– Меня… Меня кликал и поносил – меня, седую суку… Но у меня нет желания второй раз откликаться и давать ему милостыню. Видели, как он швырял мелочь в негодовании от количества поданной ему милостыни… Возможно, ему показалось мало. Но последние 50 баксов для командированного во Фриско русского профессора с зарплатой 250 баксов в месяц, давать маргиналу в виде «чаевых» неизвестно за что как-то не с руки…
«Шериф» с нескрываемым любопытством выслушал Брагина, видя до этого своими собственными глазами полёт и звяканье швыряемых в его сторону мелких монеток, и с долей невольного уважения бывалого аборигена этих мест, не удивляющегося местным нравам, притершегося в этой жизни ко всяким правилам и беспорядкам, окинул взглядом с ног до головы Брагина. И глядя глаза в глаза, выдохнул вопрос в сторону прекратившего вопить, онемевшего, застывшего, но малость оживающего во время этого короткого обмена фразами негра:
– Что, достал маргинал?.. Испортил настроение?..
Брагин неопределенно махнул рукой и выдохнул:
– Ничего… Пустяки… Все – о`кей…
На что «шериф» выдал несколько своих ободряющих сентенций и афоризмов, смысл которых заключался в следующем. Вам, иностранцам, русским и прочим гостям Фриско, из тьмутаракани, не следует со своей колокольни строго судить и, тем более, осуждать что-либо происходящее в этом бесподобном городе. Фриско – это самый гениальный расовый коктейль на белом свете. Все его ингредиенты, включая маргинальные, создают неповторимый аромат, терпкий удивительный вкус этого дьявольского коктейля. Именно в этом дьявольском коктейле смешения рас и народов Фриско его жители научились все же быть достаточно лояльными друг к другу, приведенными под общий знаменатель какого ни есть, но законопослушания и взаимоуважения. Научились жить вместе, сосуществовать, притираться в притирке особенностей и странностей рас и национальностей… В этом что-то есть – сосуществовать и даже взаимодействовать со своими смешными и несмешными особенностями, наивными изюминками и странностями, толерантно выскальзывать из множества конфликтных и взрывных ситуаций; причем толерантность, которой пронизан весь бесподобный Фриско, была бы похерена, случись подобные вашим конфликты и недоразумения в другом месте земли… Сила и красота Фриско в том, что даже маргиналы города достают высоко летающих летчиков по-особому… Вон, даже этот черный хмырь на перекрестке побукал, пообзывал матом, пошвырял монетками – и захлопнется, а где-нибудь в Гарлеме или Бронксе перо в бок вставил бы летчику, если что не так по его разумению, если его чем достали… Самые счастливые люди на земле – это здесь во Фриско, потому что у каждого маргинала есть шанс выкарабкаться и никого не задеть рядом, а пока он ходит с сумой маргинала, его юродство вместе с законопослушанием вызывает если не уважение, то понимание. Нет, Фриско – все же гениальный дьявольский коктейль… Если бы Фриско не было вообще на земле, его надо было бы непременнно придумать…
Брагин оставил без комментариев прочитанную ему лекцию о здешних нравах, лишь про себя изумился – причем здесь летчики?.. Маргиналы налицо, но высоко летающие летчики?.. Почему-то подумал о себе нынешнем, случайном, залетном госте в этом Фриско – «Какой я там летчик, тем более высоко летающий?.. Или пора и мне взлетать?.. Нечего ползать и пресмыкаться». Брагин тяжело вздохнул и даже попытался сострить:
– Может, мне извиниться перед обиженным афроамериканцем за свое столь малое подаяние, оскорбившее его высокие чувства бродяги своим количеством?
