Девейн открыл окошко и отошел в сторону.
— Смотри, — сказал он.
Мэтью двинулся вперед.
В лишенной окон камере не было никакого света. Он посветил своим фонарем в дверную прорезь и повернул голову, чтобы осмотреться.
Стены были покрыты каким-то серым мягким материалом. На полу лежало то же самое покрытие. Из мебели — только матрас, что доказывало, что обитатель этой камеры вынужден был постоянно находиться в окружении собственных испражнений. В углу камеры лежала скомканная груда тряпок.
Когда свет проник в помещение, сверток тряпья вздрогнул и пошевелился. Послышался голос, напоминающий плач ребенка, молящего не наказывать его.
— Хадсон, — упавшим голосом проговорил Мэтью. — Я…
Фигура попыталась подняться из своего укрытия. Мэтью заметил, что обе руки прижаты к его лицу, и они не двигались с места, пока Хадсон отчаянно работал ногами, чтобы скрыться где-то около матраса. Словно что-то доставляло ему мучительную боль, узник даже не застонал, а протяжно взвыл, как если бы его душа разрывалась всеми демонами Ада.
— Он боится света, — сказал Девейн. — Он боится голосов. Боится своего собственного имени. Боится почти всего, на самом деле.
Мэтью повернулся к этому человеку. Он чувствовал, что его губы выгибаются в гротескной гримасе оскала, лицо его запылало. В его разуме не осталось больше ничего, кроме желания убить ублюдка, который так спокойно стоял перед ним, наблюдая то зло, что сотворили с Хадсоном Грейтхаузом.
Девейн отошел на шаг, глаза его чуть прикрылись тяжелыми, уставшими веками. Перед тем, как Мэтью приготовился атаковать, Девейн сказал:
— Теперь Профессор Фэлл встретится с тобой.
Глава тридцать пятая
— Ты слышал, что я сказал?
Глаза Мэтью обыскивали стены в поисках крюка, на котором висели бы ключи от камер.
— Ключей здесь нет, — сказал Девейн, совершенно верно проследив за ходом его мыслей. — Пойдем. Он ждет тебя.
Мэтью сжал зубы так сильно, что мышцы его челюсти щелкнули, и суставы едва не вывихнулись. Казалось, к тому моменту, как его ярость осядет, у него уже не останется целых зубов — все они будут стерты в порошок. Лицо понемногу переставало гореть, но разум и сердце все еще болели от того, что пришлось увидеть в этой камере.
Девейн начал подниматься по лестнице, предварительно закрыв прорезь на двери.
— Лучше всего оставить его в темноте, — сказал он. — После тебя, пожалуйста.
Мэтью поднялся по лестнице, Девейн проследовал за ним по пятам. В холле этот человек забрал у Мэтью фонарь и вернул его, как и свой, на прежнее место.
— Наверх, — прозвучала команда. Мэтью повиновался, потому что сейчас ему было все равно, куда идти и по чьей воле.
На верхнем этаже в еще одном коридоре ему встретилось несколько дверей. И снова на стенах он увидел морских созданий, подписанных на латыни. В конце коридора виднелась открытая дверь. Мэтью мог видеть, что за ней располагается большая комната с огромным окном, из которого проглядывалось чистое небо. Он продолжил идти — шаг за шагом — его ботинки едва ли издавали какой-то шум, ступая по мягкому ковру. Когда молодой человек шагнул за порог, он понял, что оказался в Alma Mater Профессора.
Как он и ожидал, это был рай интеллектуала, потому что на дубовых полках здесь покоилось более трех сотен книг. На полу лежал богатый персидский ковер со сложным рисунком и множеством узоров совершенно разных окрасов: голубой и синий, сине-зеленый, светло-зеленый, темно-серый, фиолетовый и почти черный — почти все оттенки, которые встречались в море. На стропилах под потолком висела черная кованая люстра, у которой было восемь кованых щупалец, как у осьминога, и каждое щупальце держало свечу. Дубовые стены, судя по всему, полировали каким-то специальным воском, потому что они отдавались удивительным блеском. Они также были оформлены различными изображениями морских существ. Но здесь все же морские существа представляли собой, скорее, водных чудищ из страшных сказок или кошмаров: огромный монстр с пятидесятифутовым мечом прямо на уродливой морде пронзал баркас, в то время как члены команды прыгали за борт в попытке спасти свою жизнь. Встречались здесь и библейский левиафан, и Кракен, без труда утаскивающий на дно трехмачтовое судно. На одной из стен были прибиты полки, на которых стояли банки с сохраненными в специальном растворе морскими тварями: крабами, кальмарами, мелкими моллюсками и другими «рыбьими принадлежностями», как рассказывали мадам Кандольери и Ди Петри о встрече Розабеллы с Профессором.
Справа располагалась дверь на балкон, который находился примерно на высоте чуть выше крепостной стены. На обширную морскую даль была направлена большая подзорная труба. Солнечный свет сверкал на поверхности воды, и от этих бликов в глазах Мэтью плясали искры.
