– После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом… – тихо сказала Лера, взяв Брагина за руку.
– Вот так именно, Лера, как бы не сделаться фаталистом… – еле слышно повторил Брагин. – …Нет не то… Извини, что перебил…
Лера вздрогнула, открыла глаза и снова закрыла их, держа Брагина за руки своими ледяными пальцами:
– …После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом… Но кто знает, наверное, убежден ли он в чем или нет?.. И как часто мы принимаем за убеждение обман чувства или промах рассудка!..
– Обман чувства или промах рассудка… – еле слышно повторил Брагин.
– Я люблю сомневаться во всем… – продолжала с пылом, вдохновением разрумянившаяся Лера, вспоминая и вживаясь в текст детства, юности, текст предчувствия фатума. – Это расположение ума не мешает мне решительности характера; напротив, что до меня кажется, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!..
– Есть… – радостно воскликнул Брагин. – …Вот оно то звено, которого мне, нам не хватало. Надо смелее идти вперед, когда не знаешь, что тебя ожидает…. Вот оно!.. И еще: хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь… А если смерти в мысли нет, то и худшего в судьбе ничего не случится… Ай, да Брагин, ай да сукин сын, ай, да Лера… Нащупали всем миром с тобой ускользающее звено нашей будущности…
– Что нащупали?.. – как-то неуверенно спросила Лера. – Вдвоём вместе или по отдельности?
– Потом, потом… – буркнул Брагин. – Не отвлекаемся… Давай вспомним, как там завершается разговор Печорина с Максимом Максимычем, когда герой нашего времени – чувствуешь, как звучит, нашего, а не того времени! – пожелал узнать мнение старика насчет предопределения… Это когда Печорин чудом вышел из переделки – осечка у казака, зарубившего твоего предка, вышла…
Лера улыбнулась странной неяркой, загадочной улыбкой и на память тихо и торжественно прочитала с закрытыми глазами финал потрясающего «Фаталиста»:
– «Да-с, конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или недовольно крепко прижмешь пальцем. Признаюсь, не люблю я также винтовок черкесских; они как-то нашему брату неприличны: приклад маленький – того и гляди нос обожжет… Зато уж шашки у них – просто мое почтение! – потом он примолвил несколько подумав. – Да, жаль беднягу… Черт его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно уж так у него на роду было написано!..» Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит метафизических прений…
Молчали после последних фраз «Фаталиста» долго… Брагин всплеснул руками и пылко заговорил:
– А ведь последние слова о нелюбви к метафизическим прениям не случайны… Речь идет о хрупкости так называемой «первой философии – метафизики», незыблемом древнейшем умозрительном учении о первоначальных основах всякого бытия или о сущности мира… Где геометрия Евклида, классические физические законы – все на веки вечные… И все это по боку в макро– и микромире… Все это частный случай, не работающий ни во Вселенной, ни в атоме… Вот тебе и тихоня Максим Максимыч… Жаль всех нас бедняг… Одного твоего предка черт дернул ночью с пьяным разговаривать, другого потомка двинуть навстречу бесам… Видно уж так всем нам на роду написано – каждому свое…
В драматических хитросплетениях их странной интеллектуальной игры в Вуича и Печорина он зацепился мыслью за пока неведомый ему Гордиев узел творения из их нынешнего «здесь и сейчас» отдаленного будущего – спасения и рождения их ребенка. Только надо разрубить этот узел в ближайшее время, не тратя многих сил на его распутывание…
– О чем ты думаешь, милый
– Есть у русских такая слабинка – сразу всему миру, всей вселенной помогать… Нет, чтобы сначала самым своим близким, друзьям, любимой женщине помочь – сразу всей вселенной… Давай этот небольшой узелок на развилках времени с моей Лерой развяжем и разрубим… А потом уж по крупному будем рубить глобальный узилище… Сдается мне, его все равно не разрубить… Но, глядишь, люди потом и за попытку – не пытку – спасибо скажут… В конце концов, нет ничего страшнее червя равнодушия и предательства…
Глава 48
Брагин стал рассказывать, думая об их упоительной игре в Вулича и Печорина, о времени правление царя Гордия среди царей Фригийских из династии, вымершей в шестом веке до новой эры… Что первый царь этого имени Гордий, по преданию, был простым поселянином.
