Когда я вышла, солнце уже скрылось за горами, и потому я не стала укорачивать себе путь, а пошла через ворота Академии, по проезду, соединявшему ее с западной частью городского центра.
Ресторан находился чуть севернее кафе «Парадизо», стало быть, если я не воспользуюсь какой-нибудь боковой улочкой, придется идти мимо дверей заведения. Как назло, никаких боковых улочек здесь не было, зато дверь кафе была приоткрыта и приперта камнем. У меня защекотало в груди, словно там летали крошечные бабочки.
– Ты выставляешь себя на посмешище, – пробормотала я.
Я решила пройти мимо кафе, не поднимая головы и делая вид, что поглощена текстом на унисмарте. На самом деле я снова и снова набирала в блокноте слово «посмешище».
– Привет.
Я закусила губу и едва не споткнулась на ровном месте. Норт поймал меня за локоть, но «Джемини» выскользнул из рук и запрыгал по тротуару. Эластичный и прочный футляр погасил удар. Мои десны превратились в цемент.
– Осторожнее, – сказал Норт, нагибаясь за унисмартом.
Я мгновенно покраснела. Он увидел, какое слово я набирала!
– Пожалуй, тебе больше подходит другое слово. Например, «очаровашка», – сказал он, подавая мне унисмарт.
От Норта пахло мылом и чаем «Эрл Грей».
– Клевая у тебя толстовка, – усмехнулся он.
– Вообще-то, я шла на обед, – выпалила я.
Мои ресницы хлопали, как затвор у старинного фотоаппарата: хлоп-хлоп-хлоп-хлоп. Меня будоражил запах Норта и то, что он стоял совсем рядом. Все это произошло как-то уж очень неожиданно. Я засунула руки в карманы и постаралась изобразить равнодушие.
– Девчонки ждут в «Тайфуне», – сказала я и кивнула в сторону ресторана, словно боясь, что он не поверит. – Пожалуй, я…
«Пойду» – слово, завершающее фразу, – застряло у меня в горле. Наши глаза встретились. И снова это чувство, что я очень давно и очень хорошо знаю Норта.
– Ты всерьез собралась есть сверхдорогие крошечные порции тайской пищи? Ее же готовят для богатеньких веганов, повернутых на здоровом питании.
– А ты можешь предложить что-нибудь получше? – ехидно спросила я.
– Могу, – улыбнулся Норт. – Сверхдешевые, громадные, чисто американские сэндвичи с фрикадельками. Их еще называют «сэндвичи с подлодок».
– Неужели парень, который пьет зеленый чай и заменяет сахар стевией, ест сэндвичи с фрикадельками?
– Представь себе, – ответил Норт. – Вижу, ты до сих пор мне не веришь. В таком случае ты просто обязана принять мое предложение. – Он забрал у меня «Джемини». – Какой у тебя пароль?
– Так я тебе и сказала!
– Тогда введи сама.
– А зачем? – спросила я, хотя уже набирала цифры пароля.
– Необходимая предосторожность, – ответил Норт, снова беря у меня унисмарт. – Нельзя, чтобы толпы твоих фолловеров узнали о самом тщательно охраняемом тэдемском секрете. Иначе Джованни мигом вздует цены… Постой, твой унисмарт уже в приватном режиме.
– Почему это тебя так удивляет?
– Да потому что ты типичная девчонка с Форума. А все примочки Форума для того и существуют, чтобы фолловеры с твоей френдленты постоянно знали о каждом твоем шаге и чихе. Вдруг они что-то пропустят? А тут – такой облом! Унисмарт в приватном режиме! Не боишься, что все твои рейтинги и лайки упадут?
– Ты всегда такой циничный? – скорчив гримасу, спросила я.
– Да. – Норт вернул мне «Джемини». – И все-таки, зачем ты переключила его на «приват»?
– Потому что соседка по комнате забодала меня своими эсэмэсками. Лучше скажи, почему твой ноутбук таких гигантских размеров?
Я кивнула на сумку, из которой торчал корпус ноутбука. Мой бы туда вошел без проблем. Даже место для второго осталось бы.
– У меня старинная машина, – ответил Норт. – Кстати, я собрался в мастерскую. Тут недалеко. Пошли со мной? Потом угощу тебя сэндвичем.
Я заканчивала набирать эсэмэску для Херши: «Что-то живот прихватило.:(Пожалуй, никуда не пойду. Ешьте без меня».
– Это для нее? Для твоей соседки по комнате?
– Кстати, ты ее знаешь, – кивнула я. – Мы в первый день приходили в «Парадизо».
Я убрала «Джемини», выключив вибровызов. Мне вовсе не хотелось читать лавину сообщений, которые обязательно последуют в ближайшие минуты.
– Да, я помню ее. Такую трудно забыть. – Норт смотрел в другую сторону, поправляя ремень сумки. – Если согласна, поторопимся. Мастерская закрывается в семь.
Я снова кивнула. Меня неприятно зацепили его последние слова. «Такую трудно забыть». Значит, Херши трудно забыть, а меня – легко? Ну кто я? Девчонка, которая сливается с фоном. Увидел и тут же забыл.
Мастерская находилась на неприметной улочке, в таком же неприметном кирпичном доме. Кажется, даже вывески не было. Помню, в Сиэтле я ходила с Беком в мастерскую по ремонту электроники, когда у него что-то случилось с аппаратом. Там был полный хай-тек. Все сверкало. А здесь… Помещение завалено ноутбуками, унисмартами и еще какими-то штуками, названия которых я даже не знала. Странно, что тут же находились ювелирные украшения, явно выставленные на продажу, но без ценников.
