Не поддавайся обману, – советовал мне голос.
Я вдруг вспомнила верхнюю строчку в списке угроз моей SWOT-матрицы: «Знание ее группы крови».
Сведение о группе крови я нашла на полях УЗИ-снимка:
АВО матери: А+
АВО плода: АВ+
Группа крови является наследственной. Это я тоже узнала из факультативного курса анатомии человека. Если известна группа крови ребенка и одного из родителей, легко узнать группу крови другого родителя. Но я всегда знала, что у моего отца группа крови А+, такая же, как у мамы. Он был донором, регулярно сдавал кровь, и группа крови была проставлена на его донорской карточке. Эту карточку отец постоянно носил с собой. Когда у обоих родителей кровь группы А с положительным резусом, их ребенок родится или с кровью группы А, или у него будет кровь группы О. Согласно данным на УЗИ-снимке, у меня была совсем другая группа. Значит…
Значит, мой отец – вовсе не мой отец. И никак не мог им быть.
Я выключила экран. О таких вещах лучше думать в темноте. Но темнота в комнате не была полной. Из щели между жалюзи и подоконником пробивался свет дворового фонаря. На выключенном экране планшетника отражалось мое лицо с белками глаз. Мой отец – вовсе не мой отец. Мне такое даже в голову не могло прийти. Все мои шестнадцать с половиной лет. Даже на уровне какой-нибудь дурацкой шутки. Но сейчас, когда я сидела на постели и пыталась свыкнуться с неожиданным открытием, меня пронзило странное ощущение. Мне вдруг показалось, что я всегда это знала. Более того, теперь мне казалось странным, как я раньше не поняла столь простой вещи. У нас не было ни внешнего сходства, ни сходства в чертах характера. «Я целиком пошла в маму», – привычно повторяла я, но это никоим образом не объясняло, почему у меня темные волосы и синие глаза. Ни у кого из родителей не было ямочки на подбородке, а у меня была.
В груди у меня все пылало, словно туда бросили факел. Бедный мой отец! Теперь я понимала все мамины манипуляции со сроком беременности. Отец должен был верить, что я его ребенок. А иначе у него возникли бы сомнения.
Я снова прошла в ванную, опустила голову на прохладный столик. Стало чуточку легче. Кем же был мой настоящий отец? Знал ли он о моем существовании? Или мама соврала и ему?
В седьмом часу утра мой унисмарт принял сообщение. До этого я несколько часов просидела в темноте, так и не задремав. Мои мысли напоминали теннисные мячи, которые тренировочная машина неутомимо возвращает игроку. Пока я думала, мои чувства молчали, и я совсем не хотела, чтобы они заговорили.
Пришла эсэмэска со скрытого номера. К ней было прицеплено вложение. Очередная задачка от тайного общества. Но эта не была словесной.
Эти девять точек тебе необходимо соединить линиями. Они должны быть прямыми и непрерывными.
Начав проводить линию, нельзя отрывать палец от дисплея. Двигаться в обратную сторону по уже проведенной линии тоже нельзя.
Каково наименьшее число линий, необходимых для выполнения этого задания?
На решение тебе дается две минуты.
Решение показалось мне простым и даже банальным. Пять линий. Ими я смогу соединить все точки. Но разве общество стало бы присылать мне простенькую загадку? Все прежние были куда труднее этой. Я перебрала в мозгу несколько вариантов соединения. Пять линий. Меньше у меня не получалось.
Неужели у тебя нет глаз, чтобы видеть?
Мое тело напряглось, но не от того, что я услышала голос. Его слова были совершенно бесполезными. Я начинала злиться.
– Что я должна увидеть глазами? – прокричала я дисплею, когда таймер повел отсчет второй минуты.
И вдруг, словно из ниоткуда, я увидела решение. Можно называть это вспышкой озарения. Дело не в названии. Я действительно увидела, как надо решить присланную задачу. До сих пор я не выходила за границы точек. Стоило продолжить линии чуть дальше, и тогда для соединения точек хватит четырех линий!
За двадцать секунд до конца отведенного мне времени я набрала четверку и ударила по кнопке отправки. Потом затаила дыхание, ожидая ответа.
Отличный результат, Дзета!
Зажав в руке унисмарт, я закрыла глаза и погрузилась в туман. Уснула и спала без сновидений.
Глава 18
Завтрак я проспала и едва не опоздала на практикум, который был у нас с утра. Я думала, что пара часов сна прибавит мне сил. Увы, проснулась я в том же состоянии, с дрожью и ломотой во всем теле. К счастью, Херши либо так и не возвращалась, либо ушла, не разбудив меня. Мне не хотелось ее видеть. И так навалилась куча всего, с чем разбираться и разбираться.
Сегодня мы работали в командах, что тоже было мне на руку. Индивидуальный практикум я бы точно провалила. В голове пульсировала тупая боль. От воспаленных глазниц шел жар. Мысли крутились по дьявольскому кругу, повторяясь снова и снова: «Мой отец – вовсе мне не отец! Мой отец – вовсе мне не отец!»
– Рори, ты не могла бы задержаться после занятий? – вдруг спросила меня доктор Тарсус.
Что за игра в выбор? Как будто я могла отказаться!
– Конечно, – ответила я и подошла к ее столу.
