После смерти мамы главой Дома стала Марина, взявшая эти обязательства до моего совершеннолетия, когда я смогу вступить в наследственную должность. Она же потребовала Большого совета, на котором предстали все семьи нашего Дома, спросив ответа с Князя. Одно дело убить заговорщицу, и совершенно другое — женщину, не представлявшую никакой опасности. Лепет владыки о каком-то видении, о Белой Розе, которая погубит его семью, главы остальных Домов восприняли, как серьезный звоночек. Этак ему завтра еще что-нибудь привидится, так он вообще всех решит вырезать. В качестве компенсации Дому Черной Розы, с нас было снят заперт на постоянное пребывание в своем мире, и дано право вернуться обратно.
Однако нас уже слишком многое связывало и с Землей, и с Нео. Мы остались между двух миров. Только теперь могли находиться дома столько, сколько захотим.
Меня ускоренными темпами готовили к наследованию власти. Я изучала все: языки, политологию, кулинарию, токсикологию, различные виды единоборств, оружие. Ежедневно я принимала все существующие в обоих мирах яды. Именно таким опытным путем мы узнали, что мой организм выводит в течение ближайших минут любую гадость, от алкоголя и белладонны до альфа-латротоксина. Кроме того. благодаря подобным экспериментам мы сделали очень важное открытие, что свинец смертельно опасен для атлантов, вызывая остановку работы большинства нейронов и оказывая действие, близкое к полному параличу. В общем ребенок проходил подготовку, превосходящую школу любых спецслужб и разведок.
Анна ни на грош не верила Владыке и всегда считала, что я должна быть готова к любому развитию событий, и если меня снова придут убивать, то, как минимум, мне нужен хотя бы какой-то шанс. Кроме того, нарушив закон, тетка тайком учила меня обращаться и с огнем, и с воздухом, и с водой, и с землей.
Тут история сделала новый поворот. Копаясь в очередных записях нашей мятежной бабки, Анна нашла описание обряда, который возможно провести атланту с исключительно чистой кровью над наследником Князя, в момент наступления его совершеннолетия. Родственница наша была гениальной, как ее бы назвали современные люди или средневековые инквизиторы, ведьмой. Она просчитала все факторы, изучила все условия, сопоставила все показатели, и пришла к выводу, что если в день рождения наследника, у которого в этот момент только просыпается его заложенная в мозг программа, совершить обмен кровью между ним и представителем любого Дома, но только имеющего не смешанный ни с кем генетический код и являющегося носителем всех действующих нейронов(то есть способным управлять всеми стихиями), то наследник на уровне рефлексов примет такого кровника, как более сильного и автоматически уйдет в полное ему подчинение, которое потом ни разрушить, ни изменить не возможно. Создавая нас, вселенная в свое время заложила этот принцип нам в подсознание — стаей управляет самый сильный.
Ни в какой другой момент сделать такой обряд невозможно. До Дня рождения заложенная при рождении программа еще спит, и обмен пройдет как бессмысленное кровопускание. После Дня рождения наследник, получив полную перезагрузку, станет сильнее любого атланта, поэтому обряд сделает доминантом именно его.
Все совпало. Женщины моего рода всегда рожали детей только от обычных мужчин, потому что в этом случае ген атлантов, будучи априори сильнее, вытеснял человеческий полностью, поэтому девочки семьи Эдельман являлись носителями наичистейшей крови предков. Обученная Анной, я в совершенстве управляла всеми стихиями и всеми нейронными связями. Экстренно собранный совет Дома постановил, что пришло время готовить месть Князю, и за бабку с ее отрубленной головой, и за мою мать, и за долгую опалу, которая так-то принесла нам только плюсы, но это уж просто заодно, чтоб был лишний повод.
Вот так к моему обучению добавился еще один пункт — готовится к роли будущей Княгини, которая станет полностью управлять мужем-марионеткой, а значит сможет в нужный момент, когда безумие того начнет прогрессировать, просто поменять на другого супруга. То есть в случае удачи, мы практически совершали все тот же переворот, но, как в современном шоу-бизнесе, через постель.
Встал вопрос, как найти наследника, которого с самого рождения очень хорошо спрятали в человеческом мире. Мы с Анной почти на год засели в лабораторию, изучая не только бабкины трактаты, но и книги наших древних предков, великих ученых, по вине которых погибла Атлантида. Двенадцать месяцев я почти не видела белого света, пока, наконец, мы не создали специальный маячок, способный отыскать носителя княжеской крови. Когда вспоминаю, что приходилось исполнять Анне, добывая очередной опытный образец, в виде генетического материала Владыки и его семьи, волосы шевелятся на голове. Она буквально ходила по лезвию ножа. Однако в итоге мы получили положительный результат.
Таким образом, мне удалось вычислить сначала местоположение, а потом и личность самого Итона, рядом с которым маячок просто зашкаливало.
Столько сил потрачено, столько надежд возложено, но главное — душа моей матери требует мщения, потому что для уходящего в пустошь Владыки страшнее смерти будет видеть, что его сын стал безвольной марионеткой в руках Дома Черной Розы.
