— Сколько лет вы вместе?
— С 2010 года.
— Уже солидный срок.
— Срок, а может, и нет. Сейчас мы трехкомнатную квартиру купили, но там надо делать ремонт, и вот у меня сейчас такое состояние — опя-я-ять проблемы! Я хочу перекинуть всё на Марусю, как я всегда это делаю. Она художник, она видит пространство, как я его не вижу.
— Главное, что жена видит и чувствует тебя.
— Вот это точно. А еще хотим квартиру когда-нибудь в центре купить, чтобы в старости с Марусей в ней жить, а эту детям отдать.
— Ты в сорок лет уже о старости думаешь?
— Бывает, да. Когда рождается ребенок, наваливается куча страхов. Мне раньше вообще было наплевать, что в мире происходит. А сейчас задумываюсь о будущем. Мирославу сейчас два года и пять месяцев, такой интересный возраст. Он очень контактный сейчас, всё пальцами трогает. Марусин брат, крестный Мирослава, зафигачил ему на даче такую горку, типа скалодрома! Ему ужасно нравится, лазает там. Но возвращаясь к мыслям о старости… Знаешь, какой есть еще признак? Ты вдруг становишься сентиментальным. Хотя мне кажется, что я с детства сентиментальный.
— Знаю, что вы с женой любили ездить в Гоа. С появлением ребенка эта ваша традиция остается в силе?
— Да, мы уже шесть лет туда ездим каждую зиму. В этом году, наверное, вряд ли поедем, но я не зарекаюсь. Пока хотим в Таиланд наконец-то попасть, просто хочется поменять направление. Индия — это такое место, как дача подмосковная. Туда ты всегда можешь поехать. Но мы там всё уже знаем, уже скучно. В первый год мы провели там три месяца. Я приезжал, уезжал. А Маруся была там постоянно, и даже будучи беременной. Последние два года — уже с Мирославом. В этом году он вообще научился там плавать, нырять.
— Я про тебя снимал передачу «Кто там…» больше десяти лет назад. Ты тогда был очень хмурый, исподлобья смотрел острым своим взглядом.
— Да? Маска, наверное, такая волгоградская на мне была.
— А сейчас маски нет?
— Есть, но другая. Сейчас я уже прищуриваюсь, делаю вид, что думаю о чем-то важном. (Улыбается.)
Анна Михалкова с сыновьями Андреем и СергеемТри товарища
Какие удивительные отношения у Анны МИХАЛКОВОЙ с сыновьями! Я убедился в этом, когда мы записывали интервью. Поначалу я предложил Ане поговорить вдвоем, но она резонно возразила: «Почему вдвоем? Если уж съемку делали вместе с Андреем и Серёгой, то пусть они и в разговоре поучаствуют». Я, конечно, согласился. Итак, в сентябре 2017 года Аня и ее сыновья приехали ко мне домой. Причем они появились на пороге квартиры ровно в запланированное время, не опоздав ни на одну минуту.
— Ну что ж, наша историческая встреча наконец-то состоялась. Сколько же мы к ней шли! Ребята, когда я предложил вашей маме сделать семейную съемку, она сначала взяла тайм-аут, потом согласилась, потом сказала, что все-таки надо спросить у вас, ведь у каждого может быть свое мнение на этот счет.
— Анна: Просто у них уже возраст такой.
— Андрей: Нас никогда не заставляли ничего делать против нашей воли. Естественно, надо учиться и тому подобное — это нам с детства прививалось, поэтому сейчас мы это делаем. Но если мы не хотим что-то делать, нас никогда силой заставлять не будут.
— Сергей: Да, это правда. Я полностью согласен.
— Андрей:…с предыдущим оратором. (Смеется.)
— Анна: Андрей, ты так быстро говорил, что даже я с трудом понимала тебя.
— При этом говорит он очень четко. Речь хорошая.
— Анна: Он наш семейный рупор.
— Сергей: Громкоговоритель. (Смеется.)
— Что вы имеете в виду?
— Анна: Андрей лучше всех формулирует мысли. Сначала в этом смысле идет Альберт (муж Анны Альберт Баков. — Прим.), за ним Андрей. А мы с Серёгой другие.
— Сергей: Мы с мамой «про искусство».
— Понятно. А скажите, с какого возраста у вас, ребята, началось вот это «делай сам, поступай как хочешь»?
— Сергей: Тяжело ответить.
— Андрей: С какого возраста? Ну, года два назад это началось.
— Вы же погодки?
— Андрей: Да, мы погодки.
— Анна: У них год и один день разницы.
— Андрей: Мы очень близки с братом, но мы столько времени проводим вместе, что иногда хочется друг от друга отдохнуть. А так у нас и друзья общие, и дела какие-то общие, да и вообще у нас всегда жизнь строится рядом друг с другом, так или иначе мы всегда пересекаемся.
— Анна: На самом деле они очень разные, у них интересы разные. Но они вынуждены находиться вместе.
— Андрей: Ты во всем виновата.
— Анна: Я всегда во всем виновата. (Улыбается.)
— А кто из ребят по характеру больше похож на тебя, Аня? Один, наверное, мамин, другой папин, да?
— Анна: Да нет, у нас не так.
— Сергей: Мы ничьи. (Смеется.)
— Анна: Дочка Лида — папина абсолютно, а эти оба — мои. Альберт просто растворен в Лиде, обожает ее, всё ей разрешает. К парням такого отношения не было. Они разные, но я в каждом из них вижу что-то свое: например, в Серёже — умение сопереживать, а в Андрее — открытость миру. Если их соединить, получился бы идеальный человек. В общем, мои черты есть, но есть и совершенно не мои.