И там, в центре зала спиной к окну сидел человек за резным письменным столом. Для удобства посетителей рядом со столом стояло два кожаных кресла. Хозяин помещения что-то увлеченно записывал, царапая пером по страницам бухгалтерской книги, открытой перед ним. На своих посетителей он не обратил никакого внимания, просто продолжил писать.
Девейн не издавал ни звука. Как и Мэтью. Пролетающая за окном стая чаек привлекла к себе внимание молодого человека и на время заставила его отстраниться от осознания времени и пространства. Отсюда было видно океан, по которому, похоже, передвигалась пара рыбацких лодок, полных добычи.
Человек все еще не поднимал своего лица, но его тонкая левая рука сделала быстрое движение, которое означало «прочь». Девейн послушно покинул комнату, закрыв за собой дверь, и Мэтью остался наедине с Профессором Фэллом.
Гостеприимный хозяин сегодня был одет в черную шелковую мантию, перехваченную золотым поясом. Золото украшало это простое одеяние также спереди и на манжетах. И хотя комната не нуждалась в дополнительном освещении — достаточно света проникало сюда из окна — у правой руки профессора горела одна свеча. Он продолжал делать свои записи, как будто в комнате не было больше никого кроме него.
Мэтью призвал все свое оставшееся мужество. Он повернулся к Профессору спиной, обошел помещение, рассматривая полки, и начал изучать совершенно чудесную коллекцию. В первые же секунды ему на глаза попались тома Джона Локка «Опыт о человеческом разумении», басни Роджера Лестранжа, «Путешествие в Новую Англию» и «Путешествие на Ямайку» Неда Уорда, несколько антологических альманахов, «Чудеса в невидимом мире» Коттона Матера и…
Издал ли он звук, или это дело только в его воображении? Потому что том, отделанный коричневой кожей, выпавший из рук и резко стукнувшийся о пол, мог заставить издать какой-то звук.
Это был «Малый ключ Соломона».
Мэтью понял, что это уже третья копия этой книги, которую он видел во владениях Профессора Фэлла. Последний экземпляр попался ему на глаза в библиотеке на Острове Маятнике.
Он осмотрел тогда эту книгу, там, на острове, и выяснил, что ней приведены различные ритуалы, а также даны описания, связанные с демонами Ада. Вся иерархия созданий Преисподней была заточена на страницах этой книги.
Эти страницы хранили латинский текст и сложные ксилографии, изображающие отвратительные комбинации человека, животного и насекомого, что были созданы из кипящего гнева преступного мира, воюющего против Небес. Он вспомнил, некоторые имена демонов, которые здесь упоминались: король Ваал, герцог Барбатос, князь Сиир, маркиз Андрас, граф Мурмур, герцог Астарот, президент Кайм, герцог Данталион, а также вспомнил некоторые области их деятельности- повелитель безумия, король лжецов, разрушитель городов, воскреситель мертвых и растлитель достоинства мужчин.
Мэтью вспомнил и то, что внутри этого треснувшего переплета из кожи, напоминающей змеиную, содержались заклинания и ритуалы для вызова этих тварей для собственной выгоды.
Малый Ключ Соломона.
Справочное пособие для вызова демонов, с подробным описанием их полномочий.
Эта копия… третья…
Он вдруг услышал в своем сознании голос Матушки Диар, которая говорила об интересе Фэлла к Бразио Валериани.
Во владении Валериани находится кое-что другое: информация, которая нужна Профессору. С морскими обитателями она не имеет ничего общего, но… в каком-то смысле она затрагивает глубины. И также включает в себя интерес Профессора к формам жизни.
Рука Мэтью уже протянулась, чтобы поднять книгу, но теперь он словно тянулся к дьявольскому змеиному логову.
Он подумал… глубины?
Что могло быть глубже, чем спуск к воротам Ада?
— Вы нашли книгу, которую хотите прочитать?
Голос — шелковый, как мантия его обладателя — зазвучал прямо позади него.
Мэтью колебался. Он сжал руку в кулак, глубоко вздохнул и расслабил ее, а затем повернулся к Профессору Фэллу.
Так же, как и Профессор после того рокового совещания на Острове Маятнике сказал своему подставному Натану Спейду, что он намного моложе, чем ожидалось, так и Мэтью теперь с уверенностью мог сказать, что его далекий враг был старше, чем ему казалось… или, по крайней мере, не моложе. Мэтью помнил автоматический голос, по которому он предположил, что этому человеку примерно около пятидесяти лет, но перед ним сейчас был человек, который стремительно двигался к своему шестидесятилетию, с глубокими впадинами глаз, тонкими морщинками вокруг них и на лбу и белоснежной шапкой волос, которым он позволил расцвести плотными завитками по обеим сторонам его головы, что напоминало крылья снежной совы.
Профессор действительно был мулатом: его кожа имела цвет кофе с молоком. Он обладал очень хрупким телосложением, а ростом был на два дюйма выше Мэтью, который сам вытягивался вверх почти на шесть футов. Но даже если возраст Фэлла находился в непосредственной близости от пятидесяти восьми до шестидесяти (или около того), в присутствии этого человека не было и намека на уют, который создавался вокруг умиротворенных стариков, сидящих в кресле с глиняными трубками в окружении детей и внуков напротив горящего камина.