А в итоге только всё усугубил. Оливия теперь знает о моих истинных чувствах и мотивах, больше нет смысла пытаться ввести её в заблуждение. В глазах Кристы, я конченая мразь. Это непередаваемое, невыносимо-мерзкое чувство — понимать, что вызываешь у любимой женщины лишь отвращение и ненависть. На мечтах о будущем с Кристой можно ставить крест. Я даже не могу, как должен бы сделать любой в данной ситуации, просить, нет, молить её о прощении. Слишком опасно. Для неё. Сердце стонало в груди, а душа билась в агонии, требуя отмщения тварям, разрушившим нас.
До сих пор при воспоминании о вчерашнем вечере, на меня накрывает ощущение гадливости. Оказавшись дома, я с остервенением тёр мочалкой кожу до красноты, стремясь смыть не только запах этой шлюхи, но воспоминания о факте мерзкого греха. Если бы я только знал… Знал о подмене письма и том, как далеко моя стерва-жена зашла, я бы в жизни не подошёл к этой твари. Теперь к чувству омерзения примешались горечь и злость.
Грязь. Кругом одна грязь. Я пропитался ей и мараю всё, к чему прикасаюсь. От неё не отмыться в душе, она въелась внутрь меня. Похоже, Криста была права, сказав, что именно моё появление стало катализатором череды бед в её жизни. Я эгоист, который не смог вовремя сказать себе «нет» и утащил её за собой в это болото.
Глухая тоска и щемящая нежность, наполняли меня до краёв, когда я вспоминал НАШЕ прошлое. Те дни, когда мы, как двое самых простых людей, гуляли по улицам, были счастливы, любили. Да, именно любили. Не сомневаюсь, тогда Криста меня любила, как и я её. Только вот осознал я это слишком поздно. Мне вообще кажется, я полюбил её в тот же день, как увидел впервые, но был слишком самоуверен, озлоблен на мир и тащил за собой тяжкий багаж прошлого и ненужных сожалений о нём. Она избавила меня от этого, осветила собой мой мрачный мирок и помогла обрести свободу. А я в благодарность швырнул её на новый круг Ада, потому что был слишком глуп и самонадеян. И похоже, с тех пор ничего не изменилось. Разве что я научился смотреть своим страхам в лицо, признавать чувства и стал человечнее что ли.
Устав от бесполезного самоедства и немного успокоившись, я отправился домой. «Любимая» жена ждала меня вальяжно расположившись на диване, потягивая красное вино.
— Ты время видел? — с порога начала Оливия.
— И тебе здравствуй, — буркнул я. — Гляжу, у тебя это уже переросло в зависимость, — кивнул на бокал в её руке.
Меня вновь охватила жажда убийства. Как можно имея такую эффектную внешность, быть такой дрянью?
— Тебя это, милый мой, ни капли не касается, — пропела девушка. — Я взрослая девочка, и сама могу решить, когда, как и чего мне делать.
— Конечно, — холодно улыбнулся я. — Более того, я могу поспособствовать своему расслаблению. Ты ведь любишь экстази, кокс, а может героинчику?
В голове вспыхнули образы в хлам обдолбанной жёнушки, жалкой и грязной. Фантазия была столь яркой, что я невольно улыбнулся. К сожалению, при всём своём разгульном образе жизни, Оливия никогда не переступала черту невозврата. А жаль, было бы неплохо, если бы эта стерва самоликвидировалась.
— И не надейся, — проворковала жена. — Я буквально ощущаю твои мысли, милый.
Хотелось выпить и принять душ, но важнее было разобраться с нерадивой стервой, которая по трагическому стечению обстоятельств является моей женой. При том нужно было держать себя в руках и не забывать, какие проблемы могут быть от этой женщины.
Обойдя Оливию со спины, я положил одну руку ей на плечо и сжал. Другой я положил перед ней письмо и прорычал:
— Что это?
Женщина ощутимо напряглась. Буквально кожей я почувствовал, как она вздрогнула от неожиданности, и даже на миг растерялась.
— Хм, не ожидала я, что моя маленькая шалость так быстро раскроется, — произнесла она, взяв себя в руки.
Шалость?! Я почувствовал, как закипаю. Её шалость в совокупности с моей глупостью поставили крест на всех моих планах и надеждах в отношении Кристы.
— Знаешь, Адриан, сочиняя «любовное» послание от твоего имени, я даже не предполагала, что всё сложиться так удачно. Ты просто прелесть, милый мой, сыграл в полном соответствии с образом, который накладывает письмо, — повертев бокал в руках, Оливия поставила его на стол и бросила взгляд из-под ресниц на меня. — Трахнуть подружку благоверной на её глазах… Даже я бы до такого не додумалась. Скажи, ты надеялся убедить меня таким образом, что рыжая для тебя ничего не значит?
Гадко, когда такая гадина, как Оливия, тыкает тебя носом в собственные уродливые ошибки. Сразу ощущаешь себя ещё ущербнее, чем раньше. А еще из слов жены я сделал вывод, что ей неизвестна моя осведомлённость о тварях, которыми она окружила Кристу.
— А твоё письмо… Я и не подозревала, какой романтик мой муж. Какие слова ты ей говорил! Родное сердце, душа моя — прелесть, даже обидно, мне ты таких слов не говорил никогда.
