— Мне кажется, я вообще мини-копия папы, у меня есть такое ощущение, что я по складу больше папа, я думаю, что мы примерно одинаково видим вещи, и поэтому мне никакого труда не составляет ему о чем-то рассказать. Мне очень близка в папе ирония. И по степени его иронии я, когда начинаю с ним разговаривать, всегда понимаю, стоящее дело или не очень. Это забавно, как он умеет разговаривать. Наше сближение с папой произошло не в раннем детстве. Мой отец — человек, не склонный к сантиментам и комплиментам и вообще не склонный любить только потому что это его ребенок, и так было на протяжении очень многих лет. Потому что кровная какая-то связь для моего папы сама по себе мало что значит. Ну то есть много лет прошло, пока мы с папой начали общаться так, как мы общаемся сейчас. Хотя джаз, которым он так увлечен, я любила всегда. Но с девочками вообще сложно, особенно когда они себе не нравятся.
— Странное дело: красивые девушки часто не ценят то, что дает им природа.
— Мне кажется, симпатичной я стала лет в шестнадцать, до этого я была абсолютно непригодна ни к чему, по моему собственному мнению. И в школе у меня никогда не было поклонников, или, как это принято, мальчиков, с которыми дружишь. Только когда я начала осознавать свою какую-то интересность, не только внешнюю, но и внутреннюю, когда я начала понимать, что действительно могу играть, петь, читать стихи, тогда меня прорвало, тогда начался драйв.
— Отец наверняка хотел, чтобы ты музыкой серьёзно занималась.
— Ты знаешь, мой папа вообще такой человек — он очень мало чего от кого-то хочет. Он абсолютный джазмен в этом смысле. Думаю, что я переняла от папы это свойство. Он очень много занимается своей жизнью — и собой, и своим искусством, и творчеством. И вообще, с папой это отдельная история, потому что по-настоящему мы сблизились, когда я стала что-то из себя представлять, когда на ментальном уровне мы смогли о чем-то по-настоящему поговорить друг с другом. Тогда-то мы стали близки, и очень близки до сих пор. Конечно, в моем воспитании он принимал участие по мере сил, но он тогда плотно жил в Германии и это было нелегко. А вот о «балетном кружке, кружке по фото и еще мне петь охота» в основном мама беспокоилась.
— Не зря беспокоилась: ты великолепно танцуешь в хореографическом спектакле Театра Вахтангова «Мужчины и женщины».
— Спасибо, Вадим. Я занималась балетом, очень любила это дело. Прозанималась какое-то количество времени, а потом мама сказала: «Надо что-то одно выбрать, ты очень загружена. Давай ты будешь на фортепиано заниматься». А я никогда этого не хотела, и в итоге забрали меня с хореографии. На фортепиано я тоже недолго задержалась, назло всем перестала заниматься, хотя теперь понимаю, что в первую очередь назло себе, потому что я играю довольно посредственно, а могла бы, имея такие гены, делать это намного лучше.
— Ты, Аня, человек упрямый. Не знаю, хорошо это или плохо. На тебя невозможно давить, тебя невозможно переубедить в чем-либо. Я это хорошо знаю.
— Да, это абсолютно бессмысленно. У меня падает заслонка какая-то, когда на меня пытаются давить, когда на меня пытаются кричать, выяснять со мной отношения. Я просто перестаю быть Аней Чиповской, становлюсь… непроницаемым экраном, который отражает всё, что в него летит. Поэтому надо сказать, что и всяческую критику мне выслушивать в связи с этим легче, чем людям ранимым. Нельзя сказать, что я неранимая, но вешаться я не побегу, это точно.
— А за что тебя критиковать? Талантливая, умная…
— Критикуют всё — от внешности до одаренности. Но у нас вообще проблемы с принципом «Возлюби ближнего своего». Мы пожалеть умеем, а порадоваться за успех другого мало кто умеет, и это прискорбно. Вот я снималась с Евгением Мироновым в фильме «Вычислитель». Бывают артисты очень знаменитые и большие, которые сами по себе, и рядом с ними очень сложно существовать. Тебе приходится выплывать самому кое-как и стараться, пытаться что-то делать. Евгений Миронов совершенно другого склада, он настолько тебе помогает во всем, и он настолько хорош, что в сцене с тобой он и тебя на другой уровень ставит автоматически. Он умеет провести сцену так, что вы оба выглядите достойно. Он, естественно, выглядит достойно, а ты не выглядишь щенком, беспомощно барахтающимся в водоеме.
