Конечно, понятие разумной свободы можно развить в связи с учением о добре и отношении человека к добру, так, что положительное понятие свободы будет сохранено. Поэтому соображения, высказанные мной, относятся только к детерминистическому видоизменению учения о разумной свободе.
Вслед за положительным понятием свободы не вмещается в рамки детерминизма понятие должного, как нечто специфически отличное от сущего. Детерминисты находят в составе мира только бытие и необходимость. Сторонник свободы усматривает выше области фактов и наличного течения событий сферу идеала и идеального долженствования. Имея в виду идеал, человеческое я способно к специфическому переживанию «я должен», которое может идти в разрез с налично осуществленной действительностью, т. е. с реальным бытием, с природой и упрочившимися тенденциями ее проявлений. В самом деле, то, что я признал своим долгом, может противоречить моей природе, т. е. моему эмпирическому характеру, может противоречить строю общества, в котором я живу, и даже окружающей меня материальной природе; тем не менее, считая себя существом свободным, я не поддаюсь природе и во имя долга стремлюсь всеми разумными способами творчески преодолеть строй сущего. «Ты должен, значит, ты можешь», вот замечательный афоризм в котором Кант выразил господство долга над действительностью, превосходство идеала над природой.
Такое понимание долга предполагает свободу. В самом деле, сравним определенный случай необходимости и случай долженствования: «Площадь круга равняется πr²» «X несправедливо обижен мной, я должен просить у него прощения». Если я не исполнил своего долга перед X и не преодолел своего самолюбия, то, с точки зрения детерминизма, приходится признать этот факт возникшим из моей природы, какой она была в момент возникновения его, и из совокупности данных обстоятельств с такой же необходимостью, с какой круг с радиусом имеет площадь, равную πr². Наоборот, сторонник свободы, видит коренную разницу между этими двумя связями: он согласен с тем, что площадь круга необходимо равна πr² и никакая власть не может нарушить эту связь; поэтому применить к ней термин «долженствование» было-бы бессмысленно. Иное дело такой поступок, как просьба о прощении: как бы моя природа ни сопротивлялась, она находится в моей власти, я могу творчески преодолеть ее и сознание «долга: есть выражение идеальной возможности поступка, которая не может быть отменена реальной связью событий.
Правила, выражающие ту или другую сторону требований идеала, суть нормы поведения. Норма отличается от закона природы тем, что может быть нарушена или даже никем в действительности не осуществлена, хотя предписание, содержащееся в ней, и признается обязательным. Противник детерминизма объясняет это различие тем, что норма определяет такую сторону поведения, которая предоставлена свободе действующего лица.
Долженствование и нормы принадлежат к числу очевидно наличных элементов поведения. Поэтому детерминизм не может обойти их молчанием. Однако он вкладывает в них такой смысл, который и их превращает в обозначение какого либо вида необходимости. Сделать это можно различными способами. Положим, человеку, страдающему болезнью сердца, доктор говорит: «если вы хотите продлить свою жизнь, вы должны перестать курить». Здесь перед нами связь средства и цели, и совет врача можно истолковать в смысле указания на логическую необходимость, желая цели желать вместе с тем и средств достижения ее. Или же, еще проще, термин долженствование можно рассматривать, как выражение причинной необходимой связи между сознательным поступком и следствиями его, рассматриваемой нами регрессивно, т.е. в направлении от действия к причине, следовательно, опять-таки с точки зрения целесообразности: если хочешь продлить жизнь, ты должен перестать курить — если перестанешь курить, посодействуешь продлению жизни. Возникновение сознания долженствования рассматривается при этом, как причинно необходимый продукт прошлого опыта, который в свою очередь входит в состав причин, необходимо определяющих дальнейшее поведение человека — (или — в случае отрицания психической причинности — причинным фактором считается не само сознание долга, а соответствующий ему физиологический процесс).
Точно так же все ценности и оценки, связанные с положительным понятием свободы, только по имени сохраняются детерминизмом, и смысл в них вкладывается иной, упрощающий дело и превращающий их в вид природных ценностей. Даже основная этическая ценность добра и зла превращается при этом в вид понятия хороший и дурной в том смысле, в каком можно говорить о хорошем и дурном сукне. — Липпс успокаивает читателя, говоря, что и при детерминизме хороший образ поведения хорош, а плохой — плох независимо от происхождения его, вроде того, как здоровое могучее дерево и больное слабое оцениваются нами независимо от того, как произошло развитие их. Однако читатель Липпса не успокоится, если заметит, что здесь сохранено лишь наиобщее понятие положительной ценности, а своеобразный вид этих ценностей утрачен.
