-за стола и, помогая себе костылем, покинул комнату. «Что с ним?» спросила Маша. Она плохо ориентировалась в окружающем и Сергей шептал ей на ухо перевод. «Отто очень хороший, заботливый человек и переживает за немецкий народ,» Наталья Андреевна наклонилась к снохе. «В Дрездене во время бомбежки погибла вся его семья и там он потерял ногу. С тех пор он немного не в себе.» «Неудивительно,» посочувствовал Сергей. «Я слышал, что бомбили с чудовищной изощренностью. Горело все. Плавился даже камень.» Опустив голову он задумался. «Германия уже не та, какой была до войны,» изрек он. «Особенно сильно изменились немецкие женщины,» вставила свое замечание хозяйка, зорко следя за тем, чтобы у обедающих были полны тарелки. «Мы больше не покорны и не послушны своим мужьям, какими мы были до войны. Они воевали на фронте, а мы трудились в тылу на заводах и фабриках, изготовляя оружие для солдат… Все сражались за родину!» «А где они сейчас, наши мужчины?» с горечью заметила Магда. «В могилах или в плену и некому было нас защитить. Вражеские полчища ворвались в нашу страну и мы оказались в их полной власти.» «Это было ужасно,» Наталья Андреевна поежилась от боли дурных воспоминаний. «Советские вломились в наш дом и изнасиловали нас всех до единой. Я кричала им по-русски «Прекратите», но они только смеялись. Их был целый взвод. Я поседела, слыша стоны моей дочери на полу, но ничем не могла ей помочь. Нас крепко держали и передавали из рук в руки как свиней для обмена. Когда они насытились, пришли другие. Так продолжалось до 1946 года, пока советское командование не заперло своих солдат в казармы. Однако, мы и сейчас их боимся.» Слезы закапали из ее глаз, а Матильда, услышав рассказ, перестала есть и негромко всхлипнула. От стыда лицо девушки передернулось и покраснело, она прикрыла веки. «А меня не трогали,» похвалилась Магда. «Я переоделась в мужскую одежду, остригла волосы и вымазалась в дерьме. От меня все шарахались,» засмеялась она. «Ты всегда была горазда на выдумки,» грустно проговорила Наталья Андреевна и отложила ложку. «Я совсем одна. У меня остались лишь дочь и ты,» тихонько она положила свою маленькую руку на руку сына. «А где тетя Зина?» «Сестра скончалась еще в 1941-ом. На кладбище ее положили рядом с мужем. Их флигель сгорел во время боев. Хорошо, что там никто не жил. Два года спустя в секретной операции их сын Борис отдал жизнь за Германию.» Сергею оставалось лишь с печалью развести руками. «Дни человека — как трава; как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его. Милость же Господня от века и до века к боящимся Его,» вспомнилась Сергею заповедь из Писания. Прошел еще час, обед был закончен и приступили к десерту. Разговор полушепотом вертелся вокруг городских новостей, сплетен и цен на продукты питания. Обсуждались также скандальное празднование дня рождения бургомистра и любовные похождения его жены. От скуки подперев голову руками Маша не знала куда себя деть, а Матильда, положив перед собой тетрадь, что-то записывала простым карандашом. От напряжения ее тонкие, изогнутые брови сошлись на переносице, алые губы беззвучно шептали, нежная шея изогнулась гибкой лозой. В ней угадывалась на редкость чистая, возвышенная душа и она записывала свои стихи в дневник, который всегда тщательно прятала.
Раздались четыре коротких звонка в дверь. Oт счастья расплывшись в улыбке, Матильда подпрыгнула и бросилась к двери. «Мы кого-то ждем?» с недоумением спросил Сергей. «Внуков Магды, Курта и Гюнтера. Они соседи и друзья нашего дома,» объяснила на ходу Наталья Андреевна, направляясь в прихожую встречать новоприбывших. «На столе восемь приборов, а нас шестеро,» подтвердила Магда. «Вот теперь все в сборе.» Не выдержав, она пошла навстречу двум подросткам в клетчатых рубашках и коротких штанах, появившимся в столовой. Они были похожи друг на друга: оба среднего телосложения, но довольно крепкие, на русых головах нахлобучены тирольские шляпы, ноги обуты в поношенные кожаные ботинки, руки, локти и колени в свежих царапинах. К губам их прилипли легкие, кривые ухмылочки; войдя они внимательно осмотрели комнату острыми, цепкими взглядами. «Почему так поздно?» укоряла их Магда. «Вы должны были быть здесь два часа назад.» «Бабушка, нас в школе обязали слушать лекцию по денацификации. Был полный зал. Мы не могли уйти.» «Ну, хорошо. Познакомьтесь с Сергеем и Машей.» Мальчики вежливо представились. «Теперь мойте руки и марш за стол,» шутливо скомандовала Матильда. «Я вам сейчас разогрею суп.» «Что было в классе?» заботливо спросила Магда. «Все то же самое,» отмахнулся Гюнтер. «Утверждали, что блокада Берлина, разработанная по инициативе и заданию товарища Сталина, усмирила распоясовшиеся фашиствующие элементы в городе.» «Еще говорили, что убийство генерала Берзина в советском секторе Берлина — дело рук нацисткого подполья. Вервольф обвиняют во всем,» раздраженно тряхнул своей шевелюрой Курт. «Во взрывах складов советских боеприпасов, в поджогах комендатур, в нападениях на патрули оккупантов.» «Ешьте, герои,» в столовой появилась Матильда с кастрюлей горячего супа на подносе. Мальчики, схватив по куску пирога, ложками начали жадно хлебать горячую похлебку. Но ненадолго. Требовательный, властный звонок в дверь заставил всех замереть. Встревоженная Наталья Андреевна побежала в прихожую. Раздался скрип отворяемой двери, донесся чей-то возбужденный шепот и неясный стон хозяйки, дверь опять затворилась, наступила полная тишина. Все обратились в слух, пытаясь понять что происходит. Братья же словно окаменели и прекратили жевать, они застыли с помертвевшими лицами. Пошатываясь Наталья Андреевна вернулась в комнату. Лицо ее превратилось в маску отчаяния. Ноги не держали ее и она села на первый попавшийся стул. «Приходила г-жа Шнайдер,» произнесла она слабым голосом. «Она видела имена Курта, Гюнтера и Матильды в списке лиц подлежащих аресту. Они числятся в вервольфах.» Услышав это, Магда с мягким стуком скатилась на пол и ударилась головой.