Но настоящий американец есть всегда и воистину американец, считающий, что на земле нет места лучше и благословенней, чем его Америка, что любой американец на несколько порядков выше любого иноземца, только потому, что именно здесь больше всего ценится свобода и уважение к деньгам… Вроде бы утешил, успокоил, но пропустил мимо ушей ироническое замечание обиженного русского насчет своего дополнительного извинения в идиотской конфликтной ситуации по поводу денег. Спокойно, с улыбочкой кивнул в сторону только что оравшего, проклинавшего маргинала-негра:
– Вроде успокоился черный орун… Но не уходит, дьявол, ждет дьявольского объяснения…
Брагин понял, что «шериф» – также с американским юмором, незлобиво подкалывает русского, пойдет тот или не пойдет выяснять отношения с негром, раз тот обозвал его – за дело или не за дело – это другой вопрос, но обозвал «Grey fucking bitch». Брагин улыбнулся, вынул из кармана банкноту в 50 баксов, показал ее «шерифу», спрятал ее снова в бумажник и сказал тому:
– Пойду, извинюсь и предложу афроамериканцу 50 баксов, чтобы миром уладить межнациональный конфликт, коли тому милостыня мелочью показалась излишне оскорбительной…
Он не сделал и двух шагов со сжатыми кулаками в сторону примолкшего черного нахала, как «шериф» догнал его и взял Брагина твердо под локоть, предлагая помощь в улаживании уличного конфликта:
– Я с вами за компанию – не возражаете?..
– Окей… – буркнул Брагин
Негр, завидев приближающихся к ним двух решительного вида мужчин, бросился бежать со всех ног. Шериф с восхищением выдохнул:
– Классным спринтером мог бы стать этот наглый ниггер… Пардон, веселый афроамериканец…
Остановившийся на полдороги Брагин подтвердил кивком головы спринтерскую одаренность негра. «Шериф» улыбнулся широченной белозубой улыбкой во все два ряда отличных американских искусственных зубов:
– Да, здорово афроамериканцы бегут спринт… Это национальная гордость Америки, черные молнии-спринтеры… Почему-то в Америке традиционно мало черных молний-летчиков в небе, зато много черных молний на земле… – И после короткой многозначительной паузы добавил. – Я же говорил, что черные маргиналы Фриско невероятно законопослушны… Вот я всю жизнь прослужил в авиации, воевал в Европе, в Корее, вышел на пенсию и поселился в американском раю – Фриско… Во Фриско ни я никого из черных не обидел, и меня из черных никто… Полное взаимопонимание маргиналов с летчиками… – Он улыбнулся и отчеканил. – Только никогда небесные молнии – летчики – милостыни черным молниям на земле не подают, как бы те их не просили… Во всем понимание черных и белых, а здесь полное непонимание маргиналов и летчиков…
Тут только Брагин сообразил, что, оказывается, он нарушил «кодекс летчиков» во взаимоотношениях с маргиналами Фриско. «Спасибо за честь приглашения к полку летчиков, – опять с внутренним раздражением, но всё же трезво и оптимистически оценил действительность вокруг, – подумал про себя Брагин. – Только почему он меня причислил к летчикам, может, потому, что я представился высоким профессионалом в своем деле, доктором, профессором?»
Размышляя так о высоких профессионалах – летчиках – Брагин только сейчас понял, что негр не его испугался, идущего выяснять отношения со сжатыми кулаками и предложением насчет «чаевых в пятьдесят баксов», а появления на этой тихой улочке Фриско первого неожиданного аборигена-летчика, свидетеля неадекватного поведения маргинала и возмущенного его швырянием на мостовую монет… Защитники этой Америки летчики лучше многих знают, что в этой Америке даже мелочью не принято швыряться, тем более, маргиналам. Америку Бог создал, чтобы там «делали деньги» и уважали эти деньги, на которых недаром написано – «Мы верим в Бога». Швыряют монеты в прохожих лишь богохульники и верящие черт знает в кого, только не в Господа… Всем и каждому а Америке в поте лица своего надобно «делать деньги», абсолютно всем делать, даже маргиналам по мере возможности… А не швыряться мелочью, высказывая этим неуважение к «деланию денег», пусть даже небольших, мизерных… Когда Брагин и «шериф-летчик» обменивались прощальным рукопожатием, тот выдал еще один афоризм:
– Фриско – это не Америка… И Америка – далеко не Фриско… Но в Америке и во Фриско все же должны знать и уважать силу доллара… И даже силу цента тоже неплохо знать и уважать… Иначе это не страна, и не народ без уважения к деньгам – так одни маргиналы, дерьмо…
Брагин неуверенно пожал плечами, ибо не этому его учили в юности в его родной стране, но не стал возражать летчику. Все же настоящий боевой летчик, кстати, наш союзник в войне с мировым злом, глобальным фашизмом. Высоко летавший и до сих пор высоко летающий смелый летчик. Расстались мило и дружелюбно – даже визитками обменялись.
