Все. Я реально больше не бухаю!
Зато возвращаюсь в тот момент, когда она спросила меня о чем-то таинственном.
Что ты плохо делаешь? Кончаешь? Нет. Этого быть не может, чтобы малышка так думала! Тут даже не в ней дело, если честно. Не поверю, чтобы Ян мог такое сморозить, даже зная Яна.
Это хрень.
Тогда о чем она говорила? Пытаюсь детально восстановить произошедшее, но всхлипы отвлекают. Я на них реагирую сильным толчком в груди и сразу смотрю на Нику. Проверяю. Вдруг ей станет плохо?
Черт! Да что же ты имела в виду?! Кто-нибудь! Напишите для мужиков справочник по женщинам и тому, что насранно в их светлых головках, потому что тут без него точно не разберешься!
А может, я вообще неправильно услышал? Кровь в ушах долбила, меня крыло от похоти и страсти, а ее вкус на губах так и горел. Точно! Наверно, я просто облажался и что-то не так понял.
Вот сейчас и выясню.
Только мы переступаем порог номера, как я хватаю Нику за плечи и прижимаю к стене.
Ой.
Вышло как-то двусмысленно, или просто все, что сегодня вокруг нас творится — предполагает двусмысленность, но так или иначе, в паху у меня снова пожар.
Да чтоб тебя.
Не отвлекайся!
А как это сделать — тоже нужен справочник. В номере темно, балконная дверь открыта, и я слышу запах сирени, а еще мерное постукивание копыт по мостовой, но это неважно. Глаза Ники горят. Они искрятся, как сотня салютов, и я задыхаюсь. Не сразу вспоминаю, зачем вообще подошел к ней так близко, зачем держу, что поклялся себе — секс будет особенным! Меня снова кроет.
Десять лет выдержки — это такое. Их сложно переступить. Я не сексуальный маньяк, если что, хотя с того вечера, как она на кухне моей готовила — у меня ничего ни с кем не было. И знаете? Вряд ли уже будет. Почему-то сейчас чувствую это совершенно точно.
Я больше никого, кроме нее не захочу никогда. Приговор? Для кого-то, возможно, но для меня это благо. Если честно, то я устал, как кот помоечный, слоняться от одной юбки к другой. Устал из раза в раз привыкать к новым касаниям, духам, стонам. Мне надоело. Это звучит странно, наверно? Но да. Разнообразие тоже может поперек горла встать, а может, и не встало бы? Я ведь когда Нику увидел, сразу понял, что она нужна мне. Она моя. Этот щелчок происходит сам собой, на подкорке что-то срабатывает и меняется, и вот ты уже себе не принадлежишь. Раз она недоступна, то какой смысл? Моногамия не для меня. Точнее, для меня, но только с особенной...
Почему не пошел за ней? Почему не наплевал? Да молодым был. Тупым. Горячим. Мнил себя мачо, думал, что никогда не захочу всего этого бреда с верностью, семьей, детишками, а сейчас вспоминаю слова Аськи — и про первое, и про второе, и про третье с моей фамилией, — тепло становится.
Кажется, я уже достаточно ждал и пока ехал, немного протрезвел. Там это настойчивое «моя-моя-моя» казалось наваждением, но теперь я осознаю печать на душе в полной мере.
Она — моя. И точка.
Шумно выдыхаю.
- А теперь объясни мне, пожалуйста, - стараюсь говорить ласково, хотя меня слезы на ее лице совсем-совсем не радуют, - Что за хрень с тобой происходит?!
Ника тушуется.
Она опускает глаза, закусывает губу, и я срываюсь.
- Ты жалеешь о том, что было между нами?!
Воу-воу. Гонор убавь, ты охренел?!
Снова выдыхаю сквозь плотно сжатые губы, прикрываю глаза. Спокойно.
- Нет, - тихий шелест со стороны Ники помогает еще больше.
Сердце замедляет бег.
- Тогда чего ты рыдаешь?
Молчит. Нет, так дело не пойдет.
Поднимаю ее лицо за подбородок и щурюсь. Надо ее встряхнуть, иначе так и будет в себе закрываться дальше, а меня это не устраивает!
- Я тебе не Ян! Говори, а не опускай глазки в пол, Ника! Или что?! Зассала?!
Ооо…да. Вижу, как в ней резко взрывается злость, а на душу, как сладкая патока. Хорошо! Давай! Покажи мне свои эмоции! Мне твоя скорлупка, в которую ты себя старательно запихивала десять лет, на хер не нужна! Мне ты нужна! Настоящая! Любая! Давай!
Это Ян не любит выяснять отношения. Он у нас, вечно застегнутый под самое горло, сноб и позер! Мнит из себя аристократа на минималках, но я не такой. Мне правда нужна. Взрывная, острая, после которой я буду любить тебя в постели так долго и страстно, как только могу — все заглушу и смою. Только говори со мной!
Ника тут же вырывается. Я ловлю кайф. Пыхтит, щурится, потом откидывает сумочку на пол и вылезает из туфель.
Ага. Что же будет? Мне даже любопытно, и я не прячу ухмылку, но не скажу, что готов к последующему повороту событий.
Девчонка неожиданно сильно толкает меня к стене напротив, делает решительный шаг и также решительно опускается на колени.
ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
Я зависаю.
Рот открыт, как у придурка, а цепкие, ловкие пальчики уже расстегивают пуговку на брюках.
ОХРЕНЕТЬ!
- Ты спятила?! - взвиваюсь, хватая ее за запястья.
Член воет сиреной. Недоволен. Меня за это наказывает, вырываясь болью, от которой шиплю уже я. На миг жмурюсь. Да чтоб тебя! Сегодня все против Сахарова, не порядок!