— Андрей: Мы такие, какие мы есть. Но друг друга дополняем, это правда.
— А кто из вас лидер?
— Андрей: Серёж, говори.
— Сергей: Я бы сказал, Андрей. Он обычно что-то планирует, а я ему подсказываю, как это лучше сделать.
— Андрей: Я же скажу, что лидер — Сергей.
— Анна: Серёга скрытый лидер. Он просто очень мудрый человек. (Смеется.)
— Андрей: Тебе самой смешно, да?
— Анна: Он хитромудрый. Он умеет манипулировать людьми. Когда ему нужно, чтобы за него что-то решили, лидером тут же становится Андрей и всё решает.
— Сергей: Обычно все поручения даются Андрею, потому что я знаю, что я с ними хуже справлюсь.
— А почему?
— Сергей: У меня нет такой организованности — может, потому, что я младший брат. В детстве же всегда всё старшему поручают, вот, наверное, всё с тех пор и осталось на своих местах.
— Вот ты какой — прячешься за спину старшего брата. Я, кстати, такой же. У нас с Игорем хоть разница всего пятнадцать минут, но всё равно он старший.
— Анна: Нет, он не прячется. Просто все всегда видят, как Андрей что-то делает, а в это время Серёга успевает что-то свое провернуть, при этом выставляя вперед Андрея. Так удобнее, мне кажется, всем.
— Андрюша, скажи, а ты чувствуешь ответственность как старший брат?
— Андрей: В определенные моменты да, но эта ответственность такая непроизвольная, то есть у меня нет такой функции следить за Сергеем или следить за тем, как и что он делает, в какой компании находится. Как-то всё само собой происходит: возникает идея проследить, понять, что происходит. Я об этом не задумываюсь, это как инстинкт.
— Анна: Вот мы иногда куда-то втроем ездим, так Андрей начинает воспитывать Сергея. Я говорю: «Андрюх, сегодня моя очередь». А Серёжа слушает-слушает, а потом бросит какую-то одну фразу — и всё по новой начинается. Только Андрей успокоится, как Серёжа скажет что-то вроде «Хорошо, папа» — и Андрей опять заводится.
— А кто все-таки в семье главный авторитет?
— Анна: Безусловный авторитет — это, конечно, Альберт. Он последняя инстанция.
— Сергей:…до которой мы стараемся не доходить.
— То есть стараетесь всё решать на уровне мамы?
— Андрей: Нет, не так. Мама — это человек, к которому ты можешь подойти и сказать, что получил плохую оценку. Мама тебя поддержит, может, и поругает, хотя она это очень редко делает. А к папе нужно идти, когда у тебя действительно жизненные проблемы и ты не знаешь, как поступить, перед тобой очень тяжелый выбор. Папа даст совет и поможет разрешить ситуацию.
— Андрей, ты так говоришь, будто тебе лет сорок. Какой у тебя может быть тяжелый выбор?
— Анна: В этом возрасте у них каждый выбор тяжелый.
— Андрей: Мы оба сейчас будем заканчивать школу. Надо выбирать, куда дальше двигаться.
— С этим к папе, не к маме?
— Андрей: Просто папа дает ощущение правильности выбора. Когда ты понимаешь, что тебя готов поддержать папа, что твое решение одобрено даже папой, значит, ты всё делаешь правильно.
— А если мама одобрила — это такая промежуточная стадия. Так, что ли?
— Андрей: Мама одобряла всегда и всё, я считаю. Мама даже одобряла, как я… (Смеется.) Я могу рассказать это? (Обращается к маме.)
— Анна: Расскажи.
— Андрей: До тринадцати лет я был очень крупным мальчиком. Мама говорила, что ей нравится, как я выгляжу. Сейчас она убеждает меня в том, что не обманывала меня, что ей правда казалось, что я выгляжу шикарно. Но с тех пор мне очень тяжело доверять маме. (Смеется.)
— Анна: Так он потерял веру в людей. (Смеется.)
— Андрей: (С улыбкой.) Да я просто разочаровался по жизни.
— Анна: Всё, поняла тебя. Это травма детская. Если серьезно, то я действительно стараюсь их во всем поддерживать, хотя бывают моменты, когда я категорически не согласна с тем, что они делают, но у нас нет жестких формулировок «нельзя», я стараюсь их избегать. Если мне что-то не нравится, говорю: «Я против, но делай как знаешь».
— Андрей: И Сергей делает всегда как знает. А я задумываюсь. Я знаю: если мама так сказала, то она, скорее всего, недовольна, а если недовольна, значит, что-то не так.
— Анна: А Сергей больше делает по-своему. Да, Серёг?
— Сергей: Да. (Улыбается.)
— Андрей: Только Сергею за это никогда ничего не бывает. У него иммунитет.
— Мальчик для битья ты, Андрей?
— Андрей: Да.
— Какими ситуациями с сыновьями ты можешь быть недовольна, Аня?
— Анна: Ну как это какими? (Смеется.) У Сергея сложность с планированием времени. Просто ему эту функцию не вложили. Не то чтобы он не так воспитан, — он просто не чувствует время, поэтому ему сложно что-то спланировать. Мы договорились, что, если Сергей не успевает к назначенному времени, он обязательно должен позвонить и предупредить, что будет позже.