Мое тело наполнилось пульсирующим страхом. «Во что я так бездумно вляпалась?»
Рядом со мной взволнованно перешептывались двое парней. Наверное, им тоже было страшно, но по иной причине. Один из них торопливо запихнул себе в рот несколько орешков арахиса. Почуяв знакомый запах, я попятилась назад, сглатывая подступающую к горлу желчь.
Ожидание затягивалось. Минуты ползли еле-еле. Я пыталась разглядеть лица других кандидатов, но все добросовестно выполняли наставление, скрываясь за складками капюшонов. Любитель арахиса продолжал поглощать орешки. Похоже, он основательно запасся ими.
«Прошу тебя, выведи меня отсюда», – беззвучно молилась я.
Наконец одна из каменных дверей открылась. Оттуда вышел человек в маске змея. У него в руках была книга в коричневом переплете. Трудно сказать, этот ли человек надевал маску два предыдущих раза. Скорее всего, да. Маска была символом его положения. Я боялась, что меня вывернет. Наш главный – Змей! Почему я раньше не обратила на это внимания?
Вслед за Змеем вышли еще двое: в масках лисы и совы. Все трое встали позади алтаря. Змей раскрыл книгу.
– В нашем мире есть два вида людей, – начал он. Его голос звучал жестко, совсем не так, как в субботу. – Это люди мудрые и люди глупые. Человек мудрый благоразумен, обладает сильной волей и смелостью. Глупец импульсивен, слаб и отчаянно нуждается в хозяине. Мудрый человек уже ощущает себя хозяином, богом, самостоятельно творящим свою жизнь. – Змей склонился над книгой, собираясь прочесть оттуда. Но я видела: он даже не смотрел на строчки. – «Свободными я создал их, и таковыми им оставаться надлежит», – продекламировал он.
У меня по спине поползли мурашки. Он произносил слова, которые я давным-давно помнила наизусть. «Покамест не поработят самих себя; иначе я должен изменить природу их».
И вдруг я поняла. «Изменить природу их». Как раз для этого и создавался проект «Гиперион».
Змей поднял глаза от книги и внимательно оглядел нас. Усилием воли я заставила выдержать его взгляд. Кто же сейчас смотрел на меня сквозь прорези старинной маски?
– Случившееся в Эдеме Мильтон назвал падением. Получалось, люди понесли невосполнимую потерю. Таков традиционный взгляд. Мы его не разделяем. Наоборот, в Эдеме произошло то, что можно назвать успешным государственным переворотом. Когда Адам и Ева вкусили плод с древа познания добра и зла, они стали равными Создателю. Они больше не нуждались в Боге. Мудрость, которую они тогда приобрели, передавалась из поколения в поколение, доставаясь немногим избранным. Мужчинам и женщинам, рожденным, дабы быть богами среди людей.
У меня все тело покрылось гусиной кожей. «Они считают себя богами».
– В течение последних двухсот пятидесяти лет Немногие трудились над воссозданием рая, который человечество утратило, будучи изгнанным из Эдемского сада. Наши предшественники создали Эдемскую академию – своеобразный питомник для элитных умов. Каждый год мы отбираем наиболее перспективных учеников, и они пополняют наши ряды. Ваша мудрость привела вас сюда. Ваши одноклассники отнюдь не обижены умом, но они слабы. Они умеют рассуждать, но у них нет силы воли, чтобы перевести рассуждения в действия. – Змей громко щелкнул языком. – Впрочем, это не самый плохой вариант. Помимо ваших одноклассников, есть еще огромная масса людей, составляющих население планеты. Глупцов, занятых поисками хозяина. Они так гордятся своей свободой и в то же время тяготятся ею, готовые отказаться от нее при первой же возможности.
«На Люкса уповаем». Так оно и было. На это был направлен проект «Гиперион». Эту цель преследовал «Гнозис» с самого начала создания Люкса. Кому нужна высшая мудрость, когда золотистая коробочка на твоем запястье знает все, что нужно знать? И кому придет в голову, что всеми этими коробочками управляет кучка людей, подчиняющих каждый шаг отдельного человека особому алгоритму? Ведь алгоритм создан, чтобы удерживать всех и каждого в состоянии «счастья». Как у птицы, которой подрезали крылья и посадили в золотую клетку. Люди, вам невдомек, что ваш выбор подчиняться Люксу – он совсем не ваш. Это результат работы скопища микроскопических роботов, проникших в ваши мозги.
Я боялась, что меня вырвет прямо на пол.
– Наша цель – не что иное, как современный рай. Новый Эдем. Вот откуда взялось название Тэдем[27]. Рай здесь и сейчас. Совершенное общество, управляемое «hoi oligoi sophoi». Немногими Мудрыми.
Вокруг все бурно аплодировали. Я недоуменно вертела головой. Меня тошнило, а они хлопали!
– Настало время каждому из вас заявить о своей божественности и принести клятвы, – провозгласил Змей.
«Нет, нет, нет, нет!» На этот раз голосов было два: голос Сомнения и мой собственный.
Змей называл греческие буквы, под которыми мы значились в обществе. Кандидаты откликались. Их голоса срывались от волнения и радости. Я вертела головой, ища возможность сбежать. Но обе двери были закрыты. Мы находились глубоко под землей, и я не знала, какая дверь ведет к выходу. Нет, отсюда не сбежишь.
