Тут Садхи прыгнул в прохладу бассейна. В воду, которую доставляли из Священных Источников Мархуз на другом полушарии Рагхи. Поплыл, делая мощные гребки. Вынырнул рядом со мной. Красные свечи бросали кровавые блики на мокрое лицо, от чего казалось, что оно в крови. Крови тех, кто пострадает, если я откажусь. Тех, кого любила, и кто мне дорог.
Но я уже знала, что откажусь. На долю секунды, обволакиваемая паром и терзаемая отголосками взглядов и слов Императора, пыталась представить, что мы будем вместе. Не смогла, потому что… Мое сердце было отдано другому. Тоже рагханину, тоже из Клана Белого Тигра; быть может, не самому могущественному, но от этого не менее сильному. Он говорил, что любит меня. И я, выходило… тоже.
В моей жизни было место только Рихару Дайхаму. Он первым пришел. Расположился, занял его, и все. Все! Неужели это любовь? Вот такая, нежданная — негаданная?
Как же не вовремя! Я стояла, терзаемая размышлениями, не понимая, что теперь делать. На долю секунды захотелось исчезнуть, испариться, провалиться, упасть за Край Света. Умереть при побеге из Твердыни, убраться из Империи, вернуться на Землю, потому что своим существованием подвергала опасности тех, кого любила. Но я понимала, что поступить вот так будет неправильно. Для всех, кого я любила, а еще… для миллиардов людей в Империи, замершей перед угрозой вторжения.
Глава 18
Какой, к черту, сейчас маникюр?! Открыла глаза, уставившись на истарку с зеленой птицей на запястье. Похожая на призрак — худенькая, бледная, с тонкими, бескровными губами — девушка стояла, сжимая в руках маленький визор. Небольшой аппарат для нанесения рисунков поставила на столик рядом с креслом, в котором я пыталась обрести душевное равновесие после разговора с Императором.
Чувствовала я себя так, что… маникюра мне только не хватало для полного счастья! А еще — полного комплекта СПА-услуг, чтобы расслабиться и насладиться жизнью, дожидаясь возвращения господина, соизволившего провести этот вечер со мной. Забыть о побеге и о странной идее, родившейся в воспаленном от переживаний мозгу, которую судорожно обдумывала последние минут пятнадцать. Допустим… Допустим, она может сработать, и я дам Садхи все, что он пожелал. Почти все. Сыграю уготовленную мне роль, но по собственным правилам. Сделаю все, чтобы спасти друзей и отвести подозрения от сопротивления. Для этого мне нужен Дорс и еще… Так, мелочь, выбраться из императорского дворца.
Но как это провернуть?! Допустим, я вытащу код-чип, после чего охрана не сможет отследить мои передвижения по датчикам контроля. Но что делать с тысячью и одной камерой, следящими за мной повсюду? Куда деться с верхнего уровня Твердыни, охраняемой не хуже тайны копий царя Соломона?!
— Мне сейчас не до маникюра, — чувствуя себя царицей-самодурой… вернее, последней дурой, сказала девушке. — Давайте в другой раз. Вернее, в другой жизни.
Поцелуйчик, лежавший у моих ног, тяжело вздохнул. Ригран проникся ко мне нежными чувствами, и, словно детектор настроения, понимал, что мне сейчас не до него. В отличие от истарки, которая сунула мне под нос визор. На нем — образчики росписи ногтей. Я вздохнула. Может, у нее план горит? Или послали с напутствием: «умри, но сделай будущей Императрице маникюр!»
— Инори, взгляните, — жалобно произнесла девушка. — Может, вам что-то приглянется…
Посмотрела. Вернее, вытаращилась на первую картинку с блестящими черными ногтями и красными треугольниками имперской символики. Красотень, да и только! Собиралась отказаться, но тут на визоре вспыхнула надпись. «Отключение камер ровно в шесть циклиний тринадцать циклид. На десять циклид. Самое больше, что могу сделать, сестричка!»
Дорс! Сердце оглушительно застучало, да так, что, казалось, услышит охрана. Я взглянула на худенькую истарку совсем другими глазами. Она… Она молодец! Значит, сопротивление, словно гигантский спрут, протянуло свои руки даже на верхние уровни Твердыни!
— Неплохо, — сообщила ей. — Давайте ваш маникюр.
Взглянула на часы над антикварной рамкой с непонятной абстрактной картиной внутри. Осталось чуть меньше получаса до того, как Дорс отключит камеры примерно на пятнадцать минут. И что?! Что мне с этим делать?!
— Вот еще этот рисунок, — произнесла девушка. — Он… Он тоже может вам понравиться!
Гламурные черные ногти сменил план Твердыни. Вернее, уровня, на котором располагались покои Императора. Она права, этот рисунок мне тоже понравится, и еще как! Распахнула глаза, пытаясь запомнить, запечатлеть, инсталлировать его в усталый, измученный переживаниями мозг. Гостевые комнаты рядом с личными покоями Садхи. Посты охраны. Комнаты слуг. Несколько хозяйственных помещений. Прачечная, вернее, сортировочная белья. Лифты на нижние уровни. Один — для Императора, второй — парадный, гостевой. Третий — тот самый, на котором меня привезли. Еще один, видимо, ведущий из кухни. Мусоропровод. Сброс для грязного белья. Среди этого — серые ходы, пронзающие стены, для Поцелуйчика и компании.
Черт ногу сломит! Тут, на визоре, одна из дверей, ведущая в комнату слуг, вспыхнула, налилась красным. Ясно. Мне туда.
— Пожалуй, остановлюсь на этом рисунке, — сказала истарке.
