Она явно торжествовала, упивалась свой властью надо мной. Своей победой. Я же никак не мог принять реальность. Всё во мне отказывалось в это верить. Как так может быть, что одна случайная связь может в итоге пустит под откос всю жизнь? Это же абсурд! Оливия совершенно больная! Ужас забрался под кожу. Если сказанное ей правда, то я, мягко говоря, недооценивал её. Для неё нет ничего святого! Абсолютно! Она собственного отца, который в ней души не чаял, приговорила к смерти, только потому что он ей мешал в чём-то. Надо было её просто убить и плевать на последствия. Теперь её ничто и никто не остановит.
— Лишний раз убедился, что ты обычная мстительная шлюха, — со злостью и отвращением выплюнул я. — От большинства ревнивых, истеричных баб тебя отличает только то, что у тебя с рождения были возможности, которых лишены остальные.
— Думай, что хочешь, — гаденько хихикнула брюнетка. — А пока полюбуйся на свою любовницу. Я предупреждала тебя, какое её ждёт будущее, если ты меня слушаться не будешь. А после её, я возьмусь за тебя. Игры закончились, любимый.
В противоположенном конце комнаты вспыхнул свет, позволяя мне рассмотреть хрупкую женскую фигурку с огненными волосами. Криста! Она лежала и не шевелилась. Первобытный, острый до боли ужас сковал моё тело и сознание. Как никогда раньше я был близок к состоянию панической истерики. Моя родная, нежная, любимая Криста тут. Я погубил её! В этот момент я был готов на всё, лишь бы уберечь её. Гордость и самолюбие перестали существовать. Я был готов в ногах у Оливии ползать, только бы спасти её.
— Не надо, — прошептал я, помертвев от страха.
— Надо, — безжалостно отрезала брюнетка. — Я тебя предупреждала, любимый.
В комнату вошло трое мужчин, одетых в одни лишь лёгкие, спортивные штаны. Из горла раздался хрип, грудную клетку сдавило, и я начал задыхаться. Безнадёжность и безысходность захлестнули с головой. Всё повторяется. Жестокая издёвка судьбы. Опять моей любимой женщине из-за меня грозит смертельная опасность. Опять несколько мужиков жаждут её тела. И опять я не могу ей помочь, защитить. Собственная беспомощность убивала. «Борись, Джонсон! Ты должен сделать хоть что-то!», — кричал внутренний голос. И он был прав. Я не имею права сдаваться. Должен быть выход. Должен! И я просто обязан его найти!
Глава 43. Криста и Адриан
В ушах стоял противный, звенящий шум, сквозь который, будто издали, доносились голоса. Именно они меня и вырвали из забытья. Попыталась открыть глаза, но веки казались неимоверно тяжёлыми. Со второй попытки мне это удалось. Ох, лучше бы я этого не делала! Картинка казалась размытой, а ещё она отвратительно покачивалась, вызывая неконтролируемую тошноту. Желая прекратить эту пытки, я снова прикрыла веки. Мысли текли вяло и мне не сразу удалось вспомнить события, приведшие меня к столь странному и плачевному состоянию. И когда это мне наконец удалось, в душе всколыхнулся страх, который меня немножко взбодрил, заставив внимательнее слушать и всё же попытаться осмотреться.
Борясь с приступами тошноты, я всё же смогла увидеть на расстоянии, метров, наверное, пятнадцати Адриана. Его вид не обнадёживал. Он был связан и избит. Вокруг него кругами вышагивала Оливия. И пусть мой мозг сейчас соображал крайне туго, я поняла, он доигрался. Стало страшно, по-настоящему страшно. Если и до этого, сам факт нападения и похищения не наводил на позитивные мысли, то смотря на пленённого Джонсона и вовсе стало жутко. А ещё меня жутко раздражал этот звон в ушах. Он мешал мне расслышать о чём говорят эта стерва и мой мужчина.
Передо мной встал вопрос: стоит ли показывать, что я пришла в себя? Попытка пошевелиться отдалась головокружением. Тело и вовсе было словно не моё. Наверное, пока я была в отключке, меня накачали какой-то дрянью, дабы уменьшить моё сопротивление в случае чего. И всё же, лучше я пока продолжу делать вид, что нахожусь без сознания, может, удастся узнать что-то полезное.
Стоило мне закрыть глаза, как реальность стала отдаляться. Я балансировала между сном и явью, выныривая то тут, то там. Наверное, именно поэтому я пропустила момент, когда надо мной зажёгся свет, и меня окружило трое мужчин. Один из них, ухватив меня за волосы, рывком поставил на ноги, заставляя зашипеть от боли. Мужчина, лет тридцати с небольшим, с волосами шоколадного оттенка и такими же глазами, вглядывался в моё лицо. Его можно бы было назвать красивым, если бы не звериная жестокость, застывшая во взгляде. Мгновенно я ощутила, как тело покрывается неприятными мурашками страха, отвратительнейшее предчувствие забирается под кожу.
— Очухалась, — констатирует «шоколадные волосы». — Вот и славно. Я первый.
И лишь когда мужчина толкает меня в руки своего приятеля, который начинает стаскивать с меня кофту, до моего замутнённого сознания доходит смысл его слов.
— Нет! — взвизгнула я, начиная отбиваться от мужских рук, которые рвали мою одежду. — Не трогайте меня! Нет!
