Он очень любил свою Анечку, но вольный ветер порой задувал в его паруса.
Если я засиживался в их квартире, меня укладывали спать в темной комнате. В тот раз мы разговаривали с тетей Нюсей и ее дочерью Лялей за полночь. В час Ляля ушла спать, а Нюся взялась нервничать: «Ну где же Гришка?»
Часа в три ночи, когда пепельницы были забиты окурками и напряжение достигло и меня, послышался осторожный звук ключа, открывающего входной замок.
Тетя Нюся встала у входа и набрала воздуху в легкие.
Дверь распахнулась,
и не успела она произнести ни звука,
как дядя Гриша с веселым возмущением произнес:
«А кто гуляет?!»
Аня рассмеялась,
и они, обнявшись, пошли в дом.
Они были мне очень близки,
но на свою свадьбу я их не позвал.
От неловкости.
Потом уехал в Москву.
Гриша умер. Тетя Нюся уехала в Израиль,
и я ни разу ей не позвонил.
А кто гулял?
Я гулял.
Увы мне.
Елка на чистых прудах
Настоящих праздников немного, но некоторые длятся без перерыва годами. Праздник ожидания лучшей жизни, например, не кончается никогда. Потерпите (подразумевается «нас»), говорит президент, еще пару лет, и сразу станет начинаться более лучшая жизнь.
Лично я – верю! До такой степени он правдив и искренен. А народ его все равно любит. Попразднуйте, говорит он этому народу, то, что мы вам наладили пока, порадуйтесь тому, что в богатейшей стране мира нет голода, что разруха и унизительная жизнь не до края заполнила необъятную родину, что есть еще что украсть тьмам добропорядочных руководителей наших.
Правда, яйца куриные подорожали. Сами подорожали! И потянули за собой всё: и бензин, и хлеб, и масло, и билеты на самолет и паровоз, и медицину. Беда с этими яйцами. Гибель перспективы. Надо восстанавливать за пару лет.
И хотя все руководители в стране так или иначе вылупились из яиц, и, судя по их поведению, – из крутых, я думаю: не учредить ли нам День яйца, сделав его национальным праздником. Без парада и банальных речей, рекомендующих, как нам радоваться такой жизни. А наоборот, праздновать его одновременно с килечкой пряного посола и рюмочкой, скажем, рябиновой настойки, не тогда, когда назначат, а когда встретишь приятного и неглупого человека с предметом празднования, которые еще не только не перевелись, но, напротив, множатся.
Новый год тоже хороший праздник. Все друг другу желают добра, счастья, подарки под елку кладут, а саму елку наряжают в игрушки и огоньки. Телевизор включают с неизбежными гарантами и курантами. Кстати, было бы правильно, если бы Президент в новогоднем послании к любимому народу не говорил общие, ничего не значащие в его устах слова, а дал бы на будущее правильный и единый рецепт салата оливье:
«Дорогие сограждане! В этот трудный для страны час хорошо бы нам подняться я с колен с миской правильного салата оливье, ставшего настоящей духовной скрепой. Для приготовления скрепы надо отварить отечественную (sic!) картошку в мундире, охладить ее и порезать мелкими кубиками. Затем, купив на рынке хорошие (!) соленые огурцы, очистить их острым ножом от шкурки и тоже мелко порезать. Огуречные очистки выжать на картошку, чтобы сок не пропадал. Смешать картошку с огурцами и добавить мелко же порезанное отварное мясо (или крабов, если ты ценный работник) и репчатый лук. Смешать сметану пополам с майонезом, добавить соль, перец, перемешать ложкой снизу вверх и добавить не так уж мелко порубленных крутых яиц (куда без них?). Поставить до утра в холодильник, чтоб настоялся. Есть граждане, которые кладут в салат зеленый горошек и морковь. Не станем их осуждать за это даже условно. С Новым годом!» Бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бам-бум.
Какой правильный рецепт единения, какая, наконец, бездна вкуса! И толерантность. Кстати, можно добавить и свежие огурцы, очищенные от кожуры. Тоже, думаю, обойдется без возбуждения уголовного дела.
Теперь, собственно, о новогодней елке. Тут свободы больше.
Много лет назад и я нарядил елку и поставил ее на балконе над Чистыми прудами. Никто не заставлял. Катаются на коньках дети и взрослые. Поднимут голову, а там на уровне четвертого этажа веселое новогоднее дерево. Один год поставил, другой, третий… Снимать его с балкона бывало лень и хлопотно. Так и стояла каждый год расцвеченная елка по самую весну (от Рождества до Пасхи). Попал я с этим деревом даже в программу московского телевидения. Теплый апрельский день, птицы поют, солнце греет, елочка горит, и иронический комментарий: «А здесь всё еще празднуют…»
Ну, празднуем! Не воруем же.
Однажды мне это надоело, и решил я елку на балконе не ставить. Возвращаюсь домой тридцатого декабря и встречаю моего друга великого режиссера Георгия Данелию, который живет этажом ниже.
– Иди скорей. Там тебя делегация ждет.
У дверей три пацана. Ни здрасьте, ни до свидания. Который постарше, сурово говорит:
– Дядя! Елка где?
Пришлось срочно покупать, наряжать, зажигать…
С тех пор лет двадцать пять я себе вольности не допускал.
