Матери Ивана на шумной свадьбе сына в университетской столовой, естественно, не было. Теща как-то понимающе поглядывала на Леру, покачивала головой и отпускала шуточки: «Понимаю, понимаю, и невеста хороша, да и свидетельница не промах… Хоть фильм снимай про мужчину и женщину Клода Лелюша по новой – все влюблены по уши, раз любовь спасает мир непутевых женихов и правильных родителей, и красавицы-свидетельницы правильной». Об этом чудесном спасении его сына через Леру Брагину рассказал его коллега-профессор Виктор Михайлович.
Когда Лера «на правах свидетельницы» спросила в заплыве Брагина: «Почему на свадебном пире отсутствовала мать Ивана? Через столько лет мне так толком ничего и не объяснили». Брагин, отфыркиваясь, серьезно ответил, посмотрев я ей прямо в глаза: «Считай, что у нее была смертельная агония». Лера вспыхнула и даже возмутилась: «Во время смертельных агоний матери и жены не надо бы устраивать свадьбу сыну».
– Надо, – кротко ответил Брагин. – Ты легко и естественно спасла сына моего приятеля этой удивительной женитьбой от наркотиков, и всех вместе, и отца, и сына от наркомафии. Естественный процесс автоматической автоматизации стихийных процессов жизни, как в твоём базовом оптимизационном алгоритме выбора сеток «сложность-точность» численного расчёта… Сразу же после защиты твоей диссертации ты станешь полноценным членом моей команды с внедрением своего мощного вычислительного алгоритма естественной оптимизации в мой программный комплекс…
– А до моей защиты это нельзя сделать? – спросила жалобным голосом Лера. – У меня сейчас рядом с тобой такое редкостное ощущение всесилия, опьянения чудом жизни, безграничных возможностей интеллекта… Понимаешь, в своём деле, узком фрагменте автоматической естественной оптимизации вычислений при достижении приемлемой «точности-сложности» модели у меня случился немыслимый ранее личностной прорыв… Словно алгоритмический Бог из машины всех крупных коллег-математиков обошел, обвел своим небесным взглядом, а остановился на мне, ткнул в меня пальцем, подмигнул: «Это ты сделаешь лучше всех на белом свете…. Предощущение естественного шокирующего алгоритмического отклика на удивительный вызов жизни… Понимаешь, благодаря твоей подсказке, лёгкой коррекции мэтра у меня состояние победителя в моем классе вычислительных задач и алгоритмов… Никакой вторичности и преклонения перед авторитетами, только первичность в приближении к истине… Чудо из чудес на языке формул и алгоритмов «естественной оптимизации».
«Вот что значит в самом начале нашего возобновленного трехмесячного романа ей на языке математических алгоритмов передать живое ощущение вызова жизни на таком же океанском побережье во Фриско, с шокирующей правдой жизнью, естественным и глубинным живым откликом на вызов – с потрясающей правдивостью смысла мгновенного шокового отклика – одним словом сuckolding, словом сuckold заставив перебороть ситуацию, осадить негатив вызова, шока, оскорбления bitch… Предвосхитить интеллектуальную победу мысли и совершенного мыслительного отклика – как куска солнца со всем его теплом и светом против бредовой тусклости, грязной липкой хладной бездари». Он когда-то подробно и в деталях рассказал Лере произошедший во Фриско случай с негром, а тот стал швыряться мелочью и обзываться… О предчувствии наезда на него и Леру мафии он не рассказал, е похвастался даже, как жёстко осадил «Петровича», приёмом звенящей мелочи на два бакса: на, сuckold.
– Ты молодец, что как открытая морская душа от меня приняла мою скромную голую идею, но сама обрядила в одежды чудной звенящей радуги… Я горжусь тобой, как моей возлюбленной аспиранткой, которой я передал скромный кусочек солнца со скрытым и не видимым поначалу тайным жаром и светом… И этот кусочек идейного солнца в твоём мозгу не затух, не погас без тепла и света, а наоборот разгорелся, пышет жаром, чудным светом любви и тепла… Так держать, милая… Но! Но Но! Не дай Бог тебе испытать давление мафии торгашей-посредников, как Виктору Михайловичу, чтобы через моего партнера меня за горло схватить и поставить на колени, чтобы вынудить по дешевке продать им мой программный продукт со всеми интеллектуальными правами для выброса комплекса на мировой рынок уже под брендами глобальных лидеров… Попав в мою орбиту, будь готова ко всему, даже к худому, но откликайся естественно и оптимистично с чудом правды-истины твоего феноменального математического оптимизационного алгоритма… Разговорились что-то мы с тобой в солёной морской воде… Давай малость помолчим и самоуглубимся в наши тайные мысли… Авось, может, что и придумаем – могучее, тёплое, светлое…
Глава 33
Они, улыбаясь чему-то своему, плыли в глубь моря в надежде придумать для себя и для двоих нечто чудное могучее, тёплое, светлое…
