. Охваченная инфляцией страна находится в таком же положении. Она испытывает соблазн поверить в то, что инфляция является временной и умеренной проблемой, вызванной необычными внешними обстоятельствами, и что она пройдет сама собой, чего никогда не случается.
Более того, многие из нас извлекают пользу из инфляции. Естественно, мы бы хотели, чтобы цены на те вещи, которые мы покупаем, снизились или, по крайней мере, не росли. Но мы довольны, когда цены на вещи, которые мы продаем, растут — будь то товары, которые мы производим, наши трудовые услуги, дома или другие виды товаров, которыми мы владеем. Фермеры жалуются на инфляцию, но толпятся в Вашингтоне, чтобы лоббировать повышение цен на свою продукцию. Большинство из нас делает то же самое тем или иным способом.
Одна из причин того, почему инфляция столь разрушительна, заключается в том, что отдельные люди извлекают из нее огромную выгоду, в то время как другие страдают; общество разделяется на победителей и проигравших. Победители рассматривают то хорошее, что с ними произошло, как естественный результат их собственной прозорливости, предусмотрительности и инициативности. Они считают, что плохие вещи, например, рост цен на товары, которые они покупают, являются результатом действия внешних сил, находящихся вне их контроля. Почти каждый скажет, что он против инфляции; на самом деле он против плохих ее последствий для себя лично.
Рассмотрим характерный пример: в последние два десятилетия почти все домовладельцы выиграли от инфляции. Стоимость их домов резко возросла. Если они брали ипотечный кредит, то проценты за него были обычно ниже уровня инфляции. В результате этого платежи, называемые «процентами», а также выплаты по основной сумме займа, на которую начисляются проценты, на самом деле полностью погашали закладную. Возьмем простой пример, предположим, что и норма процента, и темпы инфляции составляли 7 % в год. Если вы взяли ипотечный кредит в размере 10 000 долларов, за который вы платите только проценты, через год покупательная способность кредита такая же, как у 9300 долларов годом раньше. В действительности вы будете должны на 700 долларов меньше, что как раз равно сумме уплаченных процентов. В действительности вы ничего не будете платить за пользование 10 000 долларов. (А на деле, поскольку процентные платежи вычитаются из суммы налогооблагаемого дохода, вы окажетесь в выигрыше. Вам платят за заем!) Для владельца дома этот эффект становится очевидным, когда стоимость его недвижимости за вычетом долгов быстро возрастает. На другой стороне находятся потери мелких вкладчиков, которые предоставили средства, позволившие сберегательным и кредитным ассоциациям, взаимно-сберегательным банкам и другим институтам предоставлять ипотечные кредиты. У мелких вкладчиков отсутствует хорошая альтернатива, поскольку правительство под видом защиты этих вкладчиков жестко ограничивает максимальную ставку процента по вкладам.
Точно так же, как высокие правительственные расходы являются причиной чрезмерного роста количества денег, так и низкие правительственные расходы могут внести свой вклад в снижение этого показателя. Здесь мы также ведем себя как шизофреники. Мы бы хотели, чтобы правительственные расходы сократились, но только не те расходы, которые выгодны нам. Мы бы хотели снижения дефицита при условии, что налоги заплатят другие.
По мере своего ускорения инфляция рано или поздно наносит столь огромный вред общественному устройству, создает столько несправедливости и страданий, что возникает реальная общественная воля, требующая покончить с инфляцией. Уровень инфляции, при котором это происходит, зависит главным образом от особенностей страны и ее истории. В Германии это произошло при низком уровне инфляции вследствие ужасного опыта Германии после Первой и Второй мировых войн. В Англии и Японии это произошло при значительно более высоких уровнях инфляции, а в США этого еще не случилось.
Побочные эффекты лечения
Мы вновь и вновь слышим, что от инфляции помогают рост безработицы и замедление экономического роста, что нас неизбежно ждут еще больший рост инфляции или рост безработицы, что в борьбе с инфляцией власть предержащие должны примириться или позитивно содействовать замедлению экономического роста и росту безработицы. Однако в последние несколько десятилетий экономический рост в США замедлился, средний уровень безработицы повысился и в то же самое время темпы инфляции делались все выше и выше. Мы имели одновременно и рост инфляции, и рост безработицы. Другие страны испытывали то же самое. Почему это произошло?
Ответ заключается в том, что медленный рост и высокая безработица не являются лекарствами от инфляции. Они являются побочными эффектами успешного лечения. Многие политические меры, препятствующие экономическому росту и способствующие безработице, могут в то же время привести к увеличению темпов инфляции. Это справедливо для некоторых политических решений, которые мы принимали, — спорадический контроль над ценами и зарплатой, растущее вмешательство правительства в бизнес, и все это в сопровождении роста правительственных расходов и количества денег в обращении.