Разве могу я бросить это ради личного счастья?
Однажды я уже поставила все на кон ради Джонатана. Тогда, на пляже, когда он закрыл меня собой от пули. Самое интересное, он мог бы не рисковать жизнью, потому что пуля — это свинцовый сердечник, заключенный в оболочку из мельхиора, латуни или стали, то есть состоит она из металлов. Даже при той скорости, с которой она летит, я бы успела поймать импульс и просто остановить её движение. Но Красавчик-то об этом не знал. То, что он закрыл меня собой… Не знаю. Я всю жизнь привыкла рассчитывать только на себя. Да, меня охраняли люди, готовые в случае опасности послужить щитом, но они делали это за деньги. За очень большие деньги. А вот так, просто по велению души… Для меня этот поступок значил безумно много.
Когда я сидела возле умирающего Красавчика, а он умирал, это точно, то поняла, что просто не могу позволить произойти такой несправедливости. Я положила ладонь на грудь, нащупывая импульсы застрявшей в сердце пули, и медленно потянула ее наружу, второй рукой, прижатой к спине, вынуждая рваные капилляры восстанавливаться обратно, аорту снова качать кровь, а грудную клетку срастись.
Откровенно говоря, в тот момент я совершила преступление, которое по нашим законам карается смертью. Я использовала все возможности нейронов, на которые мой Дом не имеет права. Кроме того, немножко повлияла на мозг Джонатана, стирая из памяти ситуацию вокруг того выстрела.
Но тогда я просто не могла поступить по-другому.
А сейчас, когда передо мной выбор: предать свои чувства или предать Анну вместе со всем Домом, по — моему даже можно не говорить, по какому пути я пойду.
Я люблю Джонатана. Очень сильно люблю. Но я не имею никакого права, во-первых, подвести Дом, рассчитывающий на меня и забыть мучительную смерть моей матери; во-вторых, причинить боль Анне, женщине, заменившей мне обоих родителей.
Я рада, что смогла вообще испытать все, что было. Наверное.
Бредя по городу в каком-то беспамятстве, я даже не заметила, как оказалась у океана. Разулась, подошла к самой кромке воды, проваливаясь босыми пятками в мокрый песок, и сунула руки в карманы, наблюдая бурлящие волны, создающие бесконечный прекрасный хаос. Неожиданно пальцы почувствовали что-то твердое. Я уставилась на ладонь, в которой зеленел малахит, тот, подаренный цыганкой. Ну надо же. Действительно, джинсы же те самые, я просто забыла, что сунула камень в карман, где он благополучно затерялся.
Что там говорила старая аферистка? Когда все станет хуже некуда бросить его в воду?
Размахнувшись, я со сей силы швырнула камень как можно дальше, искренне сожалея, что не могу так же сделать со своим глупым сердцем.
Прощай, моя большая, моя настоящая любовь.
Тринадцатая глава: Андердог
— Ну, что? Никак?
Я удрученно покачал головой.
— Послушай, это — абсурд. Мы же в Малибу, а не в джунглях. Как она ухитряется избегать вашей встречи, если здесь, куда не повернись, наткнешься на одни и те же лица?
Мы сидели в аудитории, ожидая начала курса по криминологии. Майк рубился в какую-то телефонную игрушку, периодически не вовремя поддакивая и не к месту кивая головой, за что уже получил пару затрещин от Оливии, пытающей мой и без того измученный мозг.
— Не знаю, Олли, но ухитряется очень хорошо. Два дня я никак не могу ее поймать. На занятиях она появляется исключительно вместе с преподавателями, исчезая по окончанию курса, как гребаное приведение.
— А дома?
Я посмотрел на подругу, гадая в какой конкретно момент она так сильно поглупела.
— Олли, я что, идиот? Дома она не бывает, ночует черт его знает где. Скорее всего в каком-то отеле. Я даже у Дерингов в кустах засаду устроил, думал, она с этим придурком. Ни хрена. Как сбежала тогда утром, ни секунды больше не было, чтоб я оказался рядом и поговорил. Вижу ее только в учебных классах со стороны. Не девчонка, а Штирлиц.
— Кто? — оживился Майк, услышав незнакомое слово.
— Да был у них один киношый герой, разведчик.
— А, как Бонд?
— Почти. Но в сравнении с Алисой отдыхают все спецслужбы мира. Ушла, блин, в глубокое подполье, никак не вычислить.
— Зануду трясти пробовал? — Оливия кивнула в сторону Деринга, трущегося, как всегда, в первых рядах.
Я поднялся, подошел к Итону и внаглую уселся на его стол, вызвав кривую гримасу нытика.
Какая же противная рожа, так и хочется сломать его аристократический нос к чертям собачьим.
— Что тебе, Уилсон?
— Конкретно от тебя — ничего, а вот с твоей девушкой я бы с удовольствием пообщался.
Пренебрежительно фыркнув, урод демонстративно сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Ух, ты, кое-кто не может смириться, что красивая девушка выбрала не смазливую рожу, а на самом деле достойного мужчину.