Дождавшись, пока остальные покинут класс, доктор Тарсус сказала:
– Ненавижу сообщать дурные новости, – начала она, когда мы остались одни. – Но я твой куратор, и будет лучше, если я первая сообщу тебе об этом. – Она впилась в меня своими черными глазами. – Херши Клементс более не является нашей ученицей.
– Почему? – на автомате спросила я.
Тарсус следила за каждым моим движением:
– Сегодня утром ее поместили в нашу клинику для психиатрического освидетельствования. Врачи, осматривавшие Херши, рекомендуют исключить ее из Тэдема по состоянию здоровья.
– О чем вы говорите? Херши совершенно здорова. Когда она успела заболеть?
Тарсус поджала губы:
– Рори, я не имею права разглашать подробности. Скажу лишь в общих чертах. Скорее всего, наша интенсивная учебная программа привела ее… в некоторое замешательство.
Если бы Тарсус назвала иную причину: депрессию, агрессию, истеричность – я бы, может, и поверила ей. А тут… Что это за «некоторое замешательство»?
– Можешь мне верить: мы всегда стремимся действовать в интересах как самого ученика, так и всех остальных учеников. Стало быть, и в твоих тоже. В данной ситуации исключение Херши – это наилучшее решение. И из уважения к ней я прошу тебя никому не рассказывать о нашем разговоре.
«Можешь мне верить». Так я тебе и поверила! Ни за что!
– Где Херши сейчас? Я хочу поговорить с ней.
– Настоятельно тебе рекомендую заниматься исключительно тем, ради чего ты сюда приехала. Учебой. И не забывать о своем здоровье. А о здоровье Херши есть кому позаботиться.
«Ну почему каждая фраза этой тетки всегда звучит как угроза?»
Я думала, что Тарсус сейчас демонстративно отвернется. Так она всегда делала, окончив разговор со мной. Но, к моему удивлению, она вдруг протянула руку и дотронулась до маминого кулона. Приподняв цепочку, Тарсус положила кулон себе на ладонь и принялась разглядывать. Мне было противно, что она без разрешения лапает мамину вещь. Хотелось выбежать из класса, но я сдержалась. Незачем давать ей основания для подозрений.
– Буква Пифагора, – произнесла доктор Тарсус, поднимая на меня глаза.
Я изобразила глупую улыбку, ничем не выдавая своего удивления.
– Что? – тоном дурочки спросила я.
– Это греческая буква «ипсилон», – сказала Тарсус, наконец-то убирая пальцы с кулона. – Пифагор видел в ней символ выбора между путем благодетели и путем порока. Один путь ведет к счастью, другой – к саморазрушению. – Рот Тарсус слегка изогнулся. Наверное, по-настоящему улыбаться она не умела. – Подобающий выбор для такого человека, как ты.
– Извините, но мне пора на занятия! – на одном дыхании выпалила я. – До завтра, доктор Тарсус.
Мне хотелось опрометью выскочить из класса, но я заставила себя выйти медленно и неторопливо. Так я шла, пока не оказалась во внутреннем дворе. Почувствовав под ногами траву, я побежала к лесу.
Спринтер из меня никудышный. К «Парадизо» я подбегала, хватая ртом воздух. Мои глаза превратились в огненные шарики, обжигавшие череп.
– Ну и жуткий у тебя вид, – покачал головой Норт, выходя мне навстречу.
– Благодарю за комплимент.
Он потрогал мой лоб:
– Да у тебя жар.
– Нет у меня никакого жара, – возразила я, сбрасывая его руку и прикладывая свою. – Я даже тепла не чувствую.
– У тебя и рука пылает, потому и не чувствуешь. Вот так-то, гений.
Я пихнула его в бок.
– Что тебя привело? – спросил Норт. – Точнее, прибежало. Никак у вас отменили занятия?
– Херши выперли из школы.
У Норта отвисла челюсть.
– Почему? За неуспеваемость?
– Исключена «по причинам психологического характера». Конечно, это явное вранье. Тарсус просто избавилась от нее. Наверное, Херши закатила скандал.
– Кто такая Тарсус?
– Наша преподавательница. По ее приказу Херши шпионила за мной. Это она считала, что я не должна учиться в Тэдеме, поскольку у моей мамы был САП. У нас с Херши был вчера разговор. Потом я пошла к тебе. Она даже отпираться не стала. Просила у меня прощения. Обещала пойти к Тарсус и сказать, что больше шпионить за мной не будет. Думаю, потому Херши и убрали.
Мои слова не убедили Норта. Он скептически покачал головой:
– Неужели у этой тетки такая власть, чтобы выкинуть Херши из Тэдема? Она не могла действовать в одиночку. Кто-то должен был состряпать медицинское заключение, поставить свою подпись и все такое.
– Я тоже так думаю. Мне обязательно нужно увидеть данные освидетельствования Херши. Ты бы мог…
Я хотела сказать «хакнуть», но вовремя удержалась. Как-никак мы были в зале «Паридизо», а не в берлоге Норта.
– Ты бы мог мне помочь? – уже шепотом спросила я.
– Постараюсь. Ее ведь осматривали в тэдемской клинике?
Я кивнула.
– Ты прости, но сейчас я должен вернуться за стойку, – извиняющимся тоном сказал Нор