Глава 3
Вскочив со своего места, Сергей поднял пожилую даму, перетащил ее через комнату и усадил в кресло; ее голова безжизненно свешивалась на бок. Маша хлопотала вокруг, брызгая воду ей на лицо, но Магда не приходила в чувство. Губы ее посинели и через полузакрытые веки проглядывали неподвижные зрачки. Другая дама ничем не могла им помочь по причине плохого своего состояния, она едва сидела на своем стуле. Матильда подошла к матери, сострадательно обняла ее и предложила стакан воды. «Как ты могла?» стенание вырвалось из ее груди. Тем временем мальчики смущенно и стараясь не шуметь, продолжали свой обед. «Что такое вервольфы? Почему все так расстроены?» спросила Маша, обмахивая полотенцем женщину, которая стала подавать признаки жизни. «Вервольф — это организация созданная Геббельсом в 1944 году,» отвечал Сергей, прощупывая пульс у своей матери. «Ее цель оказание сопротивления захватчикам. Плох тот народ, который мирится с оккупацией. Назывались партизаны по-разному. В России народные мстители наделали много бед тылам фашисткой армии, во Франции маки взрывали железнодорожные пути и стреляли в немецких офицеров, в Югославии в лесах против гитлеровцев сражались целые армии четников, в послевоенной Прибалтике и в Западной Украине лесные братья и бандеровцы борются против советских поработителей. Что же удивительного, что рядовые немцы поднялись против мародеров и насильников, терзающих их родину?» «Г-жа Шнайдер не ошиблась? Ты действительно вервольф?» обратилась Наталья Андреевна к своей дочери. Силы постепенно возвращались к ней, она сделала несколько глубоких вдохов и села поудобнее. «А что здесь такого?» ответили за Матильду братья. «Вот смотрите,» они отвернули воротники своих рубашек, где у каждого за обшлагом обнаружился значок гитлерюгенда — «Wolfsangel», символизировающий волчий крюк. «Мы никого не убивали и ничего не поджигали,» оправдывались братья. «Мы нарисовали красной краской наш знак на двух-трех витринах в центре города. Другие вервольфы поступают гораздо хуже. В Хинденбурге ночью они закидали гранатами школу, в которой спали советские бойцы. Здание загорелось и обрушилось. Погибло 60 солдат. Мы ничего подобного не делали. Нам нечего бояться.» «Кто-то вас видел, выследил и донес,» Магда неожиданно подала голос. Машины усилия оказали благотворный эффект, лицо старой женщины порозовело и держала теперь она голову прямо. Так в праздных разговорах, долгих раздумьях, бесконечных сомненьях и колебаньях прошел остаток дня, за ними последовали тягостный вечер и ночь. Решение — прятать ли детей? — так и не было принято. Магда давно отвезла своих внуков к их матери Фредерике, 35-и летней вдове, безутешно оплакивающей смерть своего мужа на Курской дуге, их дом был неподалеку; Наталья Андреевна, вся в слезах маялась с головной болью в спальне с зашторенными окнами; а Сергей собирался в дорогу — он торопился вернуться в Гослар, чтобы пройти процедуру оформления на производство и подыскать подходящее жилье. На семейном совете решили, что опасения их напрасны, тревоги необоснованны, страхи нерациональны и все, конечно, обойдется.
Сергей и Маша прибыли на вокзал за полтора часа до отхода поезда и заняли места в очереди для предпосадочной проверки документов. Очередь начиналась на тротуаре, змеилась по ступеням и упиралась в портал, за дверьми которого у выхода на перрон находился пропускной пункт. Скоро с серого неба закапал мелкий нудный дождик. Мостовая и крыши домов заблестели от влаги. Намокшие красные флаги поникли, а на портрете Сталина появились потеки и большое сырое пятно. Люди в очереди стали ежиться, подняли воротники плащей, но бодрились и не унывали. Маша прижималась всем телом к Сергею, обнимала за талию, дышала ему в ухо и шептала, «Я хочу быстрее вернуться домой.» «Куда домой?» Сергей обернулся к ней с полуулыбкой. «Куда же еще? Конечно в ФРГ.» «Напоследок ты поняла, где ты в безопасности.» Магда и Наталья Андреевна, стоявшие внизу возле автомобиля и наблюдавшие за своими близкими, накрылись зонтиками. Входя в подъезд вокзала Сергей обернулся и помахал женщинам рукой, полагая, что расстается с ними надолго. Однако случилось неожиданное…