Мне показалось, что по полу негромко застучали мелкие камешки. Это у любителя арахиса просыпался мешочек. Парень быстро наступил на орешки, пытаясь закрыть их балахоном, однако несколько штук успели откатиться к моей ноге. Вот и выход. Я не знала, как мой организм отреагирует на арахис. Это могло кончиться смертельным исходом. Но сейчас меня больше всего занимал исход из подземелья. Произносить клятвы верности обществу Немногих я не собиралась.
Не бойся, – прошептал голос. Это все и решило.
Я перевела взгляд на алтарь. Змей надрезбл девчоночий палец осколком зеркального стекла. Сама девчонка в это время повторяла клятвы, обещая посвятить свою жизнь целям общества и никогда, ни при каких обстоятельствах не разглашать о его существовании и своей принадлежности к нему. Голос был мне очень знаком. Да это же Рейчел! Она приложила окровавленный большой палец к книге, а затем, взяв гусиное перо, написала свое имя. Целых восемь секунд внимание Змея было занято ею. Этого мне хватило бы, чтобы нагнуться и поднять с пола орешки.
– Эпсилон! – выкликнул Змей.
Пятая буква греческого алфавита. Змей придерживался алфавитного порядка. Любитель арахиса направился к алтарю. Следующей буду я – Дзета. Сейчас у меня последний шанс сорвать принесение клятв. Змей потянулся к большому пальцу того, кого звали Эпсилоном. Я нагнулась за рассыпанными орешками, мысленно пробормотала молитву и сунула орешки в рот. Я торопливо жевала их. Во рту было невероятно сухо. Как назло, вся слюна исчезла.
– Дзета!
В горле появился зуд. Арахис начал свое действие. Но как скоро проявятся результаты? Я подошла к алтарю и попыталась заглянуть Змею в глаза. Цветная сеточка в прорезях скрывала их, но я сумела увидеть белки глаз и даже морщинки в уголках.
– Повторяй за мной, – велел Змей, беря меня за руку.
Рукав его балахона слегка задрался, обнажив его руку. На безымянном пальце я заметила нефритовое кольцо с рисунком – двумя перекрещивающимися буквами «О».
Арахис запечатал мне горло.
Змей произносил слова клятвы. Я раскрывала рот, но не могла повторить ни слова. Я тяжело дышала, и этот звук заглушал все остальные звуки в помещении. Горло стремительно распухало.
Губы Змея перестали двигаться. Серые брови вопросительно изогнулись.
– Не… могу… дышать, – кое-как выговорила я, и у меня подогнулись колени.
– У нее аллергическая реакция! – послышался женский голос.
В отличие от голоса Змея, он не был искажен. Я сразу же узнала, чей это голос. Два месяца подряд я слышала его каждое утро, а иногда и во сне. Голос, вызывавший у меня страх.
– Продолжайте. Я займусь ею.
– Нет! – попыталась возразить я. – Только не Тарсус.
Но из моего распухшего горла не раздалось ни звука. Я куда-то падала, падала… пока не потеряла сознания.
Глава 27
Меня донимала тупая боль в горле. Я не хотела снова потерять сознание. Первая же попытка проглотить слюну – и мне заткнули рот. Кто-то пытался сдавить мое горло. Кто это был – я не видела. Я брыкалась, стараясь оттолкнуть моего мучителя. Оказалось, что обе мои руки привязаны к чему-то жесткому.
Ноги мне не связали, и я дрыгала ими изо всех сил, которых у меня было немного. Такое ощущение, что я погрузилась под воду, отчаянно стремясь выплыть на поверхность.
Я заставила себя открыть глаза. Я лежала, привязанная не то к столу, не то к койке. Люминесцентный свет, лившийся с потолка, был ослепляющим. Куда же она меня приволокла? Я зажмурилась, пытаясь дышать через нос и не паниковать. Итак, мне в горло что-то вставлено. Эту штуку обязательно нужно вытащить. И вообще, где я? Куда делась Тарсус?
«Сглупила ты, Рори», – подумала я. Я же столько знала. «Гнозис» был создан Немногими, и там всем заправляли их люди. Можно было еще немного пошевелить мозгами и понять, что на посвящении среди фигур в масках будет и доктор Тарсус. Естественно, она входила в число руководителей общества. С самого начала она была частью этой машины. Но если Тарсус занимала столь высокое положение, как она позволила мне дойти до посвящения? Уж кому-кому, а ей было проще простого не подпустить меня даже близко. Получается, главного я так и не знала. И быть может, не узнаю, если не выберусь отсюда живой.
Вокруг меня было тихо, если не считать слабого гудения каких-то медицинских аппаратов. Кроме горла, у меня ничего не болело. Я заморгала и снова открыла глаза. Зрение прояснилось, и я, насколько возможно, оглянулась по сторонам.
Я находилась в больничной палате. Мою койку отгораживала цветастая полупрозрачная занавеска. По другую сторону стояли врачи и медсестры, сосредоточенно глядя на экраны планшетников. Одна из врачей посмотрела на меня и улыбнулась. На ее розовом халате была надпись: «КЛИНИКА ТЭДЕМСКОЙ АКАДЕМИИ». Женщина что-то сказала. По движению губ я поняла: «Она очнулась». Медсестра тут же стала отдергивать занавеску.