— Правду? Какую правду, Джейн? Что вы пытаетесь обо мне разузнать и зачем?
Его взгляд скользнул по моему наряду, а на губах показалась ироничная улыбка. Он был без камзола, без жилета… в одной лишь рубашке. Уверена, что он замерз.
Минутой ранее я была полна решимости высказать ему все, что думаю, а теперь стою, гляжу на него, нервно тереблю юбку. Но я должна сделать то, ради чего пришла.
— Лорд де Вер, не шевелитесь, — голос охрип.
Я безмолвно приблизилась и осторожно коснулась верхних пуговиц его рубашки. Он не сразу сообразил, что я делаю.
— Джейн? — вопросительно шепнул он.
Его лицо вытянулось от изумления, дыхание прервалось.
— Джейн, что вы делаете? — Роберт приподнял мой подбородок, заставив вспыхнуть от стыда.
Его глаза невероятно сверкали.
Я не останавливалась. Первая пуговица, вторая…
Де Вер зачаровано смотрел в мое лицо и не двигался. Его кадык нервно дернулся.
Наконец, я нащупала прохладный металл амулета и потянула за него, что было сил. Де Вер вздрогнул, попытался меня поймать, но я бросилась к решетке, захлопнула ее, и мы с лордом оказались по разные стороны. Оба тяжело дышали и глядели друг на друга.
Я взглянула на вещицу: треугольный амулет на цепочке. В центре слабо мерцал темный камень, по контуру выбиты какие-то слова.
— Верните его, Джейн! Вы не понимаете, что сделали, — приказал Роберт, хватаясь за прутья и стискивая кулаки. — Сейчас же!
Я перевела на лорда взгляд и покачала головой.
— Для начала расскажите, зачем он вам.
— Джейн, вы напрасно дразните меня, я вовсе не так терпелив.
— Я пытаюсь спасти вашу жизнь, черт побери, — вздохнула я. — Рассказывайте, милорд, или я возвращаю амулет в королевский департамент!
— Прекрасно, — мрачно донеслось из темницы. — Какая заботливая маленькая шантажистка, — вымолвил де Вер, уселся на койку, облокотился спиной на стену и тяжело вздохнул.
— Завтра у нас обоих трудный день. Давайте не будем терять время на взаимные упреки.
— О, Джейн, ты не понимаешь, что делаешь.
— Да? Тогда расскажите!
Де Вер запрокинул голову, касаясь затылком стены.
— Этот артефакт принадлежал одной из сильнейших вед Вергилии. Темной ведьме. Он обладает удивительным свойством сдерживать или приглушать магию, делать ее почти неопределяемой и снижать ее воздействие на окружающих.
— Ради него вы влюбили в себя леди Селену?
Роберт вдруг презрительно рассмеялся.
— Госпожа Хоткинс, удивляюсь, как вы можете все исковеркать. По-вашему, я мерзавец? Хотя, не отвечайте. Конечно, вы считаете меня мерзавцем.
— Это меньше всего относиться к делу, — перебила его. — Зачем вам амулет?
— Вы неверно задаете вопросы, Джейн, — сообщил Роберт, — хотите знать — зачем? Может, мне он просто понравился?
— Какая банальная ложь, — хмыкнула я. — Даю вам вторую попытку.
— Если этот артефакт будет у кого-то другого, удержать меня здесь будет сложно. Со мной, вообще, станет трудно разговаривать.
Я нахмурилась, почесала затылок.
— И почему это?
Острые грани амулета впились мне в ладонь.
Де Вер молчал.
— Говорите, наконец! — зашипела я.
Мужчина поднялся с койки, подошел к решетке.
— Он подавляет мою суть.
Я встряхнула головой, пытаясь уловить смысл фразы.
— Подождите… какую еще суть?
— Очень темную, Джейн, — его глаза вновь наполнялись чернотой. — В моих жилах течет кровь мортов, но не только. Я обладаю магией, и очень сильной, потому что в моем роду был темный маг.
Я почувствовала, как мое сердце испуганно дрогнуло в груди.
— Кто-нибудь еще знает об этом? — с невероятным трудом я сохранила интонацию спокойной.
— Слуги, живущие в доме и несколько работников плантации.
Поэтому никто из них не обеспокоился, когда де Вера схватили те трое разбойников.
Я снова приблизилась к решетке и заставила себя посмотреть на графа.
— Кто в вашем роду был магом, милорд?
Темная сила передавалась по наследству — это неопровержимый факт. Научиться можно мелким фокусам, вроде заживления коленки, но быть магом, тем более темным — врожденный дар. Или проклятье?
— Неважно. Намного важнее, что такие, как я, вне закона.
— Мы оба знаем, что на магов в Вергилии не охотятся, если они на службе короля.
— Если они в рабстве, — поправил меня де Вер, — если лишены собственной жизни и имеют клеймо.
— Да, — я согласилась, и от этого на душе стало тошно, — но я еще ни разу в жизни не слышала о магах-аристократах или магах-мортах.
Роберт улыбнулся так, как улыбался прежде — снисходительно.
— Я исключение из всех правил.
— Вы понимаете, что если об этом станет известно на суде…
— Об этом не должно стать известно на суде, — категорично заявил граф. — Об этом никто не должен знать.
— Я постараюсь. Но взамен хочу услышать от вас все: от начала и до конца. Ответы «неважно», «не имеет значения» не принимаются.