Не мог же Брагин омрачить ей заплыв предостережением, что мафия в их ночном купе поезда Москва-Симферополь через встроенные микрофоны и камеры подслушивала их разговоры и подглядывала за ними. Не мог же он расшифровать значение подкинутых им флэшек и тем более расшифровать их содержание. Он ведь принципиально при ней не занялся поиском «прослушки» и «подглядывания», с записью их занятия любовью на видео. Это был живой и естественный отклик здорового счастливого человека с явным интеллектуальным и нравственным превосходством над злобными карликами, к тому же презренными рогоносцами, подглядывающими в щелку за любовным процессом ничего не стесняющихся людей, ибо, что естественно, то не стыдно и не порочно. Это же был не гомосекс или бисекс, это была совершенная плотская любовь любящих друг друга, пожалуй, даже обожающих друг друга в любви мужчины и женщины… Заткнитесь и замрите презренные карлы, кэкалды-сuckolds… Вам с вашим гнусным трусливым сuckolding ничего не светит… Солнце свободы с его теплом и светом не для вас, сuckolds…
Только, отфыркиваясь от солёной воды, Брагин поймал себя на тревожной мысли другого вождя – головокружения от успехов – не зарываться надо, а трезво и нелицеприятно глядеть на ситуацию, вспомнив прошлые негативные обстоятельства, чтобы ничего не смогло ни его, ни ее выбить из колеи… Вот она помогла Виктору, его сыну Ивану, но ведь спасти жену профессора уже было невозможно – при всём страстном желании Брагина…
Он вспомнил свое паническое хреновое состояние, когда осознал тогда, что его ключевой партнер по внедрению генетических алгоритмов в Брагинский программный комплекс, в блок трассировки элементов и приборов, состыкованный с блоком фотошаблонов для металлизации, – партнер попал в беду, жуткую и практически непоправимую ситуацию с наездом мафии на его семейство. Предчувствие беды у Брагина проявилось на полную катушку, когда в родном городе ключевого партнера пропал сын Виктора Михайловича. По телефону коллеге-профессору и Брагину сообщили, что Иван убит, и вина в его смерти целиком и полностью на отце Викторе Михайловиче и на нём, Брагине, раз те «не делятся».
Потом Брагин знал, что похитители Ивана неоднократно, несколько раз несчастной матери Ивана звонили, мучили и терзали несчастную женщину. Что сообщали ей по телефону, уже толком понять было невозможно. У нее за несколько дней и ночей звонков помутился под неожиданными ударами несчастья рассудок. Вот тогда Брагин осознал отчаяние: дома у него сплошной разор и несчастье – телефонные анонимы сообщали ему подробности измены его собственной жены – хоть волком вой от отчаяния. А у его ключевого партнера, друга по жизни сын пропал, жена стала седой, как лунь, и тихо тронулась, меньшая дочка школьница слегла болезной заикой. Словно, заприметив и посетив однажды, как бы по случайности какой-нибудь добрый славный дом с дружной семьей, несчастье тотчас же возвращается туда же, словно на двери сделало невидимые человеческому глазу отметину, чтобы приходить туда снова и снова, чтобы мучить и мучить до конца, пока всех не выкосит…
Вот и женщина, убитая горем, поверив телефонным злодеям, что нет уже больше их сына Ивана, тихо тронулась, позабыла про школу, где учительствовала, никуда из дома не выходила, перестала принимать пищу, лежала пластом на диване в пальто, как ее застал первый убийственный звонок телефонных злодеев. Только устало и безвольно поводила глазами, не реагируя на болезнь дочери, на появление на пороге мужа и его друга Брагина. Таким и застал ее Брагин, потухшую, поседевшую, опустившуюся. Ничего толком не способную объяснить и рассказать по сути случившегося. Кое-как уже с помощью заикающейся, горящей, как солома, в лихорадке, дочери Брагину удалось выяснить про анонимные звонки насчет убийства ли, пропажи ли сына. Всю милицию, весь город тогда он поднял на ноги – все без толку… Пропал сын – с концами…
Дни, недели летели… Какая там работа?.. Какие там исследования?.. Какие там алгоритмы?.. Брагин долго не хотел, чтобы Виктор отдал жену в специальную клинику… Мать свою и тещу, по настоянию Брагина, призвал к себе домой друг-коллега, чтобы те помогли с больными женой, дочкой… И при полной неизвестности о судьбе сына жена из тихо помешанной превращалась в настоящую буйную сумасшедшую. Когда ее чем тревожили, заставляли подняться с дивана, она кричала истошным криком, будто ее резали или убивали, как сына Ивана. Только не трогайте, не тревожьте. Откуда кому было понятно, что происходило в отчаявшейся душе матери, помешавшейся от осознания потери сына.
А потом у тихо помешанной, может, не без влияния своей матери, тещи Виктора, усилились приступы сумасшедшей ярости и злобы, направленной против мужа, да и против Брагина. Почему? Тронувшиеся люди ведь всегда правы в осознании именно своей правды: «Из-за вас, интеллектуалы, через ваши разработки, якобы нужные миру, спасающие весь мир, мучается гибнущая мать погубленного сына. Погруженная в свои бредовые подозрения и пророчества, она выплескивала все свои обвинения мужу и Брагину: это из-за вас сына о убили, из-за того, что сына втянули в свои дела, какая разница, что косвенно… Бешено выплескивала обвинения в адрес мужа и Брагина, трясясь в конвульсиях, оря до пены на губах. Когда стала грозить, что покончит жизнь самоубийством, подожжет себя на кухне или выбросится из окна с седьмого этажа, устроили семейный консилиум – что с несчастной делать?.. Сдавать в психушку или держать дома?..