— Почему?
— Нужно уметь быть одному, нужно переживать какие-то вещи в одиночестве. Сейчас я себя торможу, но бывает так, что пытаешься побыть один, подумать, а вместо этого берешь телефон и звонишь другу… Мой дядя сейчас посмотрел бы на меня и сказал: «Сань, что ты рассуждаешь как загадочная фиалка».
— Дорогу в Челябинск не забываешь?
— Бываю там раза два в год. У меня в Челябинске мама, дядя, друзья, но сейчас так получается, что я приезжаю как в гости, не домой. Конечно, когда дорога идет мимо Уральских гор, у меня уже начинает щемить сердце. Чувство ностальгии. Но уже всё иначе, ко мне относятся как к чужому, между мной и ребятами возник барьер. Ты где-то там, в Москве, еще в телевизоре мелькаешь. И они уже не знают, как себя вести с тобой. Хочется, как раньше, посмеяться, подзатыльник дать, а получается, что этот человек закрылся и тебе трудно к нему подобраться.
— А в Москве как быстро ты стал своим?
— Сначала, конечно, я был здесь чужим, а спустя два года всё изменилось. Я очень люблю Москву.
— У тебя в квартире такой прекрасный вид из окна. Центр Москвы. Счастье.
— Наверное.
Аня Чиповская«Приемная комиссия не понимала, как моя мама родила такое исчадие ада»
Аню ЧИПОВСКУЮ я видел на студенческой сцене. Она выделялась среди своих однокурсников. Красивая внешность, профессиональное владение словом и пластикой — готовая актриса. Не случайно еще в студенческие годы Чиповская начала играть в спектаклях «Табакерки», где она служит уже десять лет.
Вот что говорит об артистке Чиповской режиссер Евгений Писарев, с которым она репетировала спектакль «Кинастон» (одна из самых громких постановок «Табакерки» последних лет): «Знаешь, немножечко была боязнь, что Чиповская кинозвезда, съемки, поверхностное существование в репетициях… Но я был поражен тем, как Аня включилась в процесс, как ее заинтересовал не только собственный образ, но вообще вся эта история. Я понял, что она замечательная театральная артистка». Сама Чиповская очень любит этот спектакль: «У моей героини много самых разных проявлений. Она может быть и глупой, и смешной, и трогательной, а в финале разворачивается настоящая трагедия. А как приятно играть английскую пьесу о театре шекспировской поры — в исторических костюмах и кринолине!» Безусловно, такой «подарок» актриса способна по-настоящему оценить только в том случае, если она внутренне к нему готова. Это как раз случай Ани Чиповской.
Огромную популярность молодой актрисе принес многосерийный фильм Валерия Тодоровского «Оттепель». Это случилось в 2013-м. А на юбилейном, 30-м «Кинотавре», прошедшем в Сочи в июне 2019 года, Аня Чиповская стала членом жюри, и это уже говорит о признании ее заслуг в кинематографической среде, что особенно приятно и почетно.
А еще она великолепная певица! Ей бы давно пора сделать сольный концерт с Оркестром имени Олега Лундстрема, которым руководит ее отец — знаменитый джазовый музыкант Борис Фрумкин. Несколько раз уже были совместные выступления, и очень хотелось бы продолжения.
Когда я сказал Ане, что актерство у нее в крови и ощущение, будто она погружена в профессию круглосуточно, Чиповская возразила: «Не могу тебе, Вадим, сказать с абсолютно фанатической убежденностью, что я живу этим двадцать четыре часа в сутки. Скажу так, двадцать четыре часа в сутки я живу поиском удовольствия, которое эта профессия приносит. Потому что мне кажется преступлением браться за вещи, которые тебе удовольствия не приносят и не принесут, и тратить на них свое время».
— А откуда ты можешь заранее знать, что принесет тебе удовольствие, а что нет?
— Ты прав, это дело поиска. Иногда находишь там, где даже не ожидаешь. Вот бывает, люди нравятся или не нравятся сразу — так и с работой. Всё может быть хорошо, но почему-то ты не загораешься. У нас в Школе-студии МХАТ, на курсе Константина Райкина принято было говорить, что артист должен загореться, полюбить роль.
— Ну, Райкин — взрывной, эмоциональный, он сам как спичка.
— Да, и я Константину Аркадьевичу в этом смысле очень завидую, потому что он умеет загораться и влюбляться. Мне крайне тяжело делать то, что не нравится самой.
— Скажи, как повлияла на тебя атмосфера семьи? Твоя мама, Ольга Чиповская, — актриса Вахтанговского театра, отец, Борис Фрумкин, — джазовый музыкант.
— Ну, когда ты растешь за кулисами, это накладывает отпечаток на выбор профессии. (Улыбается.) Помню, мама пыталась находить мне нянь, но я от них очень быстро избавлялась — чудовищно себя вела! Мне неинтересно было сидеть дома, я хотела быть в театре. Мне там во всех цехах были рады. Я все время копалась в реквизите и в каких-то бесконечных фальшивых драгоценностях. Но это же кайф! Обожаю Вахтанговский театр, да простит меня мой родной театр «Табакерка», но Вахтанговский — самый красивый, на мой взгляд, театр этого города.
— Тогда, Анечка, скажи, почему ты не пошла учиться в Щукинский институт, почему ты хотя бы не попробовала поступить туда, как это делают все дети актеров Вахтанговского театра?