— Я не привык, чтобы мне приказывали, — недовольно пробубнил он. — Обычно я отдаю распоряжения людям, которые на меня работают, а не наоборот. А, во-вторых, это слишком долгая история.
— У нас впереди целая ночь, и я никуда не тороплюсь, — сказала я, подмечая, как во тьме блеснули его глаза.
— Не думаю, что вам можно находиться со мной один на один. Так близко. Особенно, если я без амулета…
— Почему же?
Взгляд де Вера снимал с меня кожу.
— Ваше платье… — он закусил губу: — Джейн, лучше верните амулет.
Пришлось повиноваться.
Глава 18
Очнувшись от размышлений из-за громкого шепота за спиной, я развернулась и недовольно нахмурилась. Оглядела толпу зрителей, узнав среди них работников плантаций.
Я отвернулась, нервно сглотнула и поправила на коленях нежно-розовую юбку. Сегодня я постаралась отринуть собственные желания и следовала принципу: «Защитник, не завоевавший симпатию зала, — скверный защитник». Так что передо мной стояла одна из самых сложных задач — покорить сердца толпы. Ну, или хотя бы какой-то части толпы, ибо половина зала была уже куплена. И в этом мне должно было помочь платье, напоминающее розочку на торте. Прическа в виде крупных локонов, ленты, легкий игривый макияж — ох, надеюсь, я хоть на кого-то произведу нужное впечатление. Недаром же Лиззи все утро крутилась около меня, делая из своенравной Джейн Хоткинс милую и приветливую девушку.
Трюк с работниками плантаций должен выполнить одну из главных задач — повысить лояльность общественности к де Веру. В зале много газетчиков, готовых растерзать в пух и прах его репутацию и сделать из слушания сенсацию. Но даже они зависимы от мнения большинства.
Господин Скотт потрудился на славу. Поймав его взгляд, я тепло улыбнулась. Он облачился в неизменно клетчатый пиджак, повязал на шею шелковый шарф, положил в кармашек жилета монокль.
Я постаралась сосредоточиться, но, увы, события вчерашней ночи никак не покидали голову. Де Вер отлично хранил свои тайны. Даже после возвращения амулета, он не рассказал мне всего. И снова я чувствовала себя так, будто что-то важное ускользает от меня. И это злило.
Кстати, де Бьорк младший уже занял почетное место за столом обвинения и поглядывал на меня доброжелательно, но с превосходством. Его помощники, которых было не меньше пяти, раскладывали документы, попутно одаривая Эдварда подбадривающими комплиментами, передавали ему карточки с подсказками обвинительной речи.
Его отец расположился среди зрителей, и в его взгляде доброжелательности было мало. Думаю, он был уверен в своей победе.
Лорд Эстер купил место в первом ряду прямиком за моей спиной, и когда пробирался к нему, одарил меня хищной улыбкой. Его темный взгляд скользнул по моей фигуре, бровь вопросительно изогнулась. Мой наряд ввел его в замешательство.
— Воздушное безе, украшенное лентами… — прошептал он мне, когда оказался рядом и протянул руку. — Сегодня вы очаровательны. Неужели все это ради де Вера?
Я изобразила премилую, светскую улыбку.
— В Стоунвилле все женщины такие, как вы? — иронично протянул он. — Зря я там не бывал ни разу.
— Может это и к лучшему.
Я отвернулась и принялась возиться в документах, делая вид, что очень занята. Лорд Эстер для влюбленного в леди Селену слишком обходителен. Быть может, он решил меня очаровать? Хм, боюсь, это невозможно.
Вскоре в зале показалось очередное действующее лицо — лорд Клейтон с завитыми усами. Он обменялся кивками с де Бьорками, подошел к Эстеру, поприветствовал его за руку, мне же сказал сухо: «Добрый день, госпожа Хоткинс», и уселся в первом ряду.
Интересно, кого еще принесет нелегкая?
— Сегодня мы сможем ходатайствовать об освобождении графа из-под ареста, — шепнул мне Вильнус. — Сумма залога велика, но не настолько, чтобы это ударило по состоянию лорда де Вера.
Я даже не сомневалась. Поговаривают, что де Вер колоссально богат. Его род весьма древний, и многие сокровища передавались по наследству, троекратно увеличиваясь в цене.
Я бесцеремонно пихнула Вильнуса в бок, когда вошел ким-Аварским, а следом ввели де Вера.
Сколько ни готовилась к этому, все равно не смогла скрыть эмоций. При виде Роберта мое сердце ошеломленно громыхало.
Зал заголосил, всколыхнулся.
— Прошу садиться. Тишина в зале, — объявил судья. — Стороны, ко мне.
Мы с де Бьорком поднялись. Эдвард выглядел на удивление уверенным, будто владел неопровержимым доказательством вины моего подзащитного.
Ким-Аварский, как судья старой закалки, облачился в традиционный наряд: черная мантия, завитой парик.
— Надеюсь, сегодня ваш подзащитный от вас не откажется, госпожа Хоткинс? — насмешливо спросил он.
— Нет, ваша честь.
Судья взглянул на Эдварда.
— Хорошо. Выражаю надежду, что лорд де Бьорк не станет затягивать с обвинительной речью?
— Нет, ваша честь, — отозвался тот.
— Тогда начнем с обвинения и предоставления материалов дела. Можете вернуться на места.