— Начнём с главного: вам знакома эта вещь?
Многострадальный веер, путешествующий со мной этой ночью по всему городу, подставил свои шёлковые бока яркому свету масляных ламп.
Ювис, нынешний хозяин Двора Вольного Извоза, оживился:
— Ой, какая прелесть! Можно взглянуть поближе?
— Не трогай. — Отец легонько шлёпнул сына по жадно растопырившимся пальцам.
Меня семейные выяснения отношений интересовали мало.
— Итак?
— Нет.
— Уверены?
— Вполне.
— И никто из подчинённых вам…
Ликкер смешливо прищурился:
— Если «возчик» утаивает от хозяина хоть что-то, он перестаёт быть «возчиком».
— Разумеется, против своей воли?
— Законы есть для всего, dan Ра-Гро. И пока они выполняются, мир не падает в пропасть.
Это верно. И, насколько знаю, при «сумеречных» дворах законы куда суровее, чем при дворе королевском. Да и следят за их исполнением строже и внимательнее… Значит, «возчики» ни при чём. Не могу сказать, что сильно обрадовался, но всё же задышал спокойнее: если бы Двор оказался втянут в происходящие события, это означало бы крах всего, создаваемого веками. Но есть ещё одна вещь, будоражащая моё любопытство:
— Как тогда вы объясните своё участие в незаконном провозе «живого товара»?
Морщины на загорелом лице пожилого мужчины стали немного заметнее, но не от напряжения, а от лукавой улыбки:
— Вам нужно знать причину или просто желаете меня обвинить?
— Положим, второе я могу сделать и без вашего содействия… Простите великодушно, но мне не кажется, что dan с вашим прошлым и настоящим вот так, под влиянием каприза вдруг ударится в контрабанду. Вы ведь ушли на покой? Или я ошибаюсь?
— Вы правы, светлый dan: я давненько уже отошёл от дел и тихо рыбачу себе и внукам на радость… Но заказчик-то этого не знал!
Ехидство довольного самим собой человека заставило меня взглянуть на прежнего хозяина внимательнее. Нет, я не ринулся его читать, упаси меня боги! Я просто сопоставил впечатления, прошлые и нынешние. Ведь тогда, на рынке, он ничуть не удивился, увидев меня, словно ожидал моего прибытия. И не просто ожидал, а надеялся и верил, что я приду… Вот как? Занятно.
— Вы нарочно взяли этот заказ. С какой целью?
— Поверите вы или нет, dan Ра-Гро, но я люблю город, в котором живу, и не хочу видеть, как его стены рушатся в угоду чьим-то корыстным или безумным замыслам. Когда я услышал, что какой-то богач предлагает много денег за то, чтобы тайно провезти в Антрею чужака… Я очень редко испытываю страх, dan. Крайне редко. Но в этот раз испугался, потому что, если идти прямиком через таможню для человека опасно, лучше, чтобы он и вовсе никуда не прошёл.
— И потому вы собственноручно занялись этим делом? Чтобы всё получилось наверняка?
Ликкер недовольно качнул головой, словно всегда считал меня более понятливым парнем, а только что выяснил обратное:
— Отказался бы я, согласился бы кто-то другой, и дети всё равно попали бы в Антрею, но мало кто узнал бы об их существовании, а так я мог быть уверен: знают. Те, кому положено это знать.
— Неужели? Я вовсе не должен был оказаться на рынке рано поутру. Собственно, я вообще рыбу обычно сам не покупаю… Думаю, вам это известно. Известно ведь?
Ни подтверждения, ни отрицания, зато в глазах беловолосого «возчика»-ветерана появились странные огоньки, чем-то напомнившие мне покойного Баллига. Ох, только бы не… И всё же оно самое, будь проклят день моего появления на свет!
Ликкер степенно приподнял подбородок, становясь похожим на генерала, принимающего парад, и торжественно, что никак не вязалось с его прежним улыбчиво-простецким тоном, объявил:
— Я знаю только одно, но знаю ясно и твёрдо, светлый dan: когда Антрее грозит опасность, она призывает своего Стража. Куда бы то ни было. И Страж приходит.
Так. Доплыли. Остаётся надеяться, что он не бухнется мне в ноги и не продолжит вещать могильным гласом ярмарочной пророчицы. Одно и то же, всегда и всюду. Нет, приятно, конечно, когда в тебя верят, но хотелось бы и самому хоть чуть-чуть проникнуться этой верой, иначе… С ума сойдёшь.
Хорошо ещё, молодой хозяин вроде бы не так сильно увлечён городскими легендами. Или…
Глаза Ювиса азартно загорелись:
— Скажите, dan Ра-Гро, а вы в самом деле можете узнать о человеке всё с одного взгляда?
Буркаю:
— Правда.
Не совсем с одного и не только взгляда, но в общем и целом именно так и действую. Объяснять подробнее нет ни малейшего желания, да и кому это нужно? Мне? Ни в малейшей степени. Собеседникам? Ещё меньше.
— А вы можете…
— Хотите предложить себя в качестве описываемого предмета? Я не показываю фокусы, dan. К тому же…
Краем глаза ловлю некоторое замешательство, скользнувшее по лицу Ликкера. Отец не прочь узнать что-то из секретов сына, но не решается прямо попросить меня об услуге? Кажется, знаю, какой именно секрет его интересует. Так и быть, пойду на поводу у восторженных зрителей:
— Не нужно прибегать к магии, когда всё и так ясно.
Со стороны старшего следует осторожный вопрос:
— Что ясно, светлый dan?