– И был Гордий совсем не господином, не буржуа, не рантье или шинкарем, а простым рабочим и крестьянином одновременно, и символ у его рабоче-крестьянского государства был серп и молот, как у страны Советов. Трудяга Гордий основал город Гордион при впадении Скопаса в Сангарий и пожертвовал в храм Зевса свою колесницу-телегу, около дышла которой привязал ярмо, и завязал все это в крайне запутанный узел, названный по его имени «Гордиевым». Его сыном от «крестьянской» богини Кибелы, ставшей царицей, предание называет Мидаса… Фригийская богиня Кибела, само олицетворение труда и матери-природы, в Греции отожествлялась с критской матерью Зевса, Реей, и обыкновенно называлась «великой матерью богов
– Опять античные аналогии… Никак без них…
– Никак, Лера, как и без предчувствия фатума… Я читал когда-то, что в Афинах Кибеле был посвящен храм… В Риме согласно «Сивиллиным книгам», торжественно был перевезен особым посольством древний символ культа богини, темноцветный метеоритный камень, из ее храма в Пессинунте. С тех пор культ богини Кибелы, под именем «великой матери народа», понимай шире, крестьян и рабочих сделался государственным. Особенно много народу привлекали искупительные жертвы Кибеле – тавроболии и криоболии – путем орошения бычачьей или бараньей кровью… Античное искусство представляло Кибелу в виде богато одетой матроны, с башенной короной на голове; в одной руке у нее тимпан, в другой иногда колосья или скипетр… Сидит на троне природная рабоче-крестьянская царица, окруженном львами, или в колеснице, запряженной львами… Идиллия да и только для страны Советов – серпастой и молоткастой… Пророчество оракула гласило, что развязавший узел получит господство над миром… Предание гласит, что это удалось Александру Македонскому, который в ответ на предложение распутать «Гордиев узел» уверенно разрубил его… Отсюда и крылатое выражение – «разрубить Гордиев узел» – как принять смелое быстрое решения запутанного сложного вопроса… Конечно, метафорически, тиран и пассионарий Македонский, разрубивший Гордиев узел – это и Петр Первый, прорубивший окно в Европу, и Александр Второй, отменивший крепостное право и освободивший славян от османского ига, и жестокие революционеры Ленин со Сталиным, поднявшие страну Советов – один выиграл Гражданскую войну, другой Отечественную… Конечно, всегда народ победитель, но что народ без своих вождей, ведущих народ на правое дело. «Наше дело правое, победа будет за нами» – эта фраза вождя была выбита на солдатских медалях, но она не придумана во время Отечественной войны, эта фраза из тех античных времён Гордия…
– И наше дело с тобой, Евгений, правое, и мы тоже победим с тобой…
– Конечно, победим… – Буркнул Брагин. Он не хотел терять мысль, которая когда-то не давала ему покоя на сломе эпох, революций и контрреволюций в эти последние времена. После паузы он продолжил. – Аналогия Македонского с большевиками, разрубившими Гордиев узел, завязанных замшелыми посредственностями Николаем Вторым, Керенским, а ля Горби, тривиальна… Горби-бездарь и Гордий-талант… Какая чудная рифма Гордий-Горби
Брагин внимательно поглядел на Леру и продолжил экскурс в античную историю, поучительную для нынешних времён:
– О Мидасе, сыне Гордия и Кибелы, только ленивый не знает. С именем Мидаса, сыном рабоче-крестьянской богини Кибелы, культ которой был очень развит в Пессинунте, связаны мистические предания о роковом Мидасовом даре, в силу которого все, к чему он прикасался, обращалось в золото… Моя интерпретация этой античной истории в том, что большевики, и рабочие с крестьянами немного, а может, и не немного зазнались… Еще бы, войну самую страшную с Германией и Японией выиграли, территории своего социалистического лагеря расширили – через Ялтинские и Потсдамские соглашения с союзниками… А тут еще спутник первыми в мире запустили, человека в космос отправили быстрее супостатов, да и с водородной бомбой тоже первые… Как тут не возгордиться, как тут голове не закружиться – хоть с голой задницей, и полупустым желудком, зато самые первые… И потихоньку проигрывать стали научно-технологическое соревнование, а с ним и экономическое, сделав ставку на военно-промышленный комплекс… ВПК дает только военный стратегический паритет – ничего более… Позволяет свободно выбирать путь развития без оглядки, что придут чужаки, отымут общенародную собственность, перераспределят в загребущие руки супостатов, или вообще разбомбят, чтоб не мучиться понапрасну… А вот из-за того, что много трепа пустопорожнего разводить стали, хвастаться и гордиться, золотишка Мидасового слишком много стало – почитай, ракет, бомб, танков, подлодок, а там еще тракторов с галошами – завались… Здесь бы силы на те же компьютеры персональные, на продукты сельского хозяйства – это к примеру, для образа – а весь пыл в золотые бомбы, ракеты и танки ушел… Весь пыл и пар в золотой гудок ушел – хочется пожрать или купить чего от отечественного производителя, а тебе объясняют, что то в золото оружия ушло… Вот и надорвались на Мидасовом золотишке… И через двадцать лет, окончательно и безнадежно проиграв соревнование с передовыми странами, страна Советов рабочих и крестьян клюнет, сама знаешь на что…
Брагин презрительно хмыкнул:
– Не тот путь изберет страна, просевшая с Мидасовым золотом, не тем буржуинам, олигархам начнет молиться, тому же Вахе, что встретился на моем, нет, нашем пути… Надо же Пану уродился с козлиными ногами, длинной бородой, рогами, дико-веселым нравом. Испуганная наружностью, мать покинула его, но его отец, Гермес, завернув его в заячьи шкуры, отнес его на Олимп и там развеселил всех богов, а особенно Диониса видом и живостью своего сына. Олимпийские боги назвали его Паном, так как он доставил всем великую радость. И стал Пан сначала покровителем стад, в долинах и рощах он резвится в кругу веселых нимф, играл на флейте, устраивая шумные хороводы, пугающие смертных… Как похотливый и задорный, вечно полупьяный бойфренд менад, нимф и гермафродитов, он, подобно сатирам, был олицетворением чувственной любви, поэтому в позднейшем античном искусстве он изображается как спутник Афродиты и соперник Эрота… С Мидасом связана притча об ослиных ушах, которыми наделил его бог Аполлон, покровитель искусства, разгневанный тем, что при состязании его, Аполлона с пьяным и похотливым Паном Мидас отдал последнему предпочтение перед богом…