Шикарный ресторан, один из лучших столиков и Оливия, сидящая, как герцогиня или графиня*. Тихая музыка и гул голосов. Люди тихо перешёптывались, перемывая нам косточки. Мой спутнице было наплевать на них и мне приходилось тоже натягивать маску безразличности, хотя внутри всё кипело от негодования.
Психотропные, которыми я щедро подкармливал Оливию, делая её восприятие мира более размытым, а психику неустойчивой, к сожалению, имели и свой побочный, для меня, эффект. Девушка стала гораздо мнительнее. Ей везде чудились заговоры и предательство, о чём она прямо сообщала мне в виде истерик и обвинений. Потом слёзно извинялась, даже не подозревая, насколько была права в своих выводах. Четыре дня назад её словно заклинило, и она потребовала обнародовать наши отношения. Она больше не хотела скрываться и желала заявить о нашей связи на весь мир. Как бы мне не претила сама мысль подобного, пришлось согласиться, дабы не вызывать лишних подозрений. Мы вместе посетили выставку модного художника и привлекли внимание общественности. Уже на следующее утро заголовки печатных изданий кричали о нашем воссоединении. Меня журналисты называли блудным мужем, вернувшимся в лоно семьи, и, конечно же, эти шакалы не упустили возможность лишний раз окатить помоями Кристу, заявив, что шлюха-разлучница получила то, что заслуживает. Скрипя зубами, я улыбался и молча глотал это дерьмо, мечтая об одном — разорвать ублюдков на части. Моя бедная девочка не заслуживает ничего из этой грязи. Как и той боли, которую я вынужденно причиняю ей.
— Прекрасный вечер, — улыбнулась Оливия. — Предлагаю выпить за нас.
Одарив экс-супругу сияющей улыбкой, я поднял свой бокал. Вечер плавно близился к своему завершению и был бы весьма приятным, будь рядом со мной другая женщина, а так я очень и очень ждал его окончания. Глаза Оливии сияли от удовольствия, она безостановочно болтала и дважды вытащила меня танцевать, лишний раз привлекая к нам внимание людей.
— Адриан Джонсон, — услышал я девичий голос и мне захотелось провалиться сквозь пол. Сложив руки на груди, у нашего столика стояла подруга Кристы — Моника. — Гляжу, неплохо проводишь время?
— И тебе здравствуй, Моника, — произнёс я, стараясь сохранять спокойствие. — И да, мне нравится вечер.
— Тебя совсем совесть не мучает? Ночами спать не мешает? — голос девушки буквально сочился ядом.
— Нет, не мешает, — а в душе всё выло от точности её слов. Я боялся ночей, потому что стоило только остаться в тишине и темноте наедине с собой, приходили воспоминания, рвущие сердце на куски. — Это всё, что ты хотела узнать? Или ещё есть какие вопросы?
— Да нет, мне хватает того, что я вижу. Всегда знала, что ты сволочь, но не думала, что до такой степени. И чего в тебе Криста нашла? — яростно прошипела девушка.
— Слушай, милочка, шла бы ты от сюда. Чего к моему мужчине пристала? За подружку обидно? Так она получила лишь то, чего заслужила. Нечего лезь к чужим мужьям. Адриан совершенно прав, что поимел её, опустил и избавился. И ты проваливай давай, — влезла Оливия.
Издав внутренний стон, я наградил благоверную тяжёлым взглядом и снова посмотрел на Монику. Скривив лицо в брезгливой гримасе, она смотрела на нас, словно на грязь.
— Не тебе затыкать мне рот, — бросила она Оливии, а потом посмотрела на меня. — А тебе желаю на собственной шкуре испытать какого это, когда предают самые близкие. Надеюсь ты когда-нибудь сполна хлебнёшь горя и боли, которые будут в стократ сильнее тех, на которые ты обрёк Кристу.
Моника ушла, как и остатки моего, пусть и притянутого за уши, настроения. Сама того не зная, девушка попала точно в цель с одной лишь ошибкой: я уже хлебнул всего, что она пожелала. Более того, я тону в этом болоте и понятия не имею, хватит ли мне сил выбраться.
Заметив моё лицо, Оливия предложила отправиться домой и там продолжить наш отдых. Я поддержал её идею, испытывая при этом облегчение. Десятки любопытных взглядом давили на психику, вызывая раздражение.
Пока ехали домой, я автоматически ласкал тело девушки через ткань платья, награждая её отработанными до мелочей «страстными» поцелуями. Мысли при этом были далеко. Я думал о Кристе, и как она сейчас. В общих деталях я знал о том, как она живёт, куда ходит и с кем общается. Но мне хотелось знать её мысли и чувства, которые были сейчас недоступны для меня. Я банально боялся, что она переняла взгляды той же Моники, и мне будет не к кому возвращаться, когда всё кончится. Всё, что мне сейчас оставалось, это продолжать свою игру и верить в лучшее. Как назло, Оливия оказалась крепким орешком, и пока я не добился ничего, кроме нервных срывов и истерик.
— Хочешь? — лукаво улыбаясь, Оливия кивнула на белую дорожку на зеркале, когда мы добрались до её квартиры.
— Ты же знаешь, у меня были с этим проблемы и я больше и близко к этому дерьму не подойду. И тебе советую завязывать, — строгим голосом отчитал я брюнетку.
— Не будь занудой, — ответила она и ловко увернулась, когда я попытался отобрать у неё наркотик.
