Сил отклониться у меня нет. Опускаю голову и вижу, что из груди торчат два дротика. Поднимаю яростный взгляд на стрелка, но сказать ничего не успеваю. Снотворное действует мгновенно.
Ной
На мгновение разворачиваюсь к Дэвису, бросаю ему обратно пистолет, который он без труда ловит, а затем уверенно шагаю в сторону Евы. Она плавно съехала по стене и теперь сидит, откинув на нее голову. Знаю, она будет в ярости, когда придет в себя, но мне плевать. Собралась она возвращаться вместе с остальными. Ага, сейчас! Кто-то хватает меня за предплечье, и я притормаживаю. Это Трей.
– Ты с катушек съехал? – серьезно интересуется он.
Смотрю на него злым взглядом, потом опускаю взгляд на его руку, удерживающую меня на месте, поднимаю обратно к глазам. Не сработало. Как держал, так и держит.
– Отпусти! – говорю сквозь зубы. – Я не мог позволить ей вернуться в логово врага!
На самом деле я не считаю всех поголовно Жнецов врагами, но большинство из них устраивает современный общественный строй и они не хотят ничего менять. А если Ева наткнется не на того, то уже вряд ли выберется живой. Не могу этого допустить. Я пришел сюда именно за ней, с ней и уйду.
– Успокойтесь! – Кейн тут же возникает рядом. – Что сделано, то сделано. Пора уходить отсюда. Пол, возьми пару человек и сходи к Лейни, пусть она продолжает работу с местным населением, только аккуратно, вскоре сюда заявятся чуть ли не все Жнецы мира. Встретимся у вертолета. Трей, отпусти его. Еву мы забираем. Ты с нами?
Мы по-прежнему прожигаем друг друга взглядами, но Трей все-таки отпускает мою руку, но не отводит взгляд.
– Да, с вами, – наконец говорит он, а я отворачиваюсь и тут же отправляюсь дальше.
Легко подхватываю девушку на руки и иду прочь, оставляя остальных разбираться с насущными перед отъездом проблемами. Направляюсь в сторону дома, в котором мы просидели последние несколько дней. Именно за ним скрывается едва заметная тропа, ведущая к старой железной дороге, участок которой отремонтировали оппозиционеры. Дорога уводит за холмы на десять километров от поселения, а уже там обустроена посадочная площадка для вертолета. Идти легко, девушка настолько невесомая, что не ощущаю вообще никакого дискомфорта по поводу того, что приходится нести ее на руках. Опускаю взгляд и присматриваюсь к ее лицу. Кожа бледнее обычного, под глазами залегли тени, что говорит об усталости, на левой скуле виднеется след почти зажившего синяка. Этот ублюдок бил ее по лицу. Если бы можно было убить второй раз, я бы обязательно вернулся и убил. Прижимаю девушку к себе чуть теснее. Я настолько отвык от телесных контактов, когда не надо опасаться, что причинишь кому-то боль, что с трудом верю в то, что прикасаюсь к ней на самом деле. Надеюсь, она поймет мой поступок и сможет меня простить, но я не мог поступить иначе. Не мог отпустить ее. Пусть это эгоистично, но я слишком долго был в неведении, гадал, что с ней происходит, и вообще жива ли она. Отпустить ее обратно… не в этой жизни.
Шагаю целенаправленно и размеренно. Вдыхаю свежий ночной воздух. Пахнет хвоей, цветами и травой. Но я различаю еще один аромат, он исходит от девушки в моих руках. Раньше я даже думать себе запрещал о том, каково это – прикасаться к ней, находиться настолько близко, но теперь – это реальность. Возможно, она не захочет иметь со мной ничего общего, зато будет в безопасности. Для меня это главное. И если я касаюсь ее последний раз в жизни, то так тому и быть. В данный момент ничего не имеет значения, кроме того, что она здесь, с нами… со мной. Пока иду до нужного участка железной дороги, остальные постепенно догоняют, а некоторые даже обгоняют, чтобы снять маскировочные сети с вагонов и подготовиться к отправке обратно в Штаб. Кейн равняется со мной, когда до цели остается не больше пары сотен шагов.
– Не боишься, что она убьет тебя, когда очнется? Оказывается, она это может. – слышу насмешку в его голосе.
– Нет. – отвечаю коротко. Не думаю, что есть повод для убийства. Я успел неплохо узнать Еву и уверен, она разозлится, но не так чтобы убить.
Хотя… мы провели вместе две недели, а потом два с половиной месяца она жила по еще более жестоким правилам, чем те, что были в Полигоне и Спирали. Подобная жизнь сильно меняет людей, и, возможно, она уже совсем не та, какой я ее запомнил. Но тем не менее, я не боюсь. Сейчас главное – пока она спит, увезти девушку как можно дальше отсюда.
Еще не все маскировочные сети убрали, но я не дожидаюсь, когда отряд Кейна закончит, захожу в ближайший вагон, он старый и ржавый, краска слезла почти везде, но есть участки, где сохранились синие пятна. Сажусь недалеко от двери, крепче прижав к себе свою ношу. Голова Евы покоится у меня на плече, ее теплое дыхание опаляет кожу на моей шее, волоски на затылке встают дыбом. Хочется продлить это мгновение как можно дольше. Ехать примерно полчаса, и каждую секунду я планирую наслаждаться близостью девушки. Мало ли, вдруг она и правда прикончит меня первым делом, когда очнется. Но моим планам не суждено сбыться. Вагон заполняется, и рядом усаживается мой брат. Раньше, когда мы жили в Арене, до того, как он навсегда ушел, мы отлично общались. А после того, как встретились вновь, общение свелось к минимуму. И я не стремлюсь исправить это. Впрочем, как и он.