Еще один пример из области медицины, возможно, сделает более понятной разницу между лекарством и побочным эффектом. У вас острый аппендицит. Врач рекомендует удалить его, но предупреждает, что после операции вы будете некоторое время прикованы к постели. Вы отказываетесь от операции, но ложитесь на указанный период времени в постель, выбрав менее болезненное лечение. Да, это глупо, но верно отражает путаницу между безработицей как побочным эффектом и как лекарством.
Побочные эффекты лечения от инфляции болезненны, поэтому важно понимать, почему они возникают, и искать средства их смягчения. Основная причина возникновения побочных эффектов была рассмотрена в главе 1. Это происходит потому, что переменные темпы роста денежной массы вносят атмосферные помехи в информацию, передаваемую системой цен, помехи, которые преобразуются в неадекватные реакции экономических деятелей, так что требуется время, чтобы преодолеть это.
Рассмотрим, в первую очередь, что происходит, когда начинается инфляционный рост количества денег. Умноженные расходы, финансируемые за счет только что напечатанных денег, в глазах продавцов товаров, рабочей силы или услуг ничем не отличаются от других форм расходов. Продавец карандашей, например, обнаруживает, что он может продать больше карандашей по прежней цене. Сначала он делает это, не меняя цены. Он заказывает больше карандашей у оптового торговца, оптовик, в свою очередь, у производителя и так далее по всей цепочке. Если спрос на карандаши увеличился за счет каких-то других сегментов спроса, например, на шариковые ручки, а не в результате инфляционного увеличения количества денег, растущий поток заказов вниз по цепочке карандашей будет сопровождаться соответствующим уменьшением спроса по цепочке продаж и производства шариковых ручек. Цены на карандаши, а впоследствии и материалы, используемые для их производства, будут повышаться, а цены на шариковые ручки и нужные для них материалы будут понижаться. Однако в целом не будет причин для изменения цен в среднем.
Ситуация складывается совершенно по-другому, когда возросший спрос на карандаши предъявляется только что напечатанными деньгами. Спрос на карандаши и ручки и большинство других товаров в этом случае может возрасти одновременно, поскольку происходит общий рост расходов в долларовом выражении. Однако продавец карандашей не знает об этом. Он продолжает вести себя как раньше, поддерживая прежнюю цену. Он доволен, что продает больше, до тех пор, пока не приходит время пополнить свои запасы. Но теперь возросший поток заказов вниз по цепочке сопровождается растущим потоком заказов ручек и многих других товаров также вниз по цепочкам. По мере того как возросший поток заказов создает повышение спроса на труд и материалы для увеличения производства, первоначальная реакция рабочих и производителей материалов будет аналогична реакции розничных торговцев, т. е. работать дольше и производить больше, а также запрашивать цену побольше в надежде, что спрос, который они удовлетворяют, вырос. Но на этот раз не будет противовесов в виде уменьшения спроса на другие товары, что приблизительно уравновесило бы увеличение спроса, либо снижения цен на эти другие товары, уравновешивающего рост. Конечно, на первых порах это не будет столь очевидным. В динамичном мире спрос на товары всегда меняется, одни цены растут, другие падают. Сигнал об общем увеличении спроса будет воспринят как ряд сигналов, отражающих изменения относительного спроса. Вот почему первоначальный побочный эффект более быстрого увеличения денежной массы выступает в виде процветания и увеличения занятости. Но рано или поздно этот сигнал пробьется.
Когда это произойдет, рабочие, производители и розничные торговцы обнаружат, что их одурачили. Когда повысился спрос на немногие товары, которые они продают, они ошибочно поверили, что увеличение спроса относится только к ним и поэтому не окажет воздействия на цены многих товаров, которые они покупали. Обнаружив ошибку, они поднимут зарплату и цены еще выше — с учетом не только повышения спроса, но также и увеличения цен на товары, которые они покупают. Мы попадаем в восходящую спираль «цены — зарплата», которая сама по себе является следствием инфляции, а не ее причиной. Если рост количества денег не ускорится еще больше, первоначальные стимулы к увеличению занятости и выпуска будут замещены противоположными; в ответ на повышение зарплаты и цен они начнут падать. За первоначальной эйфорией последует тяжкое похмелье.
Для прохождения этой цепочки реакций нужно время. За прошедшие сто с лишним лет в США, Великобритании и некоторых других западных странах проходило в среднем от шести до девяти месяцев, прежде чем увеличение роста денежной массы прокладывало себе дорогу в экономике и приводило к ускорению экономического роста и занятости. Проходило еще 12–18 месяцев, прежде чем увеличение количества денег оказывало заметное воздействие на уровень цен и наступал рост или ускорение инфляции. Задержки во времени в этих странах были столь велики, потому что, за исключением