Я не могла упустить единственного человека, который без обиняков поведает мне историю семьи де Вера. Не отставая ни на шаг, я двинулась следом.
— Давно вы служите графу?
— Давно.
— Знали его отца и мать? — мы вышли за пределы кладбища, и я вздохнула с облегчением. Все-таки у меня лучше выходит общаться с живыми, чем с мертвыми.
— Да, знавал. Де Вер старший был настоящим деспотом, госпожа. Как повезло всем нам, что Роберт пошел в мать, хоть внешне они были очень разные.
— Вот как… А его мать… эм… отчего она умерла? — я отвязала лошадь, взяла под уздцы, и поспешила за удаляющимся садовником.
— Родовая горячка. Младенец, брат графа, погиб через несколько часов вслед за матерью.
— Печально, — я взглянула в небо, заметив, что тяжелые тучи стремительно сгущались. — Когда это было, сэр?
— Роберту было не больше десяти.
— Почему его отец не женился опять?
— Говорили, что он слишком любил супругу, — садовник печально улыбнулся, — но я считаю, что он был слишком жесток и деспотичен, чтобы ужиться с кем-то под одной крышей. Брак был ему навязан королем.
— Навязан? — я на секунду разжала пальцы и довольная Дынька, оказавшись на свободе, резво запрыгала по тропинке. — То есть король заставил де Вера старшего жениться?
— Да. В этом нет ничего удивительного.
— И Роберт видел, как несчастлива его мать, — пробубнила я тихо, будто на меня снизошло озарение.
— Это видели все, — вздохнул садовник.
В библиотеке должно быть семейное древо де Веров. После обеда нужно изучить его, и сделать еще одну неприятную вещь — навестить графа и сообщить, как сильно я его ненавижу.
***
Холк-стоун. Огромный, каменный, обнесенный ключей изгородью, пугающий острыми шпилями и мрачным деревянным эшафотом, на котором еще столетие назад казнили представителей аристократии. Теперь же, если и случалось быть кровавому представлению, то проводили его на городской площади, которая в миру называлась Темная пустошь. Там честной люд мог насмотреться и на страшные орудия пыток, и на висящие на столбах железные клетки со смердящими покойниками, и на подвешенных за ноги врагов короны.
Холк-стоун. Эта тюрьма была страшна, как адский котел. Редкий человек здесь оставался человеком. В общем, это было самое место для лорда де Вера.
Я вошла в камеру без заблаговременного уведомления, сразу прошагала к столу, не глядя, как отреагирует на это вторжение граф, бросила на столешницу сумочку, извлекла из нее стопку бумаг, пару карандашей. Когда воззрилась на графа, удивленно вскинула брови.
Он был весьма хорошо одет. Двубортный пиджак, жилет из темно-вишневой ткани, белоснежная рубашка с высоким воротом, темно-алый шейный платок. Себастьян исправно поставлял ему лучшие костюмы, в которых он и в тюремной камере выглядел превосходно.
— Вижу, вы в прекрасном настроении, — бросила ему.
— Я рад вас видеть, Джейн.
Ему удалось удивить меня уже дважды. С трудом уняла тяжелое биение сердца.
— Присядьте, пожалуйста, Джейн, — он спокойно отодвинул стул и выжидающе уставился на меня. — Мы должны обговорить, как будем действовать. Я не хотел бы, чтобы меня обвинили в применении магии.
— Серьезно? — утрировала я.
— Мне плевать на любые обвинения, кроме этого.
— Значит, любые, кроме правдивых? — я изящно присела на стул, подобрав юбку.
— Если обвинение в убийстве будет снято, то я смогу вернуться домой.
— О, а я рассчитывала, что вы проведете здесь еще несколько дней. Вижу, это идет вам на пользу, — сказала я, взяв в руки карандаш.
Роберт потянулся, отнял у меня карандаш, отложил в сторону. Затем его ладони накрыли мои руки. Я тихо ахнула.
— Госпожа Хоткинс, — произнес он, — вы упрямая, порывистая и сумасшедшая женщина. Невероятно амбициозная и непреклонная. Вы никогда не делаете так, как вас просят?
— Вы что хотите меня уволить? — эта тирада натолкнула меня на странную мысль.
Лорд рассмеялся.
— Безумно хочу. С того самого дня, как вы проявили своеволие.
Он погладил мои руки так нежно и умело, что вдоль позвоночника пробежал электрический ток.
Спокойствие, Джейн! Только спокойствие! Ты же не растаешь от его комплиментов?
— Джейн, вы устанавливаете свои правила игры, по которым я должен играть, — его пальцы скользили по моим запястьям. Невероятное ощущение… соблазняющая ласка, почти интимная. — Но это может быть опасно, а я не хочу подвергать вас риску. Если вы узнаете обо мне слишком много, это может стать поводом для тех, кому это невыгодно, и они убьют вас.
Все, что он говорил, отзывалось в моем сердце то радостью, то болью, то страхом.
— Это не должно вас волновать, милорд.
— Это меня очень волнует.
Граф де Вер склонился ниже, коснулся моего подбородка.
— Я никак не могу забыть тот случай в лесу, когда вы бросились мне в объятия, Джейн.
Я густо покраснела.
— Я испугалась за вашу жизнь.
— Вы даже не представляете, как я боюсь за вашу.
— Не велика была бы потеря.
— Для меня огромна.