Девушка кивнула, и план уровня сменился изображением бирюзовых ногтей с узором в виде лабиринта — символа Богини Таити. Угу, лабиринт женской логики, в которой, бывало, безвозвратно пропадали мужчины. Пришлось по очереди засунуть руки в аппарат, и через несколько циклид уже я любовалась отполированными ногтями с завитушками рисунка. Поблагодарила девушку. Она ушла, а я, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Скоро, очень скоро!
Лишь бы Император не вернулся раньше времени! Пусть заседающие прозаседают до потери пульса, решив не только все проблемы Империи, но разгадав еще и пару тайн мироздания…
Наконец, настал указанный час Х. Вернее, циклида Х. Взглянула на часы, затем уставилась на черный глазок камеры на противоположной стене. Ничего не изменилось. Сирены не вопили, гвардейцы не бежали, никто меня срочно не эвакуировал. Отлично! Надеюсь, Дорс знает, что делает.
Я тоже знала.
Выудила из-под сидения припрятанные щипчики. Оттолкнув встрепенувшегося Поцелуйчика, побежала к купальне. Разворошила ворох сложенных у входа полотенец. Нет, не то! Простыни, помню, говорили про простыни! Вот они, белоснежные, мягкие, тонкие. На ощупь — лен. Оторвала небольшой кусок. Если у Дорса не получилось с камерами, и за мной все еще наблюдают, то, думаю, охрану я озадачила. Забежала в утилизатор, закрыла дверь перед наглой черной мордой, плюхнулась на унитаз.
Черт, как же давно я не делала этого! Вернее, я вообще этого не делала. Была Массида и нож, смоченный в наркотике. Затем — урок на «Гедее», на котором рассказывали, как вырезать код-чип. Я знала, где именно и как глубоко он находится, но… Посмотрела на лезвие из «медузы», затем на ладонь левой руки и засомневалась в собственной адекватности.
Черт возьми!.. Прикусив губу, резанула по руке. Больно, еще как больно! Кровь потекла по запястью, закапала на ногу, затем, срываясь, на стерильно-чистый пол утилизатора. Я уже ковырялась в руке, вылавливая щипчиками горошину код-чипа. Уговаривала себя, что это происходит не со мной. Больно, но не мне, а… какой-то другой Маше Громовой! Наконец, вытащила. Засунула окровавленную горошину в рот. Код-чип реагировал на температурные изменения, и он должен работать, чтобы не привлекать внимание охраны. Бросила щипчики в утилизатор. Перемотала ладонь оторванным куском простыни, останавливая кровь.
Выскочив наружу, взглянула на часы. С отключения камер прошло полторы циклиды. Успеваю! Вновь кинулась в купальне, сопровождаемая ригранами. Забежала, опустилась на колени возле первой ванны. Камергер хвастал, что температура воды в ней равнялась температуре человеческого тела, и у меня не было причин ему не доверять. Рагхане, они такие дотошные! Кинула код-чип в воду. Если за мной наблюдают по приборам слежения, пусть думают, что зависла в джакузи.
Я же добежала до указанной двери, как раз возле около тренажерного зала, преследуемая по пятам ригранами. Толкнула — заперто. Еще раз, но уже плечом. Закрыто, замуровано. Черт! Почему та девушка, истарка, не пришла? Сенсоров нет — видимо, открывалась изнутри. Возможно, с пульта охраны. Я стояла растерянная, непонимающая. Что теперь? Куда?! Скоро включат камеры, и у охраны случится когнитивный диссонанс. Если уже не случился! Ведь, выходило, я одновременно валяюсь в джакузи и ломлюсь в дверь, ведущую в хозяйственные помещения.
Тут Поцелуйчик ткнулся мокрым носом в ногу. А что если… Присела, заглядывая в коричневые, влажные глаза риграна. «Дружок, — шепнула ему, — ты — хороший мальчик и должен мне помочь!» Взялась за ошейник, пытаясь разобраться, как именно он расстегивался. Молодой ригран закрыл глаза, застучал хвостом по полу от счастья, совсем как наши собаки. Наконец, отстегнула крепление, стянула ошейник, примерила на собственной шее. Кто бы мог подумать, что я, проклявшая «Прелюдию» и корпорацию «Галактика», защелкну его сама, своими руками!..
— А вот теперь мы поползаем, — пробормотала, опускаясь на колени возле маленькой дверцы, которая, стоило мне приблизиться, тут же въехала в стену. За ней, я знала, находился маленький коридор, а за ним — дверь в нужные мне хозяйственные помещения.
Ход был узкий, поэтому протискивалась я боком. Да еще и риграны, решив, что у нас игра «укуси Машу за ногу», повизгивая, норовили цапнуть меня за конечности или же просунуться в лаз первыми. Прыгали и топтались по плечам, наступали на лицо. Вот гадство!.. Пропустила желающих, затем полезла за собаками. Впереди — около метра тоннеля, позади — обиженный вой Поцелуйчика, оставшегося без ошейника. Наконец, ободрав плечи и бедра, кое-как, упираясь коленями в стену, доползла до выхода.
Дверца распахнулась, и я вылезла в пустой коридор. Повезло! Кусая губы, понимая, что в любой момент обнаружат пропажу, добежала до нужных дверей. Может, стоило пробиваться к лифтам, но я понимала, что меня там сразу обнаружат. Толкнула дверь — открыто. В небольшом помещении увидела камергера, того самого полного весельчака, который отчитывал двух девушек-горничных, стоявших с понурыми головами. Одна из них, моя истарка, заметно дергалась и нервничала. Вторая — тоже темноволосая, полноватая, шмыгала носом. В чем они провинились, разбираться не стала, потому что инор Таасс повернул голову. Заметил меня. Растерялся, изменился в лице. Странное такое превращение: силился улыбнуться, в это же время судорожно соображал, что я тут делаю. И что делать ему.