Глава 27
На бреющем полете над крышами 39-го пирса отгрохотала и унеслась в сторону Оклендского моста слаженная, выверенная до миллиметра в «полете стремглав», пятерка «Фантомов».
«И ведь не боятся грохнуться, врезаться в какую-нибудь трубу на крыше. – Подумал Брагин. – Давят на психику сверхнизкими пролетами, что могут делать в воздухе все, захотят– защитят, а захотят– угробят, и публика-дура балдеет от причастности наяву к их всесилию под соусом летного шоу, все – от богатеев со всех концов Америки до местных маргиналов». Да и маргинал маргиналу рознь в этом Фриско, где языков и кровей намешано-перемешано…
Брагин опять улыбнулся своим мыслям. Вчера около полуночи он часа два простоял в небольшой толпе доброхотов-ценителей черного джаза неподалеку от своего отеля на улочке, где негры-инвалиды устроили свой импровизированный «джэм-сейшн». Безногий, нездоровый в своей рыхлой полноте, негр сидел на низеньком топчане и наяривал на клавишных, ему подыгрывал на фисгармонии его напарник, хромой, бритоголовый метис. Они распевали на пару немудреные песенки в стиле «госпелс и спиричуэлс», растягивали мелодии и темы завораживающими, закольцованными повторами и выверенными неожиданными отступлениями от основной музыкальной темы, варьировали темп, тембр, импровизировали, гипнотизируя толпу волнами щемящей черной грусти.
В перерывах между темами черный мальчишка, что был у них на подпевках, снимал с безногого музыканта за клавишными шляпу и обходил толпу. Собирал небольшой гонорар из даймов, четвертаков, долларовых купюр, чтобы продлить «сейшн» хоть еще на один полуночный блюз. Из всех белых слушателей Брагин к полуночи оказался в одиночестве в поредевшей толпе негров и метисов. Странная сила полночного блюза сплотила черных музыкантов и слушателей, негры кучковались и распевали хором с внутренним напором ритуальные песни для своего куражного настроя, для вызова, если надо, всему городу или всему миру. Им не нужны были уже жалкие деньги, и мальчишка уже никого не обходил со шляпой. На этом музыкальном пиршестве свинга среди обретших вдохновение ночи маргиналов Фриско Брагин почувствовал себя лишним и одиноким. Он готов был вывернуть все свои карманы, лишь бы подольше слушать и слушать эту музыку, эти голоса. Но музыканты явно показывали, что не нуждаются в гонораре этого залетного белого мистера, что поют уже не для него и не ради его денег – ведь не в деньгах счастье – они поют для чего-то иного, возможно, только ради своего куражного настроя, только для своих, черпающих вдохновение из черного маргинального блюза. И, вообще, пошел ты, «хрен с горы» в большую задницу со своим любопытством, жалостью и долларами в кармане. Отойди, непосвященный, мы свингуем. А хочешь приобщиться к тайне ночного блюза, так стой с открытым ртом, не рыпайся, замри и не дыши – тут ночная тайна маргиналов Фриско, мы играем блюз, мы свингуем.