И вот сидим мы с Георгием Николаевичем однажды перед Новым годом. Беседуем.
– Ну что, поставил елку?
– Поставил. Гирлянда в двести лампочек.
– Теперь послушай сценарий.
Прошли годы.
Эти бывшие твои пацаны
превратились во взрослых мужиков.
Один стал бизнесменом. Второй – срок отмотал.
Третий с войны вернулся, на работу никак не устроится.
Идут по Чистым прудам с детьми и женами,
у кого есть, и, увидев на балконе твою светящуюся елку,
говорят: «А этот мудила все еще жив!»
– С симпатией?
– С симпатией.
Вот
и праздник.
Рецепты дорогой нам жизни
Nunk e’st bibe’ndum[1].
О водке говорят – мягкая, хорошо пьется, чистая. И, пожалуй, это всё, если хотят охарактеризовать героя позитивно. Еще говорят, что ее много не бывает. Это бравада. Хотя в молодом и зрелом возрасте не хватает часто. Запасы ее появляются в домах иногда, с годами, и это свидетельствует, что государственная пропаганда, вещающая о вражеском окружении и необходимости страшно, не жалея трат, вооружаться, приводит в действие спящий механизм рудиментарной памяти, которая выносит из глубин подсознания информацию о том, что во время войны наравне с мылом, солью и спичками водка становится жестоким дефицитом и бесценным предметом обмена на закуску.
На фронте в прошлую войну, по крайней мере в пехоте, она была еще и оружием, с начала боевых действий заменявшим (без успеха, впрочем) винтовки и патроны. А в тылу недостаток ее чувствовался постоянно.
Некоторый запас водки в доме необходим и в случае, если наши суперракеты, бомбы и подлодки, не дай Господь, пригодятся не только на то, чтобы грамотно побеждать национальный бюджет и пугать собственное население, чтобы оно не очень-то хотело высунуть голову в форточку и поинтересоваться: как вы думаете, дальше будет еще лучше с вами или уже с такими же другими? Или вы вовсе не думаете пока уже столько лет? Только взятки собираете с безгласных людей-цветов и кормите ненасытных маток.
Петухи войны громко кукарекают, но яйца не несут. Все эти герои-генералы отсутствие яиц компенсируют фуражками с высокими тульями, бесчисленными орденами за победы над здравым смыслом, а иные и над собственными согражданами. (Кстати, в отечественной истории так было принято, что гвардейцы – молодцы против чужих, а против своих – бо-ольшие молодцы жандармы. То, что наша совершенно очаровательная власть завела внутри границ гвардию, свидетельствует о том, что она считает население страны враждебными чужаками. То есть может потоптать. Но без яиц, мы помним.)
А крутые яйца, между прочим, – прекрасная закуска, раз мы о водке, с балтийской килечкой, колечком лука (одним, чтоб оттенял, а не забивал вкус) на тонком ломтике чуть подсушенного ржаного хлеба (а можно и не тратить на это время, в случае (свят-свят!) информации, что наши, а значит, их, на подлете).
Закуски в этом случае много не надо, чтобы не снижать эффект быстродействия от водки в критический для тебя и мира момент, поскольку, в соответствии с утверждением великого знатока процесса и материала выдающегося кинорежиссера Отара Иоселиани, закуска, пропитанная продуктом, усваивается непозволительно долго. Возможно, в целях стратегического хранения электричество будет отключено, и холодильник работать не будет. Оно и к лучшему. Организму не надо тратить энергию и время на нагрев водки до температуры тела. Что тоже обеспечит немедленное ее всасывание. Кроме того, охлажденные в заморозке водки, как все счастливые семьи (прав был Лев Николаевич), похожи друг на друга, а напитки комнатной температуры и наших рецептов порадуют богатым и разнообразным букетом.
Важно: наливать надо сразу после объявления заявления (если они успеют) о симметричном превентивном ракетно-ядерном ответе или во время чтения информации о том, что Дума и Совет Федерации провели совместное с правительством совещание в секретном подземном бомбоубежище, расположенном между проспектами Вернадского и Мичуринским, за строительство которого бывший шеф КГБ Чебриков получил звание Героя Социалистического Труда. Верхушки власти гнет ветер, неся всякую ерунду о том, что они – «те, что в скале сидят», – смогут, как тараканы, выжить в радиации столь бесконечно долго, что успеют истратить всё, что надоили с нашей с вами чудесной и безответной страны. То есть вечно. И что супероружие их почему-то не уничтожит, а защитит.
Нам же некуда прятаться, кроме рая, который несколько самонадеянно, переоценив свои возможности и значимость, пообещал всем гарант. Насчет всего их помета (то есть «единовременного приплода у животных», каковыми, как ни крути, мы являемся) я не уверен: чего им идти в рай на худшие, чем теперь, условия содержания, к тому же они не исповедались, не повинились перед людьми за свои грехи. Еще спросят… Стремно, при их повальной трусоватости. А мы можем пока достойно провести время, не ожидая открытия врат. Если попадет, то будем в этот момент заняты хорошим делом. И уже после третьего стаканчика забрезжат перспективы вечной жизни, которую, выпив еще пару-тройку, мы осуществим с неизбежностью.