– Ной, я хотел… – говорит Трей, смотря при этом на Еву.
Не хочу знать, что он там хотел, поэтому перебиваю.
– Что он с ней сделал?
Брат встречается со мной взглядом и вздыхает.
– Ты уверен, что хочешь это знать?
Уверен ли я? Да, черт возьми! Но, судя по выражению лица Трея, ничего позитивного он не расскажет.
– Да. – заявляю твердо.
Он недолго думает над тем, что мне рассказать, а потом говорит:
– После того, как она успешно прошла процедуру изменения, нас поселили в одну камеру и сделали напарниками. – Трей откидывается на спинку сидения и складывает руки на груди. – А потом начались тренировки. Ну, ты знаешь, Бишоп и его трость. – он замолкает и задумчиво поджимает губы. – Она продержалась неделю.
– Неделю? – резко поворачиваю к нему голову.
Никто не выдерживает неделю. Жнецы-новички всегда делились на два типа. Первые опускались на колени сразу же, как только слышали знаменитую фразу Бишопа. Вторые, я был в их числе, недоуменно пялились на него, услышав странный приказ, потом терпели избиение тростью до потери сознания. На следующий день приказ выполнялся сразу, терпеть новые побои после вчерашних никто был не в силах. А эта с виду хрупкая девушка, которую я продолжаю прижимать к себе, продержалась неделю. Не могу решить для себя, что это – смелость или глупость? Хотя скорее – упрямство. Сердце замирает, а душа рвется на части, когда я представляю, каково ей было в те моменты, когда Бишоп избивал ее, а потом она мучительно долго ждала, пока раны и синяки заживут.
– Да. Сдалась только на восьмой день. – он тяжело сглатывает, вижу, как ему тяжело вспоминать произошедшее. – Не думал, что у нее был какой-то план. Она была весьма убедительна, и смогла провести не только меня, но и самого Бишопа. – Трей переводит взгляд на меня. – Ной, она непредсказуема и очень опасна. С ней надо держать ухо востро.
Недоверчиво смотрю на него. За идиота меня держит? Не нужна мне эта псевдозабота.
– Спасибо за совет, но я сам разберусь, как вести себя с ней. Можешь не стараться, я разгадал твой замысел. У тебя ничего не выйдет.
– Не понимаю, о чем ты.
– Она тебе не достанется! – грубо отрезаю, подавляя в себе желание пересесть подальше от брата.
– О, не думаешь ли ты, что она достанется тебе? – насмешливо спрашивает он, чем выводит меня из себя.
Открываю было рот, чтобы в очередной раз ответить грубостью, но меня опережает Кейн, сидящий напротив. Вообще не думал, что он прислушивался к разговору.
– Вы это серьезно? Ведете себя как подростки. Это просто смешно. Может не стоит устраивать разборки ради того, что не принадлежит вам обоим? Попробуйте спросить мнение самой Евы! – Кейн, как всегда, улыбается, а затем отворачивается.
Безусловно, он прав. Но что бы он ни говорил, даже если у меня нет шансов, Трею она не достанется. Отворачиваюсь от брата, чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор. Вскоре вагоны останавливаются, и я незамедлительно ухожу в вертолет. Около получаса уходит на то, чтобы замаскировать транспорт, на котором мы приехали, сразу после этого взлетаем и возвращаемся в Штаб оппозиции. Наконец-то вздыхаю свободно. Я сделал то, что хотел сделать больше двух месяцев.
Полет длится несколько часов, я по-прежнему держу Еву на руках. Судя по времени, которое мы провели в воздухе, лететь осталось не больше пятнадцати минут. Заходим на посадку, когда Ева шевелится, смотрю на ее лицо, по правде говоря, я делал это практически все время. Медленно открывает глаза и встречается со мной взглядом. По выражению ее лица совершенно невозможно что-то понять. Она слегка напрягается, но не отстраняется. Не нахожу ничего другого, как просто спросить:
– Злишься?
16. Снова здесь
Ева
Шум двигателя подсказывает, что меня куда-то везут. Несложно догадаться, куда. Снотворное больше не действует, но силы по-прежнему не вернулись. Всем телом чувствую невероятную слабость, хочется продолжать лежать так вечность. Понимаю, что кто-то обнимает меня и прижимает к себе. Моя голова покоится на твердой мужской груди, спину заботливо поддерживают чужие руки. Но мне не хочется отстраниться. Не помню, когда меня обнимали в последний раз. Возможно, это было больше двух лет назад, когда мамы не стало, а Джош утешал меня, помогал справиться с горем. В последнее время чужие прикосновения не приносили ничего, кроме боли. Не считая, конечно, поддержки Трея. Сейчас другая ситуация. Меня просто могли положить на пол, а не держать неизвестно сколько времени на руках. И я, кажется, знаю, чьи это руки. Медленно поднимаю веки, встречаясь взглядом с зелеными глазами Ноя. Он внимательно смотрит на меня, а затем тихо спрашивает: