– У меня и дома-то не осталось, так что я не знаю, посмотрим.
– То есть семьи нет?
– Бабушка только осталась. Вообще у меня сложная семейная история, так что я не буду вас утомлять. Третий слой делаем? Или не затемнять? – Юля занесла кисточку над указательным пальцем Оксаны.
– Давайте так оставим. Очень красиво. – Клиентка с любовью посмотрела на ногти, потом загадочно, изучающе – на Юлю.
Когда процедура была успешно завершена, Оксана расплатилась за услугу на кассе, а Юле оставила две тысячи на чай. Просто положила две бумажки по тысяче на стол рядом с цветовыми образцами. Юля сначала даже не поняла, что это чаевые, сказала клиентке, что оплата на кассе, потом, когда Оксана уточнила, что деньги лично Юле – смутилась, покраснела, не знала, как поступить, с ужасом приняла две тысячи и от волнения даже поблагодарить забыла, только изумленными глазами посмотрела Оксане вслед.
Вернувшись в комнату, Юля положила деньги в косметичку, села на кровати, глянула на черное платье на вешалке и, окрыленная встречей с Оксаной, каждой клеточкой своего тела чувствуя приближение будущего, позволила себе расплакаться. Она шумно дышала, сморкалась в платок и снова рыдала, воображала Артемкины похороны, пыталась представить его мертвым, чтобы попрощаться, но это было слишком больно, она зажмуривалась, слезы текли по щекам и по подбородку, капали на кровать. «Господи, как я могу жить, когда мой сын умер, господи, господи, как я могу жить, как я могу жить…» – истерически шептала Юля, раскачиваясь на кровати, держа голову в руках и самой себе напоминая сумасшедшую.
Перед танцами Юля через телефон подключилась к интернету и набрала в поисковике «Инстаграм», с любопытством погрузилась в разглядывание фотографий и видео чужих людей, стала читать комментарии, с удивлением обнаружила, что не знает многих слов, например, «сториз», долго искала в Сети определение, наконец поняла. Оксану Каменеву, дневную клиентку, Юля вычислила почти сразу. У нее был забавный аккаунт, много фотографий в разных нарядах и позах, с мужем и с дочерью, очень красивой и взрослой, на мать совсем не похожей. Сториз тоже были забавные: йога, пробежки, походы, пляжи, острова, вечеринки. Оксана знала звезд российской эстрады, она была главным редактором толстого глянцевого журнала и владела компанией «Мир искусства», которая раскручивала деятелей культуры, в основном музыкантов. Юля вбила имя Оксаны в поисковик и нашла несколько интервью, в которых сорокалетняя предпринимательница рассказывала о том, как в пятнадцать лет забеременела, как переехала из провинции в Питер, как дважды разводилась, как победила алкоголизм, как создала свое дело и вырастила дочь, как умудрилась к сорока годам выглядеть на тридцать. Юля зачиталась, засмотрелась, снова ощутила необъяснимый прилив энергии и желание равняться на новую знакомую. Она примеряла чужую жизнь и понимала, что ей есть к чему стремиться. Бесцельное существование вдруг становилось осмысленным, но тут же снова лопалось, дырявилось и серело – без Артема, без главного человека на земле.
Вечером, когда на берегу озера заиграл ансамбль, официанты стали разносить бесплатное шампанское и разодетые постояльцы высыпали гулять, отель превратился в радужный замок: разноцветные платья, зеленая трава, синее небо, белые с черным стволы сосен и стены здания из красного кирпича – все отражалось в озере, как в сказке. Юля вышла на берег в своем любимом простом синем платье, которое давным-давно сшила баба Рая. Оно было легкое, трикотажное, с рукавами чуть выше локтя. За прошедшую неделю Юля постройнела и в платье смотрелась изумительно, скромно, строго.
Андрей с бокалом в руках кружил вокруг высокой девушки в светло-бежевом облегающем платье. Ее длинные темные идеально прямые волосы с каштановым отливом блестели на солнце, загорелые худые плечи и руки в модных золотых браслетах выглядели неимоверно сексуально. Белые босоножки с тонкими кожаными ремешками, обхватывающими тонкие щиколотки, фантастически гармонировали со смуглой кожей. Девушка была сама элегантность, сама изысканность, она была воплощением неброского великолепия и безупречного вкуса. Ни грамма косметики на лице, ровная оливковая кожа, длинные ресницы, красивые естественные брови. Андрей увидел, что Юля смотрит в его сторону, она перехватила его взгляд и быстро отвернулась. Он подошел к ней сзади, встал рядом, лицом к озеру.
– Прекрасное платье. Синий вам очень к лицу. – Он улыбнулся озорной улыбкой.
– Спасибо. – Юля не взглянула на него.
– Черное пришлось не ко двору? – Андрей все еще улыбался так, словно ему с рук сошла детская шалость.
– Я не привыкла принимать подарки от начальства. Но спасибо, – строго сказала Юля.
– О-хо-хо, подарки от начальства! – рассмеялся Андрей. – Как все серьезно! А попроще?
– Все серьезно, – утвердительно произнесла Юля, подняла одну бровь и внимательно посмотрела на Андрея.
– Значит, серьезно? – улыбнулся он, но уже мягче, скромнее.
– Да. – Юля улыбнулась едва заметно.
– Андрей! Иди сюда! Боря рассказывает про Атланту! – крикнула идеальная девушка с безупречным вкусом.
– Это мои друзья, я должен идти. Еще увидимся! – Андрей подмигнул Юле и рванул к шумной компании из нескольких мужчин и женщин.
Идеальная девушка одной рукой обвила его шею, а другой поднесла к губам бокал шампанского и сделала глоток. Потом чмокнула Андрея в губы – как бы невзначай, обыкновенно, так, как девушки по привычке целуют своих парней.
Юля отвернулась и снова встала лицом к озеру. Несколько минут она стояла как каменная, делала вид, что наслаждается пошлым громким ансамблем, затем схватила у официанта бокал, выпила залпом. Подошли Тоня с Леной, поболтали о чем-то пустом, Юля послушала, покивала, вставила несколько реплик, которые ничего не означали. Когда народ пустился в пляс, безупречная девушка стала безупречно двигаться под музыку, и Андрей вместе с нею и с друзьями затанцевал, Юля зачем-то дважды обошла отель, посидела на скамейке у входа и вернулась к себе в комнатку.
За окном слышались саксофон, смех и крики. Вскоре стемнело и зажглись фонари. Улица звучала все тише и тише. Юля переоделась в пижаму, легла в кровать и заплакала. В горле стало ментолово-холодно. Она включила торшер и посмотрела на свои сухие белые пальцы. Одна, совсем одна.
В шесть утра зазвонил телефон. Баба Рая до шести не могла заснуть, а потом решила позвонить Юле.
– Бабуль, я же тебе говорила, я в шесть еще сплю.
– Разве? Ты же говорила, что в шесть на работу идешь.
– Нет, я говорила, что мне надо собираться на работу.
– Ну вот, значит, идешь.
Юля вздохнула.
– Как ты себя чувствуешь, бабуль?
– Да у меня Лидка все таблетки забрала, – горестно, с чувством произнесла баба Рая.
– Это как? Куда забрала?
– Ну то, что у меня под подушкой было заначено… Ну и в носке…
– Что-о-о? Ты таблетки прятала?
– Ну да…
– Какие?
– Ну феназепам. Его при Паркинсоне нельзя, а мне не заснуть. А Лидка на меня сердится, говорит, у меня каша в голове, говорит, я людей не узнаю, ну и врач в поликлинике нашей сказала, что это от феназепама. – Баба Рая тяжело вздохнула.
– А, то есть ты теперь опять нормальная?
– Да нормальная я, Юленька, нормальная, только чувствую себя ненормально.
– Бабуль, принимай только то, что тебе прописано, хорошо?
– Лидка сама феназепам ест горстями. Она его у меня и прихватила, чтобы самой есть. Мамка твоя укатила, меня оставила. Никому я не нужна теперь. – Баба Рая заревела.
– Бабуль, перестань плакать. Я тебя навещу, когда смогу.
– Я к тебе хочу! – детским голосом выкрикнула баба Рая.
– Бабуль, у меня здесь одна комната, ты это прекрасно знаешь. Я работаю. Не капризничай, как маленькая.
– Лидка требует больше денег, не хочет за три тыщи в месяц ходить. Делает все как попало. Кровать как попало застелена. Еда как попало. Не растирает меня, не растирает больше двух минут, сразу убегает, вечно дела какие-то, на меня совсем не тратит время.
– Я с ней поговорю.
– Юленька, ты Богу молишься?
– Да, бабуль, – соврала Юля, чтобы не связываться.
– Ты помолись за Артема как следует, за его душу бессмертную… Боженька, он теперь за него в ответе…
– Бабуль, хватит! Я сама разберусь с Боженькой и душой. Мне надо приводить себя в порядок и собираться. Все, я сегодня позвоню Лиде. Давай. Пока.
– Значит, ты все-таки уже на работу идешь? А говорила, что спишь.
– Железная логика, – буркнула Юля. – Все, пока! Целую!
Даже после пробежки вокруг озера и заплыва Юля чувствовала себя слабой, разбитой и как будто больной. А еще толстой и некрасивой. Тоня с Леной тоже не улыбались и выглядели уставшими – накануне перепили.
Первая клиентка была тощей и не слишком опрятной, с каштановыми волосами и поблескивающей сединой. Она плюхнулась на стул напротив Юли и, презрительно фыркнув, сказала:
– Делайте, как хотите. Столько здесь ненужного хлама!
Юля покосилась на Лену и Тоню, которые отвлеклись от щебета своих клиенток и на секунду прислушались к разговору.
– Вы знаете, что чем меньше вещей используете, тем больше времени остается на саму работу, на общение с людьми?
– Честно говоря, впервые слышу, – ответила Юля и взяла пилочку.
– Просто восемьдесят процентов того, чем вы пользуетесь, чем забиваете шкафы и чемоданы, вам не нужно! Например, я не использую одноразовые пакеты в магазине, всегда хожу со своей матерчатой авоськой. Все продукты покупаю на развес. Никогда не беру рекламные товары – визитки, ручки, брошюры – потому что все это превращается в мусор, все это совершенно не нужно, это хлам, который загрязняет жизнь, не оставляет в ней места для главного. В моем шкафу сейчас десять вещей, все лишнее я отдала соседям, в детские дома, в приюты. Пользуюсь только тканевыми полотенцами и носовыми платками. Пользуюсь натуральной косметикой – тушью для ресниц из жареного миндаля, бальзамом из пчелиного воска. В качестве бронзера я использую какао-порошок, зубы чищу содой, волосы укладываю с помощью геля из лимонной цедры. Я сама плету корзины, сама делаю зубные нити, сама пеку хлеб. Голову мою содой, уксусом и водой. Кстати, уксус прекрасно подходит и для домашней уборки. Еще можно иногда пользоваться мылом без упаковки. Понимаете, я здорово экономлю, и мне действительно не нужны вещи, я прекрасно обхожусь малым и живу без мусора! Еще у меня есть домашний компостер. В России с переработкой мусора проблема. Нет отдельных контейнеров для стекла, для бумаги, все бросают в одну кучу, это неправильно. Планету надо беречь.