— Ваш сын — молодой человек, нормальный во всех отношениях.
Кажется, отец облегчённо выдохнул. А вот сын не угомонился:
— Как вы это поняли? Потому что сами…
Ну вот, стоит воспользоваться не даром, а простыми наблюдениями из жизни, как тебя заподозривают во всех бесстыдствах, какие только можно придумать. Парень посчитал меня «любителем мужского общества», потому что сам таковым вовсе не являлся — и в моих глазах, и по собственному разумению. В чём-то он прав… Нет, что касается моих склонностей и привязанностей, то, как говорится, свояк свояка видит издалека, и это правило верно для всех сторон жизни. Просто… Самозабвенное притворство, не переходящее в полное и окончательное принятие роли, обычно имеет серьёзные причины. У меня такие причины имелись. У Ювиса, насколько могу судить, тоже. А один актёр всегда узнает другого, не так ли?
Подмигиваю:
— Потому что сам люблю иногда поиграть в игры.
Вижу в светлых глазах полное понимание и согласие. А вот папочка «чуда» пока не успокоен окончательно, о чём и заявляет:
— Dan Ра-Гро, не смею просить вас о большем, но…
— Вам нужно быть откровеннее друг с другом. И постараться понять, что у каждого из вас есть свои предпочтения. В любом деле. Вы ведь не спрашивали, готов ли сын принять уготованную ему судьбу, верно? Не спрашивали. И что? Получили отпор. Так зачем огорчаться и удивляться? Лучше сесть за стол и поговорить: слово за слово, и наводится переправа от берега к берегу… Попробуете?
Ликкер помолчал, взирая на меня с ещё более странным просветлением в глазах, потом благодарно кивнул:
— Грех пропускать мимо ушей мудрый совет… Вы, dan Ра-Гро, сын своего отца, и это значит, что город в надёжных руках.
Невольно подаюсь вперёд:
— Вы близко его знали?
— Не слишком: кто он и кто я… Но как-то раз мне удалось остаться в живых только благодаря его вмешательству. Именно тогда я и понял, как опасны повредившиеся умом.
— Отец спас вас от безумца?
— Да. И сделал это, зная, кого спасает.
— Разве важно, кого защищать?
«Возчик» помрачнел, вспоминая:
— Для него не было разницы. Для его охраны — была. Они в один голос просили позволить безумцу завершить начатое. Мол, станет на свете меньше мерзавцем, да ещё чужими руками, и всем будет хорошо.
— Отец не стал их слушать, да?
— О нет, выслушал. Внимательно. А потом сказал: «Пусть „городские“ заботятся о преступниках и честных людях. Моё дело, чтобы жили и те, и другие».
Да, па мог так сказать. Холодно и спокойно, чеканя каждое слово. Или наоборот, мягко, ласково, обволакивая голосом, как плащом. Неважно, каким тоном были произнесены эти слова: они шли из самого сердца. И я многое отдал бы, чтобы услышать их в тот миг и в той ситуации… И хотел бы посмотреть на вытянувшиеся лица телохранителей конечно же!
А Ликкер вздохнул, заканчивая свою речь:
— Тогда я и пообещал самому себе, что сделаю всё возможное, но не доставлю Стражу большего труда, чем уже назначенный ему от рождения.
— Вы хороший человек, вот и всё, что могу сказать.
— Я трусливый человек, dan Ра-Гро. И молюсь всем богам, чтобы мой сын не столкнулся с кем-то из безумцев!
— Я смогу себя защитить, — возразил Ювис и обратился ко мне: — Они ведь опасны лишь тем, что прячут своё безумие, верно?
— Верно, но не совсем. Теперь уже не совсем.
Беловолосый подобрался в кресле:
— Что вы хотите сказать?
— Девочка, которая попала в Антрею вашими стараниями, много опаснее, чем прочие, подвергшиеся «водяному безумию», потому что… Дарит его другим.
— Что?! Но ведь это…
— Невозможно? Отнюдь, и я недавно в этом убедился. Правда, это «безумие» быстро проходит, но и оно способно натворить бед. Больших бед.
— И как оно…
— Возникает? При встрече. От нескольких слов, порывом ветра перенесённых с её губ к вам.
Ювис мотнул головой, и шелковистые пряди взметнулись настоящими крыльями:
— Не понимаю.
— Что ж… Попробую показать. Вы не против?
— На… мне?
Парень испугался? Тем лучше. Для меня и моих первых опытов в управлении свободным сознанием.
— Предлагаете папочку? Я бы с радостью, да только что проку в старом, дряхлом от прожитых лет и пережитых страданий теле? Ведь безумие предпочитает селиться в телах спелых и сочных, как созревший, но ещё не готовый упасть на землю плод. Оно проникает внутрь с лучами рассветного солнца, с каплями росы, перебравшимися с мокрой травы на плащ, с дыханием моря, солёным и свежим, долетевшим на крыльях лёгкого ветерка, да по дороге прихватившего с собой терпкий аромат цветущих садов…
Так, замечательно: дышим часто-часто, строго попадая в ритм набухшей на виске жилки. Кровь — вот самая удобная вещь для заговаривания. Во-первых, потому что жидкая. Во-вторых…
— Оно приходит поутру жизни, в самый спокойный час, в час, когда кисея счастья лежит на глазах и не позволяет разглядеть, что творится под ногами. Оно приходит и остаётся, семенами зарываясь в почву нашей души, впитывая дожди наших обид и нежась в обжигающем жаре наших разочарований…