«Держи себя в руках, Джонсон», — твердил я про себя, сжимая кулаки. Мне нельзя убивать эту суку. Пока нельзя, но когда-нибудь настанет тот день, когда я это сделаю. При чём с большим удовольствием.
— Как страстно ты клялся ей в любви! — продолжала паясничать Оливия. — Как молил о вере и терпении, обещал, что настанет день, когда вы будете вместе. Подожди, — подняв палец к верху, она сделала вид, что задумалась. — Цитирую: «Я полюбил тебя, как только увидел. Правда, был труслив, чтобы признаться в этом хотя бы себе. Пусть ты этого и не замечаешь, но ты всегда имела надо мной колдовскую власть, все мои попытки противиться этому были изначально обречены. Я твой раб, Криста, и я тебе обещаю, настанет тот день, когда я отдам себя в твоё распоряжение, на твой суд. И если ты дашь мне шанс, то посвящу свою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. И потому я молю тебя, поверь мне и в меня. Последний раз. Просто помни, всё, что я делаю, даже самые отвратительные поступки, ради твоего блага». И ещё много чего в этом духе, — торжественно улыбаясь, закончила Оливия.
Глаза моей жены светились насмешкой. Она явно получала удовольствие от своего монолога и ситуации в целом.
Не передать словами, насколько отвратительно, когда втаптывают в грязь всё самое светлое и чистое, что ещё осталось в душе. В этом послании впервые в жизни я открыл кому-то свои чувства, без лжи и утайки вывернул душу, а эта тварь сунула туда свой нос. И теперь осмеивает всё самое сокровенное, самое дорогое и личное. Это даже не плевок в душу, а много хуже. У меня было ощущение, словно меня с головой окунули в жидкие помои и теперь я тону в них, захлёбываюсь. Ко всему этому примешивалось понимание собственной беспомощности. Я ничего не мог сейчас сделать без ужасающих последствий. И поэтому, стиснув зубы молчал, проглатывая это небывалое унижение.
Подойдя к бару, я достал бутылку какого-то крепкого пойла и сделал несколько глотков прямо из горла, стараясь унять дрожь в теле. Мне нельзя терять голову. Нельзя срываться. Ведь именно этого эта стерва и добивается.
— Адриан, любимый, — снова услышал я ненавистный голос. — Ты слишком напряжён. По-моему, на лицо нехватка секса.
— Если это приглашение в твою постель, то вынужден отказаться, — огрызнулся я.
— Ну и в постель твоей рыжей тебе не попасть. Я видела её. Никогда бы не подумала, что правильные девочки могут так ненавидеть, как эта Криста тебя. Ты проиграл, Адриан. Признай это.
Не выдержав, я буквально вылетел из комнаты. Как же я ненавижу эту мразь! Клянусь, когда-нибудь я найду способ добраться до неё и тогда буду убивать её медленно, дав сполна насладиться агонией. Тварь! Да как она посмела сунуться к Кристе?!
Стоя под душем, я старался вернуть утраченный душевный покой. Ловко, однако, она меня сделала. Степень коварства этой женщины не знает границ. Я же наоборот, только и делаю, что ошибаюсь и всё порчу. Когда я вышел из ванной комнаты, жуткая усталость навалилась на меня. Не долго думая, я сгрёб комплект постельных принадлежностей и направился на диван, ставший мне уже родным.
— Родная моя, любимая, — целуя любимые губы, шептал я в перерывах, — ты так мне нужна!
Криста чуть отстранилась и улыбнулась мягко и ласково.
— Я твоя, Адриан, — произнесла девушка. — Всегда была твоей.
Наши губы слились, отправляя меня в счастливую нирвану. Как же хорошо! Моя! Только моя. Рядом. Сейчас. Всегда.
Женский смех, громкий, знакомый и отчего-то кажущийся особо неприятным, ворвался в наш счастливый мир, заставив его покачнуться, начать таять.
— Адриан, что происходит? — с долей испуга спросила Криста.
У меня не было ответа, вместо этого, я сильнее прижал к себе любимую, сминая её губы новым поцелуем…
Но как бы я не цеплялся за прекрасное видение, сон утекал, как вода сквозь пальцы. Вот только поцелуй был реален! Чьи-то губы, терзали мои собственные, а язык нагло хозяйничал у меня во рту. Я распахнул глаза.
— Твою мать! Блядь! Что за херня?! — заорал я, мигом проснувшись. Меня целовал мужчина! Мужчина, чёрт его раздери!
Вскочив на ноги, я хуком справа отправил ублюдка в нокаут. Адреналин в крови зашкаливал, такого утра у меня ещё не было.
— А ты не слишком-то гостеприимен, милый, — произнесла Оливия, плавно заходя в помещение.
Бросив бешеный взгляд на жену, я рванул в ванную. Содрогаясь от отвращения, я три раза подряд, почистил зубы, но мне всё равно чудился его слюнявый, мерзкий язык. Гадость-то какая! В голове настойчиво билось: «Что, вашу мать, происходит?»
Проигнорировав душ, я вышел в гостиную и упёрся в Оливию мрачным взглядом. Она сидела, словно ничего не произошло. Мутный тип тоже был на месте. И, странное дело, казался мне смутно знакомым.
— А теперь, дорогая, объясни мне что происходит, кто это и что он тут делает? — держать себя в руках было непросто. От одного взгляда на этого мужика, накатывало омерзение.