- Войдите!
Кричу, сам опускаю глаза в бумаги. Наверно, это Дима? Опять что-то не поделили на кухне…
- Только быстро, - строго добавляю, когда посетитель пересекает порог, - Если это с кухней связано, сам разберись. У меня нет времени…
- Привет, Сахаров.
Бам!
Меня ударяет сильно и сразу, потому что голос я этот тоже узнаю сразу и из тысячи.
Медленно поднимаю глаза.
Бам!
Второй раз.
Стоит. Он и не он одновременно — Ян.
Глазам не верю! Пробегая по нему взглядом — просто не верю! Вместо того зажатого, застегнутого на все пуговицы, нервного ублюдка, передо мной сейчас мужчина, который абсолютно точно знает чего хочет. Он расслаблен, уверен в себе и сияет, как чертова монета на солнце. Новенькая. Только что выпущенная.
Охренеть.
Усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла, голову набок наклоняю. В руках покручиваю ручку. Что чувствую? Да хер его знает. Ника, например, дико злится. Нет, у нее нет к нему чувств, она бесится из-за того, что мой лучший друг меня обокрал. Считает, что это несправедливо — я ведь так и не подал никаких заявлений на него. Просто отпустил. А она, как человек с очень острым чувством справедливости, считает, что это совершенно неприемлемо.
Защищает меня.
Это уже тепло.
В груди разливается пожар, и как можно злиться? Если я так хорошо чувствую себя? Не представляю… скорее всего, со мной что-то не так, да?…
- Ну привет, Хрусталев, - усмехаюсь еще раз, и он делает шаг.
Точнее, не так. Я даю ему возможность сделать этот шаг, ведь несмотря на улыбочку и озорные всполохи в глазах, вижу, что он волнуется.
Тебе есть за что переживать — объективно.
- Не ожидал? - спрашивает тихо — киваю.
- Естественно, я, блядь, не ожидал. Умеешь удивлять.
- Научился.
Хмыкаю.
Ян проходит и глазами спрашивает разрешение сесть, а мне так любопытно, что я соглашаюсь сразу. Что ему нужно? Спустя шесть лет.
Он ставит кожаную сумку на пол и садится. Я задаюсь новым вопросом: что же с тобой стало, друг? Ты действительно изменился. Стал тем, кем я видел тебя, но кем ты никогда не позволял видеть себя остальным.
Свободный.
Вот какое слово сразу приходит на ум.
Ян наконец-то свободен…
- Знаю, что, наверно, должен был позвонить…
На миг осекается, бросает на меня взгляд, а потом окончательно расслабляется, будто устал держать рамки. А он действительно устал. Знаю, что прошлый Хрусталев пер бы до последнего, чтобы не показать свое истинное состояние, но теперь даже в этом он отличается.
Ян смотрит в потолок, потом на меня.
- Честно? Не позвонил, потому что думал, что ты пошлешь меня на хер.
- Мне ничего не мешает послать тебя сейчас.
- Твоя правда, но я все еще здесь?
- Надеюсь, это не вопрос?
Тихо смеется.
- Нет, конечно. Это волнение. Я дико боюсь.
Вау. Какие метаморфозы…
- Неожиданные признания.
- Ты изменился, я тоже.
- Заметно.
- Взаимно.
Вздыхает. Я щурюсь.
- Что ты здесь делаешь, Ян?
- Честно? Блядь, не знаю, - снова тихо смеется, потерев лицо, - Моя жена настояла.
Жена?
- Ты женат?
Кивает.
- Ее зовут Миранда. Она у меня помешана на чертовой йоге и карме.
- Поздравляю?
- У нас скоро будет ребенок, - перебивает мой сарказм, ковыряя пальцем кожаный подлокотник, - Она считает, что я должен решить все свои проблемы из прошлого. Закрыть гештальт.
- Трогательно.
- Но я здесь не только из-за нее, Миш. Я тоже считаю, что должен.
- Ты мне ничего не должен.
- И мы оба знаем, что это херня.
В кабинете повисает пауза, которая ломается его вздохом, а потом он берет сумку и ставит ее мне на стол.
- Что внутри? Бомба?
- Почти, - улыбается, - Деньги. Все до копейки с процентами, включая те пятьсот тысяч, которые ты заплатил, чтобы прикрыть мою задницу. Тогда...ну ты помнишь. В универе...
- Я помню.
Ох ни хера себе.
Поднимаю брови, но потом, чисто ради любопытства, забираюсь в сумку и действительно нахожу там деньги. Как в крутом боевике, плотно перетянутые, зеленые купюры.
- Эффектно.
- Я в Америке осел, - кивает старый друг, - Когда сбежал…
- С моим наследством.
- Да. Хотел наказать тебя, но быстро понял, что по сути своей, наказывать тебя было не за что. Я сам виноват, что так сложилось, но…я не жалею.
Жду.
Просто скажи это!
- Я никогда ее не любил.
Спасибо, блядь!
Отклоняюсь обратно, уложив руки на живот, улыбаюсь. Ян мне отвечает тем же.
- Надо было раньше вернуть, но…отправлять их переводом не хотелось..жалкое зрелище. А увидеть тебя лично был не готов. Прости.
- Хорошо на тебя повлияла карма и йога.
- Скорее, жизнь.