Липкий ужас проникает в каждую клеточку моего существа, адреналин в крови зашкаливает, давая мне силу, которой я раньше за собой не замечала. Но что всё это против трёх мужчин, которые заведомо сильнее меня? Вскоре одежды на мне не осталось совсем, и обнажённая спина встретилась с холодным полом.
— Держите её крепче! — слышится голос, того, кто первый.
Преодолевая моё сопротивление, он разводит мои ноги в стороны. Его дружок крепко держит мои руки, а третий тянется к моей груди. Мне удается извернуться и вцепиться в ненавистную руку зубами изо всех сил, так, что во рту ощущается вкус крови подонка.
— Ах ты тварь! — слышится злобное рычание. — Кусаться надумала, сука!
В следующее мгновение щёку обжигает сильнейший, буквально, оглушающий удар. Потом, следует удар по голове, после которого я теряюсь и чувствую, как сознание стремиться покинуть меня, а потом ещё один удар в живот, лишающий дыхания.
Пока я балансирую между забвением и реальностью, как рыба, выброшенная на берег, хватаю ртом воздух, агонизирую от боли в теле, слышаться мужские голоса на повышенных тонах.
— Угомонись, Мейсон! Она нужна мне живой и в сознании. Я не хочу трахать бесчувственный труп! — доноситься до меня.
И в этот момент я начинаю отчаянно стремиться в безмолвие. Потерять сознание, отключиться, лишь бы не видеть, не чувствовать и не осознавать происходящего. Сквозь ворох бессвязных мыслей и образов, что проносятся в голове, пробивается одна чёткая мысль — это конец, спасения ждать бессмысленно. Может у меня карма такая? За пять лет быть изнасилованной второй раз! И если прошлый раз я полюбила своего обидчика, то в этот раз подобное и звучит бредово. Вряд ли я вообще переживу всё это. Адриан проиграл, и возмездие настигло нас обоих. Не сомневаюсь, Оливия и для него приготовила что-то особенное.
Острая боль пронзает измученное тело, когда насильник проникает в меня. И я кричу, срывая голосовые связи. Кричу не столько от физической боли, сколько от душевной муки. От отвращения, унижения и грязи, которые в этот момент проникли в мою кровь. До последнего, в глубине души я надеялась на чудо, которого не произошло. И даже такой милости, как потеря сознания, Небеса мне не послали. С каждым толчком мучителя, во мне будто отмирает частичка души. Из меня вытекают вера в людей и добро, желание жить и любить. Я что-то кричу, захлёбываясь слезами, но сама не понимаю, что. Пусть это прекратится! Не могу, не хочу, не выдержу!
И в какой-то момент, я наконец понимаю свободна. Смотрю широко раскрытыми глазами в никуда, ожидая следующего палача, которого нет. Сбоку слышатся крики и звуки борьбы. Дальше всё происходит словно в замедленной съёмке. Краем глаза, замечаю мужчину, которого укусила. Он лежит на полу с неестественно вывернутой шеей. Двое его товарищей, уже успели от куда-то выхватить оружие. Адриан, который похоже и положил конец моему истязанию, выворачивает руку одному из них, и его тело несколько раз дёргается, пронзённое пулями «шоколадных волос». Джонсон толкает труп в направлении приятеля, и мгновенная заминка насильника позволяет им сцепиться в борьбе не на жизнь, а на смерть. Не в силах больше видеть кровь, отворачиваюсь и вижу Оливию, которая стоит и трясётся крупной дрожью, в её руках пистолет. У меня нет сомнений в её намерениях. Нет. Нет-нет! Я не позволю. Кривясь от боли, озираюсь по сторонам, в поисках оружия погибшего, несостоявшегося насильника.
— Адриан Джонсон! — раздаётся крик этой стервы и на мгновение, мужчины замирают. — Если ты не будешь моим, то не достанешься никому.
Мне наконец удалось найти пистолет. Руки дрожат, в глазах мутно от слёз, и зрение сильно расфокусировано. Щурясь, я целюсь в направлении женщины, раздаётся глухой хлопок. Сначала мне кажется, что я промахнулась, но потом Оливия поднимает на меня огромные глаза, в которых удивление и шок. По её кремовому платью, в районе живота, стремительно расползается алое пятно. Покачнувшись, женщина падает и больше не подаёт признаков жизни.
И тут же меня покидают остатки сил. Голова касается пола и подтянув ноги к животу, замираю в позе эмбриона. «Вот и всё, последняя грань пройдена. Я — убийца. Надеюсь, ты выберешься, любимый, но я уже этого, наверное, не увижу», — проносится в моей голове, прежде чем я окончательно теряю связь с реальностью, погружаясь в мягкую, пушистую темноту. Тут хорошо. Так спокойно.
Происходящее было моим персональным Адом и чистилищем. Словно самый жуткий кошмар из пошлого вернулся, повторяясь почти в точности, пытаясь столкнуть меня в бездну безумия. Нет ничего страшнее, чем видеть, как мучают твою любимую женщину, без которой ты и дышать не можешь толком. Слышать её крик, полный невыразимой боли, которая отзывается в твоём теле и душе. И при всём этом осознавать собственную никчёмность и беспомощность, понимать, что именно из-за тебя над ней издеваются, бьют, насилуют.