— Я попробовала и со второго раза поступила, хотя и не пошла туда учиться. Ты знаешь, я первый раз поступала, когда мне было семнадцать лет и я снималась в шестидесятисерийной истории под названием «Дорогая Маша Березина» на «Амедиа». И в моей семнадцатилетней голове стали происходить очень странные вещи, которые, наверное, называются звездной болезнью или чем-то таким.
— А у тебя там большая роль?
— Да дело даже не в роли. Ты понимаешь, сам факт того, что ты можешь себе позволить очень многое и ты неожиданно и очень резко вдруг всем нужен, кружит голову. Особенно когда до этого, в девяностые, мы жили крайне скромно и вдруг на тебя обрушиваются деньги, а тебе всего семнадцать. И ты совершенно не готов к таким поворотам. Я попыталась «левой ногой» поступить в Щукинское училище, на курс Владимира Иванова, где в результате стали учиться прекрасные мои подруги Оля Ефремова и Лаура Кеосаян. Во мне было очень много глупостей, гонора и какого-то эгоизма. Я пришла в «Щуку» как к себе домой. Я зашла туда, и почему-то мне казалось, что меня — такую великолепную, замечательную — непременно должны принять. И еще стул поставить, где написано мое имя. А там собралась приемная комиссия — взрослые, талантливые, хорошие люди, которые мою бедную маму бесконечно уважали и любили, и вообще не понимали, как моя замечательная мама могла родить такое исчадие ада. (Улыбается.) На следующий год меня уже хотели туда принять, а тогда просто щелкнули по носу и довольно справедливо сказали: опомнитесь, девочка, вы пока еще никто, и звать вас никак. Это отрезвляет очень сильно.
— Со Школой-студией МХАТ всё было легче?
— Да, уже на третьем туре мне и моей будущей однокурснице сказали, что нас берут.
— В кино у тебя всё сложилось удачно довольно быстро. Сначала был грандиозный успех фильма «Шпион», а потом «Оттепель».
— Ты знаешь, на самом деле чем я искренне и по-настоящему горжусь, так это «Оттепелью». Потому что в «Шпионе» главные роли исполняют Фёдор Бондарчук и Данила Козловский, прекрасные партнеры и замечательные люди. А роль Нади всё же очень маленькая. Что касается «Оттепели», то это был большой труд — многомесячный, сопряженный с колоссальными находками, открытиями, удовольствиями, людьми интереснейшими. И потом, Валерий Петрович Тодоровский, режиссер этого сериала, очень хорошо умеет с артистами работать, и это опыт неоценимый.
— На «Оттепели» был, кажется, огромный кастинг. Тебя это тоже касалось?
— С Валерием Петровичем пробы были мучительные, очень долгие. Я ходила туда как на работу два или три месяца. Просто бесконечно назначали новые пробы. И я думала, что это какая-то такая изощренная издёвка. Мы с Исаковой Викторией обе так думали. Она думала, что издеваются над ней, я думала, что издеваются надо мной.
— А зачем режиссеру издеваться над вами?
— Да он не издевался, но, послушай, мы же актрисы и мы находились в постоянной истерике. В какой-то момент уже начинаешь чувствовать, что выдыхаешься, тебе необходимо понять хоть что-то: «Ну пожалуйста, ну скажите мне, хотя бы намекните». И конечно, я уже не представляла, как расстаться с героиней. Когда на протяжении двух месяцев все сцены «промяты» и ты уже думаешь, что ты — это она, как можно с ней расстаться? Я не знаю.
— Кто еще пробовался на твою роль?
— Валерий Петрович очень щепетилен в этих вопросах и никогда не допускает, чтобы актрисы знали о пробах друг друга. Мы же ранимые люди, очень ранимые, и, конечно, это ошибка, когда люди начинают спрашивать: кто еще пробуется на мою роль? Это вредит делу.
— Представляю, как ты была счастлива, когда все твои мучения остались позади.
— Это не сравнимое ни с чем ощущение. Потому что ты понимаешь, что попал именно в десятку, потому что это именно тот сценарий, в котором ты хочешь принять участие, это та героиня, которую тебе интересно сыграть, это те партнеры, о которых ты мечтаешь, это тот режиссер, у которого сниматься хочется, — ну, то есть всё совпадает. Подарки такие бывают оттуда. (Кивает вверх.)
— Но знаешь, не каждый эти подарки умеет ценить, а ты, мне кажется, из числа тех, кто эти подарки ценить умеет. Аня, насколько я помню, Олег Павлович Табаков тебе предлагал самой выбрать, где ты хочешь работать — в МХТ или в «Табакерке». Или я что-то путаю?
— Нет, ты ничего не путаешь. Важно правильно понимать, что Табаков не посадил меня и не сказал: «Ну вот, Нюра, выбирай». Так получилось, что уже была работа в «Табакерке» и уже начинались репетиции в МХТ. Вот и пришлось делать выбор. Я Олегу Павловичу о своем желании сказала, и он так посмотрел: «Значит, „подвал“?» Я говорю: «Подвал». И я оказалась в «подвале» — мы так «Табакерку» называем.
— Ну хорошо. Давай вернемся к твоей семье. Я знаком с твоим отцом, он невероятно обаятельный человек. А характеры у вас похожи?