– Привет, Эн-Пи, – поздоровалась с Нортом девушка-приемщица.
В руках у нее был «Джемини». Моя ровесница. Возможно, на год-другой младше. Под панка косит. Ярко-розовые короткостриженые волосы, нос-кнопка, украшенный платиновыми сережками.
– Ноэль, познакомься. Это – Рори, – представил меня Норт. – Учится в Тэдеме. Рори, это – Ноэль, внучка владельца мастерской.
– Привет, – сказала я.
– Ты учишься в Тэдеме? Вау! Это же круто, – с детским восторгом изрекла Ноэль. – Я вот документы подала. Может, чего подскажешь?
– Если честно, сама удивляюсь, что меня приняли, – созналась я. – Думаю, и тебя примут.
Я скрылась за обычной вежливой фразой. На самом деле у меня были совсем другие мысли. Скорее всего, Ноэль еще не проходила психологического собеседования. Хорошо, если бы там ей деликатно вправили мозги, поскольку девчонка, желающая учиться в Тэдеме, не красит волосы в ярко-розовый цвет и не протыкает себе ноздри. Панковские замашки не для Тэдема.
– Что с ним? – спросила Ноэль, когда Норт достал своего серебристого динозавра.
Компьютер меня не интересовал, а вот золотой медальон, лежащий на витрине, – очень даже. Медальон был в форме голубка. Его части соединялись крошечной петелькой. Глазом голубку служил крошечный голубой камешек, а по крылу тянулся серебристый узор. Миниатюрная, совершенно женская вещица, непонятно как затесавшаяся среди грубоватых мужских золотых часов и электронных штучек.
– Жесткий диск сгорел, – ответил Норт, а мне было никак не оторваться от медальона. – Можно бы, конечно, выбросить, но жалко. Привык я к этому ноуту. Как думаешь, Айвен сможет починить?
– Он сможет починить что угодно.
Ноэль взяла большой пластиковый конверт с мягкой внутренней подкладкой, запихнула туда ноутбук и застегнула молнию, после чего занялась оформлением квитанции. Все необходимые данные Норта она помнила наизусть.
– Тебе нужна подмена на время ремонта? – спросила она, поворачивая свой ноутбук к Норту и подавая ему стилус для подписи. – Ой, забыла. У тебя же и так есть семь компьютеров.
– Вообще-то, их девять, – усмехнулся Норт.
Я мгновенно забыла о медальоне.
– У тебя девять компьютеров? Ты их коллекционируешь?
– Старые компьютеры у меня вроде хобби, – ответил Норт, снова вешая сумку на плечо. – Ноэль, ты позвонишь, когда моя штучка будет готова?
– Угу, – ответила та, утыкаясь в свой «Джемини».
– Успехов в поступлении, – пожелала я ей.
– Спасибо, – рассеянно ответила Ноэль, поглощенная унисмартом.
Вскоре мы снова оказались на улочке.
– А теперь – угощение, – улыбнулся Норт.
В двух шагах от мастерской я увидела зеленый навес, на котором белыми буквами было выведено: «У ДЖОВАННИ».
Ну что могло находиться на такой улочке? Только забегаловка, где подают фастфуд. Но я не угадала: мы оказались в зале уютного ресторанчика с несколькими столиками, покрытыми безупречно чистыми белыми скатертями. Сам Джованни находился в кухне. Увидев Норта, Джованни тут же заключил его в медвежьи объятия, оставив на белой футболке полоску кетчупа. Без лишних слов хозяин отправился готовить сэндвичи.
Норт рассказал, что этих сэндвичей в меню ресторана нет и Джованни их делает только для него. История была такова: Норт еще мальчишкой приходил поесть в заведение Джованни, но знаменитые спагетти почему-то не ел. Он выковыривал все фрикадельки, укладывал их между ломтями чесночного хлеба и мазал соусом «маринара». Понаблюдав за привередливым мальчишкой, Джованни сам стал делать Норту такие сэндвичи.
– Ты вырос в этом городе? – спросила я, когда мы покинули ресторан, унося пакет с сэндвичами.
Мы шли все по той же улочке, тянущейся параллельно Мейн-стрит.
– Нет, я рос в Бостоне. Но мы сюда часто ездили. У меня здесь тетка живет. Кстати, «Парадизо» принадлежит ей. Сейчас она там практически не показывается.
– А твои родители…
– Отец по-прежнему в Бостоне. Старательно делает вид, что его сын не придурок, которого выперли из средней школы. А мама… Она умерла. Давно. Мне тогда было три года.
Вот откуда у меня это чувство общности и ощущение, что мы давно знаем друг друга. Он тоже рос без матери. В современном мире, где научились предотвращать несчастные случаи и лечить болезни, дети, лишившиеся матерей, – редкое исключение. В моей прежней школе я была единственной. Наверное, и в Тэдеме тоже. Мне захотелось сказать Норту о нашей похожести, однако слова застряли в горле.
– А почему ты ушел из школы? – вместо этого спросила я.
– Школа и я оказались несовместимы.
– Неужели лучше целый день стоять возле кофемашины?
Глаза Норта помрачнели.
– Прости, что недотягиваю до твоих стандартов.
– Я совсем не это имела в виду, – торопливо возразила я. Мои щеки вспыхнули. – Ты не можешь недотягивать до того, чего у меня нет. Я вообще никогда не думала о стандартах.
– У такой девчонки, как ты, обязательно должны быть стандарты. – Он снова улыбался. У меня отлегло от сердца. – Высокие стандарты.