- А ну пусти! - взвивается Ника, вырывается, умудряется открыть молнию, и брюки начинают спадать.
На это мне как бы и плевать, но немного все-таки некомфортно. Я не так собирался предстать перед ней с голой задницей! Точно не во время борьбы.
Она отчаянно кряхтит, вырывается, я пытаюсь ее задержать. Сжать. Заставить посмотреть на меня! Образумить! А куда там?! В нее как будто вселился Дьявол! Иначе откуда в ней столько силы?! Назвать Нику сейчас «целеустремленной» — значит напрямую оскорбить! Потому что это что-то определенно большее! Так и хочется заорать, где этот чертов священник?! Мне нужен экзорцист!
Но я не успеваю даже рыкнуть! Ника резко тянет меня на себя, брюки спадают еще ниже, я в них путаюсь, а через мгновение мы благополучно валимся на красный, гостиничный ковер.
Тишина.
Снова где-то вдалеке коняшка стучит по мостовой копытами. По-прежнему тянет сиренью. Только ко всему этому натюрморту прибавляется наше хлесткое, быстрое дыхание, а потом комната взрывается общим смехом.
Кому не расскажешь — ржать будут все. О том, как храбрый принц Ника пыталась настоять на минете, а нежная принцесса Миша отчаянно сопротивлялся.
- Ты не ушиблась? - наконец спрашиваю, весело глядя на нее, и только сейчас понимаю, что Ника снова плачет.
Какого…хера?!
Убирает медленно волосы с лица, тихо всхлипывает, глядя в потолок, а потом шепчет.
- Уму непостижимо. Докатилась. Пытаюсь заставить мужика позволить себе отсосать…
- Ник, я…
Она резко переводит на меня взгляд и качает головой.
- Не надо. Просто…замолчи.
Да я и рад бы сказать что-то, но дар речи теряется где-то в моих «пышных юбках». За одно спасибо — младший приуныл и успокоился. Кажется, ему тоже не нравится, когда она плачет…
- Я спать.
Ника вздыхает и поднимается, а потом бредет в темноте в спальню, по пути расстегивая платье. И лишь у двери я слышу тихое:
- Я не хочу это обсуждать. Пожалуйста, сделай вид, что ничего не было. И да…не приходи, поспи на диване, если тебе несложно. Мне надо немного…времени прийти в себя.
Тихий стук двери о короб отрезвляет.
В груди закипает злость. И обида. И еще что-то непонятное. Сделать вид, что этого не было?! Просто. Легко!
Раньше.
Да, раньше я бы так и сделал. Мне довольно часто приходилось отказывать женщинам, и я никогда за ними не шел. Давал время прийти в себя и зализать раны разрыхленной самооценки, но сейчас?! Да хрен тебе! Я не оставлю Нику в таком состоянии — раз. Два — я потребую объяснений. Три — постараюсь ее не трахнуть. Хотя очень хочу.
Снова.
Решительно шагаю к двери и выношу ее чуть ли не с ноги, о чем благополучно жалею сразу же. Платье уже лежит на кресле, а сама она в ужасно соблазнительном, кружевном белье. Черном. Под цвет волос. Прямо как из моей фантазии.
Да твою мать!
Издаю глухой рык. Мда. «Не трахнуть» теперь звучит, как очень сомнительное достижение. В смысле, по силе своих возможностей к самоконтролю, конечно же.
Стоит. Глазами хлопает. Поздно соображает и пытается руками от меня закрыться, что выводит из себя окончательно! Только что боролась, как валькирия, за мою ширинку, а теперь так?! Ну уж дудки!
Подскакиваю буквально в один шаг, хватаю ее за руку и насильно сажаю на кровать. Сам напротив. Изнутри так и долбит нетерпением, глаз от нее не отвожу. Пригвождаю.
Сердце отчаянно херачит в груди. Как дышать забываю, но что удивительно — руки не дрожат, когда я расстегиваю свою ширинку.
Она медленно обводит нижнюю губу языком — стреляет от паха к мозгу. Чтоб тебя! Сглатываю бьющие искры перед глазами и быстро стягиваю с себя пиджак, который летит к ее платью.
Ника от меня не отрывается.
Че-е-ерт…девочка…ты просто космос. Покорная, при этом взрывная. Сладкая. Чувственная. Как я могу отказать даме? И да. Я себя сдержу от остального! Сдержу! Твою мать…
Стягиваю с себя боксеры, и член тут же пружинит перед ее лицом. Ника вздрагивает.
- Ну давай, - хрипло шепчу, касаясь шелка волос, - Начинай.
И что вы думаете?!
Ника дико краснеет, пялится на младшего ошалелым, жадным взглядом, который от меня не скрывается, пусть и длится всего пару секунда, а потом руки на груди складывает и отстраняется.
- Так не хочу! - еще важно нос задирает.
И посмеяться бы, но мне не до шуток уже.
- Как «так»?! - рычу, она щурится.
- Ты как будто одолжение мне делаешь!
Нор…нормальная, бля?!
Нет! Я баб ни хрена не понимаю! И если хоть одна женщина, еще хоть раз в моей жизни посмеет открыть рот и доказывать, что мужики — просто идиоты, я за себя не ручаюсь! Идиоты?! Что это на хрен было вообще?!
Признаюсь честно, сейчас она меня бесит просто дико, поэтому я быстро одеваюсь, наклоняюсь к ее лицу и шиплю.
- Ты просто идиотка, уяснила?! Я тебе одолжению делаю?! Да я мечтал о тебе с того момента, как увидел!