Миг и она вдыхает смертоносную пыль, блаженно прикрыв глаза. Пусть. Вся моя строгость напускная. Мне плевать, я был очень даже за, если бы она с концами залипла на этой дряни. Не жалко. Опустив взгляд на собственные руки, с неудовольствием отметил, дрожат. Её «хочешь» — испытание моей воли. Я могу врать ей и кому угодно, но есть ли смысл врать себе? Хочу. Безумно. До дрожи в теле. Меня мутит от окружающей реальности, и желание хотя бы ненадолго сбежать в наркотическую нирвану безмерно велико. И только клятва данная себе и Кристе сдерживает от опрометчивого шага. Я сильнее этой тяги и могу сказать себе «нет». Поэтому выдохнув, я улыбнулся Оливии, притворно сердито качая головой.
— Оливия, это не игрушки.
— Я знаю.
Она потянулась ко мне и поцеловала. Глубоко, проникая языком в мой рот. Я уже перестал чувствовать отвращение, привык, наверное. Просто механический процесс. Не более. Перевозбуждённая от вечера и дури, девушка буквально срывала с меня одежду, подталкивая меня к своей спальне.
— Я хочу поиграть, — томно прошептала брюнетка.
Парадокс жизни: Оливия, которая в повседневности предпочитала быть стервозной сукой, играющей чужими жизнями и обожающей контроль, в постели предпочитала стезю нижней. Ей нравились тематические развлечения, и я доподлинно знал, в её жизни были настоящие домы, не то, что я. По сути, я самого начала нашего знакомства знал об этих её наклонностях, так что её настойчивое желание привнести что-то подобное в нашу сексуальную жизнь не стало для меня откровением. И в этот раз я согласился.
Удивительное дело, как влияют на нас окружающие люди. В одиночестве я был далеко не лучшим представителем рода человеческого, но и не самым худшим. Когда рядом была Криста, всё моё гнилое нутро тянулось к свету, и я отчаянно старался быть лучше, чем я есть на самом деле. Оливия же пробуждала во мне всё самое худшее. Всю грязь и чернь моей души, все порочные и низменные наклонности. Рядом с ней я становился истинным ублюдком.
С отвращение в душе я обнаружил, что мне нравятся такие вот «игры» с Оливией. Мне нравилось причинять ей боль, унижать её. И пусть она была убеждена, что всё это лишь сексуальные развлечения, я делал это с душой. Обхаживал её плетками, с великим трудом удерживая себя на грани, не переходя от порки к жестокому избиению. А потом ужасался, как низко я пал. А может это и есть настоящий я? Извращенец, моральный урод, ловящий кайф от чужой боли? Каждый раз я всеми силами старался прийти в себя, выкинуть из головы сами мысли о подобном. И из раза в раз делать это становилось всё сложнее. Теряю себя или, наоборот, становлюсь собой? Моё Эго** отказывалось нормально соотносить две стороны личности и это всё превращалось в такую кашу, от которой блевать будет даже спартанец.
После небольшой порки, инициатором которой была сама Оливия, кожа её ягодиц была ярко-красной. Она тяжело дышала, буквально источая волны похоти. Я же сегодня, конкретно сейчас, не чувствовал совершенно ничего, вымотанный и опустошённый событиями вечера.
— Ну же, Адриан, трахни меня, — простонала девушка, стоя на коленях и держась за спинку кровати, она призывно выгибалась.
— О да, детка, — отозвался я и потянулся за резинкой. — Я тебя сейчас жёстко отымею.
— Не надевай, не нужно, — в голосе недовольство.
— Мы это уже обсуждали, — отмахнулся я, надрывая пакетик фольги.
И это было правдой. Оливия с самого начала была против использования презервативов, я же категорично стоял на своём. Мы даже повздорили из-за этого. Она клялась, что принимает таблетки, я же заявил, что не намерен рисковать. Одного раза мне уже хватило. Да и просто, мне хотелось хоть в чём-то соблюдать с ней дистанцию. Глупо? Возможно, но так мне нравилось больше.
— Твою мать, Джонсон, расслабься ты уже! — прохрипела она, изнывая от нетерпения. И всё равно вздрогнула, когда я грубо вонзился в неё со всей силы. — У меня вообще детей быть не может, уже лет семь, наверное.
И тут же она резко замолчала и как-то сжалась, осознав, что сболтнула лишнего. Вино, наркотики и перевозбуждение сыграли с ней злую шутку. Я же насторожился, понимая, вот оно — первый успех!
— И что это значит? — вкрадчив поинтересовался я, на автомате совершая новый толчок. — У тебя совсем недавно, вроде как, выкидыш был.
Какое-то время она молчала, двигаясь со мной в одном ритме. А потом, решила отпираться нет смысла и произнесла:
— Да не было ничего. Ни беременности, ни выкидыша. Просто я испугалась, думала теряю тебя и с отчаяния и сочинила сказку. Прости меня, Адри. Я перед тобой очень виновата! Но я всего лишь женщина, которая любит и не хочет терять любимого.
Вот ведь тварь! Изначально знал, чувствовал, не беременна она. Но надо отдать ей должное, её жестокость и подлость не знают границ! Желая досадить мне, она шла по головам, не брезгуя даже убийством. И, как результат, жизнь Кристы в руинах, а я тут, трахаю эту стерву, с трудом сдерживаясь от желания задушить её голыми руками.