— Вот оно что. И почему же?
— Это слишком очевидно, Джейн. Потому что я влюблен в вас.
Все… Барьеры, баррикады, стены отчуждения, которые я выстраивала, рухнули. Были ли варианты? Я резко поднялась. Стул с глухим хлопком упал на пол.
Де Вер поднялся вместе со мной и смотрел, как я заметалась по камере.
Кажется, сейчас у меня будет истерика. Я не способна мыслить здраво.
— Темные не способны на чувства, милорд, — сказала я первое, что пришло на ум.
Если бы я не знала Роберта и его способностей, то его стремительно-меняющийся взгляд от черного до пронзительно синего сбил бы меня с толку. Граф сделал шаг назад, глядя на меня так, будто я была не я, а какая-нибудь преступница. Он смотрел и молчал, а я не могла понять, что он чувствует.
— Скажите, наконец, Джейн, что вы испытываете ко мне.
Нужно ли открыться ему?
Сделает ли он мне больно? Как и леди Селене? Как и Лиззи? Способен ли он любить?
— Ничего. Я… я, вообще, влюблена в Эдварда Бьорка. Еще со времен университета, — нагло соврала я.
Я не должна давать себе поводов сомневаться. Сначала я должна во всем разобраться.
— Значит, вы любите женатого мужчину, госпожа Хоткинс? — спросил Роберт недоверчиво.
— Сердцу не прикажешь, — я вновь села за стол, придвинула к себе листок и взяла карандаш.
— А он?
— А что он? — отмахнулась. Меньше всего мне хотелось говорить о Бьорке. — Он счастлив в браке. Моя любовь безответная, и я с ней смирилась.
— Не в вашем характере с чем-либо мириться. Вы мне лжете.
— Не стройте иллюзий, — я откашлялась, — давайте перейдем к делу, милорд.
Он молчал и смотрел на меня, недоверчиво прищурив глаза. Поэтому я поспешила продолжить:
— На завтрашнем слушании вас допрашивать не будут. Я позабочусь, чтобы до этого не дошло. Ваша речь мне понадобиться только на слушании дела об измене. Вот тогда ваше красноречие будет весьма кстати.
Он все еще молчал.
— Я верю, что вы не причастны к убийству жителей деревни. И завтра я буду ходатайствовать, чтобы вас освободили в зале суда. Думаю, по этому пункту обвинения мы добьемся оправдательно приговора.
Взгляд графа стал острее.
— Ваша основная задача демонстрировать доброжелательность и смирение, а так же возмущение словами обвинителя. Вы должны выглядеть, как добропорядочный аристократ. Эдвард постарается выставить вас чванливым, вспыльчивым и безумным чудовищем. Наша главная цель — вызвать симпатию присяжных.
Роберт даже не шевелился. Слышал ли он, вообще, то, что я сказала?
— Что вы увидели в северном крыле? — вдруг раздался его охрипший голос. — Вы же были там, верно? Эта часть дома защищена моей магией, и я почувствовал, что туда проник посторонний.
Я непонимающе заморгала. И почему, интересно, он этим озаботился?
— Я видела многое: лестницу, двери, ваш тайный кабинет. А что? Там было что-то, что я пропустила? — сделала невинный вид.
— Я не об этом, — произнес он серьезно, — северное крыло — пристанище духов.
— Возможно, я видела там вас. А, возможно, мне показалось. Раз уж это имеет такое значение? Не отругаете же вы меня из-за того, что я туда вторглась.
— Следовало бы.
— Я видела там нашу знакомую в белом. Кстати, кто она?
— Просто привидение. Доброе, безобидное.
— Которое пытается о чем-то рассказать.
— Вы придаете этому слишком большое значение.
— Может быть. Но лучше так, чем что-либо недооценивать. Вы согласны? Например, я никак не могу взять в толк почему вы не женились на леди Селене?
Де Вер помедлил с ответом. Видимо, отвечать на столь личные вопросы ему не хотелось.
— Она посчитала, что я украл амулет у ее отца.
— А это не так?
— Нет.
Я усмехнулась.
— Кому я должна поверить, если учесть, что амулет висит на вашей шее?
— Кому хотите.
— Значит, вас оскорбило ее предположение?
— Я не вор.
— И вы не захотели прояснить ситуацию? Вы ее любили?
— Нет.
— На какой из двух вопросов вы ответили?
— На оба.
Я смущенно выводила карандашом линии.
— Хорошо, что вы говорите правду, милорд. Но не пойму, зачем вам нужны были отношения с женщиной, которую вы не любили?
— Мне казалось, что я смогу полюбить ее.
Я перевела дыхание. Вывела на листке каракулю, затем перечеркнула.
— Ваш отец женился на вашей матери по любви, милорд?
Де Вер молчал, и я заинтересованно подняла голову. Увидев его рассерженный взгляд, приподняла бровь.
— Надеюсь, это не семейная тайна?
— Мой отец женился, потому что это был долг вассала своему королю.
— Георгу?
— Да.
— И вы, видимо, по стопам отца пойти не захотели? — против воли в этом вопросе проскользнул сарказм. Де Вер стиснул зубы.
— Вы можете удержаться от комментариев, Джейн?
— Не всегда, — честно призналась я и виновато улыбнулась. — Но постараюсь. Осталось несколько вопросов. Если вы не брали амулет, откуда он у вас взялся?