Еще более заметна эта утрата при рассмотрении более сложных, производных понятий вины, преступления, греха, с одной стороны, и подвига, геройства, с другой стороны. Для Липпса понятие вины сводится к тому, что данное лицо есть причина дурного поступка, а для сторонника свободы вина состоит в том, что я; как свободное существо, мог преодолеть соблазн, влекущий меня к злу, мог преодолеть свою дурную природу, но не сделал этого и поддался ей; наоборот, подвиг есть творческий свободный акт, побеждающий мою ограниченную низшими потребностями природу и глубоко преобразующий ее. Если свободы нет, если все детерминировано необходимо, так, как площадь круга необходимо есть πr², тогда бессмысленно говорить о вине. В самом деле, положим, часовой не охранил порохового погреба от нападения злоумышленников, потому что был болен и находился в состоянии бреда; в таком случае можно говорить лишь о несчастии, неудаче, нецелесообразности и т. д., но не о вине. Но с точки зрения детерминизма положение всегда таково, как в приведенном случае: всякий раз, когда долг был не исполнен, это значит, что он был абсолютно неисполним; игрок, проигравший в карты последние деньги, необходимые для лечения больного ребенка, был неотвратимо предопределен к этому поступку еще до своего появления на свете природой своих предков, климатическими и социальными условиями своей страны и т. д. В таком случае, думает сторонник свободы, говорить о вине игрока нельзя в такой же мере, в какой нельзя считать виновным упомянутого часового. Положение Канта «ты должен, значит, ты можешь» необходимо дополнить положением: «что для тебя абсолютно неисполнимо, то не есть предмет твоего долга».[31]
Преступность, греховность, согласно детерминизму есть вид природной дефективности, вроде болезни, плохой наследственности и т. п., иногда эта дефективность рассматривается даже не как свойство данного человека, а как естественное последствие несовершенства социальной среды. Соответственно этому глубоко изменяются также понятия порицания и наказания, а также похвалы и награды. С точки зрения сторонника свободы справедливость требует изменения положения человека в связи с его заслугой или виной. Награждение и наказание есть нормируемый идеей справедливости свободный акт, прибавляющий плюс или минус к природному ходу событий, соответственно тому, что данное лицо заслужило свободными проявлениями своей воли. Кроме этого удовлетворения требований справедливости, награда может иметь еще значение средства поощрения, а наказание — средства исправления или устрашения или целесообразной меры для обеспечения социальной безопасности, но все эти дополнительные свойства награды и наказания не входят в содержание этих понятий. Наоборот, для детерминиста все содержание понятий награды и наказания сводятся только к этим дополнительным свойствам их. Так напр., наказание рассматривается лишь, как средство устрашения или как целесообразное средство социальной самозащиты (изоляция, смертная казнь); или же наказание совершенно отвергается и заменяется требованием лечения, воспитания, социальных реформ и т. п.
Самый акт награждения и наказывания принимает, с точки зрения детерминизма, характер природно обусловленного процесса, низводится на степень лишь естественной эмоциональной реакции или на степень приспособления, выработанного в борьбе за существование и т.п. Стоик детерминист Зенон рассказывает о рабе, который провинился и был побит своим господином; раб, зная детерминистические теории своего господина, стал оправдываться, ссылаясь на то, что он, согласно своей природе не мог поступить иначе; в ответ на это господин сказал, что и он, согласно своей природе, не может не бить его за дурные поступки. С точки зрения сторонника свободы, такое отношение между наказывающим и наказываемым есть факт, лишенный этического и правового содержания и значения.
В заключение коснемся еще понятия воспитания. Детерминизм уничтожает принципиальное различие между воспитанием и дрессировкой. В своих видоизменениях, тяготеющих к материализму, он низводит воспитание на степень совокупности приемов развития условных рефлексов определенного типа.
Детерминисты, в свою очередь, утверждают, что наоборот, именно индетерминизм ведет к утрате понятия долга, заслуги, вины и к невозможности воспитания. При этом они имеют в виду, конечно, абсолютный индетерминизм. К рассмотрению его мы и перейдем теперь.
Глава IV. Индетерминизм
Детерминисты в борьбе с защитниками свободы имеют в виду, обыкновенно, крайнюю форму индетерминизма, именно абсолютный индертеминизм, т.е. не просто свободу решения (liberum arbitrium), а безразличную свободу решения (liberum arbitrium indifferentiae), т. е. свободу, не опирающуюся ни на какие основания.
Согласно Липпсу, индетерминизм есть учение, утверждающее, что «человеческое хотение при совершенно одинаковых внутренних и внеш