Ян поднимается со своего места и подходит к окну, хмурится. Молчит. Долго молчит…
Наверно, собирается с силами. А я не мешаю. Все-таки он мой лучший друг…
- Знаешь…я столько лет жил как в клетке. Я так мечтал о том, чтобы хотя бы на минуту оказаться на твоем месте и…блядь, сходил с ума. Делал вещи дурные, строил какие-то конченые козни. В Америке, когда я наконец-то вырвался, я…попытался жить, как ты, но снова быстро понял, что это не мое. А где мое — хер его знает? Стал работать. Познакомился с одним придурком в одном клубе…оказалось, что он в Кремниевой долине крутой программист. Ввел меня в их тусовку…так и закрутилось.
- Чем занимаешься теперь?
- Будешь ржать.
- Ну-ка.
- У меня своя ферма моллюсков.
Действительно.
Всего секунда требуется, чтобы осознать, а потом я начинаю дико ржать, закинув голову назад.
- Как это вообще связано?! Программисты и моллюски?
- Сам охерел, - жмет плечами, отвечая на мой смех, - Но там все тесно переплетается. Все области подряд, чтоб их...
- И как поживают твои питомцы?
- Просто замечательно. Настолько, что в прошлом месяце я купил яхту.
- Поздравляю, - искренне радуюсь за него, - Как назвал?
- Миранда, конечно же.
- Всегда знал, что ты чертов сопляк.
Улыбаемся друг другу. Нет, наверно, я все-таки по тебе скучал. Но если тут висят сомнения, то я точно знаю, что рад…
- Ты нашел свое место? - тихо спрашиваю, он кивает.
- Кажется, да. Это было непросто. Депрессия, самокопание и самобичевание. С отцом на ножах, но…это того стоило. Весь мой путь он…дерьмовый, наполнен плохими решениями и…я правда стараюсь быть лучше, Миш, и мне правда жаль. Ты не должен был оплачивать мои заебы. Снова.
- Знаю.
- Прости.
- Ты привез мне деньги с процентами…
- Я не о деньгах, - отмахивается, - Я обо всем остальном. Прости меня. Я был дерьмовым другом.
- Это правда.
- Знаю. Но…ты всегда оставался мне братом, даже если я был слишком эгоистичным ублюдком, чтобы это признать.
Усмехаюсь.
- Мне нравится этот новый Ян. Который умеет признать свое дерьмо.
- Долго учился, но да — теперь я умею. Я рад, что у вас с Никой все хорошо.
Это уже напрягает. Я не ревную (ага, конечно), но мне не нравится даже гипотетически обсуждать свою жену с кем-то, кто видел ее голой.
Ян улыбается, точно читая это в моих глазах, поднимает ладони в жесте «сдаюсь», посмеивается.
- Спокойно. Я видел ваши фотографии со свадьбы и просто… знаешь, хотел чтобы ты знал.
- М?
- Она со мной никогда такой не была. Ты ее сделал уверенной в себе и счастливой.
- Нет, друг, - тихо отвечаю, - Она меня таким сделала.
Ян наклоняет голову набок.
- Любишь.
- Люблю.
- Это хорошо. Вы очень подходите друг другу, и я рад за вас. Спасибо, что тогда…шесть лет назад…отбил ее у меня.
- Забрал. Обивать там было нечего.
- Твоя правда. Ну что ж…пойду? У меня рейс через два часа.
- Давай.
Встаю и протягиваю ему руку, которую Ян крепко жмет и кивает.
- Может, у нас будет еще шанс исправить все? Я бы этого хотел.
- Наверно, я бы тоже.
- Я добавлю тебя. Договоримся. Приедете к нам на Рождество?
- Вряд ли.
Яна этот ответ искренне расстраивает, но вместо обычного, надменного Хрусталева, который ненавидит отказы, я снова вижу совершенно другого человека. Смиренного и покорного. Который кивает и отступает.
- Понимаю, но…вдруг? Чем черт не шутит? Если Ника, конечно, будет не против, мы приглашаем вас к нам с Мирандой. Подумай, ладно?
- Подумаю.
- Это уже хорошо. Пока?
- Пока, Ян. Удачи.
***
После этого странного разговора с призраком своего прошлого я не мог думать о работе и поехал домой. Снова не знаю, что чувствую. Какая-то какофония: ностальгия, горькая грусть и в то же время счастье? Радость? Сложная эмоция, короче.
Выхожу из подъезда, закинув самую-дорогую-сумку на плечо, и захожу было в подъезд, но вдруг останавливаюсь. Порыв внезапный и резкий, обусловленный чем-то теплым в груди — я возвращаюсь и заруливаю сначала в цветочный.
Просто так.
Люблю баловать свою малышку просто так. Ника любит цветы. А я люблю ее улыбку, когда дарю их — такой круговорот.
В квартире тихо.
Когда я захожу домой, то слышу только негромкое жужжание телевизора с кухни, а детских ботиночек уже нет. Это огорчает. Значит, мама уже забрала внуков. Жаль, конечно, я бы хотел обнять своих детей на прощание, хоть мы и уезжаем всего на два дня — скучать буду жутко.
Разуваюсь, снимаю пиджак и кидаю его на небольшой диванчик у двери, а потом подхватываю букет и топаю на звук.
А там — красота.
Ника готовит торт.
Она не работает у меня, но берет частные заказы на дом. Как отдушину, можно сказать. А я обожаю смотреть, как она украшает свои произведения, подпевая тихие песенки и поглядывая в экран телевизора, на котором каждый раз неизменно идет какой-нибудь исторический фильм.
Черт. Как же я ее люблю…
Подхожу сзади, обнимаю за бедра, Ника тут же взвизгивает. Дергается так, что ее треугольный пакет с кремом выбивается из рук и совершает в воздухе кульбит — хорошо, что я к этому готов. Ловлю его ловко, возвращаю «на базу», а сам смеюсь и целую ее в шею.