— Съемки фильма «Вычислитель» проходили в Исландии. Почему надо было лететь так далеко?
— Во-первых, потому что там совершенно фантастические пейзажи, это нездешняя природа, это словно другая планета, это то, что нам было нужно. И более того, Исландию давно для себя открыли кинематографисты во всем мире. Там Кристофер Нолан снимал «Бэтмен: Начало», Даррен Аронофски — своего «Ноя». Это потрясающе красиво, хотя с тяжелыми условиями для съемок, потому что дождь идет со всех сторон одновременно, неожиданно прекращается, начинается град, вдруг радуга, потом что-то еще — полный флешмоб природных явлений.
На всю Исландию всего триста двадцать тысяч населения, и ты можешь километры ехать и никого не встретить. Я жила на съемках в потрясающем месте: у меня был деревянный домик, за окном шумела Атлантика, справа была зеленая гора невероятная, а впереди, в ста метрах, черный вулканический пляж пустынный, где нет никого. Обязательно надо каждому хоть раз в жизни в Исландию съездить, это очень успокаивает. Рейкьявик (столица Исландии. — Прим.) — поразительный город. Мы снимали недалеко от него тоже. И очень удивились, когда обнаружили там много стильной молодежи, как будто все только что подстриглись в модном хипстерском салоне. Более того, считается, что в Рейкьявике самые крутые европейские клубы находятся, — даже из Лондона туда прилетают на выходные. Правда, я в эти клубы не попала, потому что всё время шли съемки.
— В Исландии ты была, что называется, по работе. А где путешествуешь для души?
— Я уже который год подряд зимой езжу в Рим, потому что не могу без этого города существовать. Мне необходимо туда возвращаться хотя бы раз в год. Этот город меня оживляет, он меня ставит на ноги, я обожаю там всё и всех, — мне кажется, я способна пробыть там довольно долго. Рим — это моя любовь, и ничего с этим поделать не могу и не хочу. И вообще я думаю о том, что, наверное, я бы хотела попробовать пожить там какое-то время. Ну не сейчас, а когда-нибудь. Чтобы выучить наконец итальянский. Чтобы познакомиться с местным лавочником и конкретно у него зелень покупать. Я маму в Рим вожу, я ее тоже сделала фанатом этого города. Первый раз мы туда приехали, когда была адская зима: вся Европа под снегом лежала, и даже на развалинах возле Колизея лежал снежок. Я видела, как девушка на каблучках с зонтиком «Луи Виттон» пыталась соскрести с лобового стекла своей машины наледь, ужасно нервничала, не понимала, что это такое. Мы смеялись с мамой и думали: «Эх вы, ребята, не знаете, что такое настоящая зима».
— Слушай, как хорошо, что ты своими прекрасными чувствами, эмоциями делишься с мамой!
— Ну, ты знаешь, я не могу сказать, что я потрясающая дочь, потому что я бываю и злая, и холодная, и всякая. Но то, что маму я могу куда-то отвезти с удовольствием, и с ней остаться на долгое время, и мы можем вместе сходить и в кино, и в ресторан поужинать, это правда, это так и есть.
— Аня, мне жаль, что ты сегодня редко играешь на сцене. Ты ведь отличная театральная актриса.
— Просто так складывается. Поверь мне, Вадим, что к театру у меня особая, очень глубокая привязанность, и в скором времени, думаю, я смогу тебя пригласить и наглядно тебе это доказать.
— Я очень надеюсь. У нас с тобой, кстати, был такой момент в жизни, когда мы вместе репетировали в одном спектакле. Причем в Московском Художественном театре. Спектакль Константина Богомолова «Уход» по пьесе Вацлава Гавела, к сожалению, по разным причинам не состоялся, но для меня эти репетиции были просто фантастикой! Во-первых, я впервые побывал в актерской шкуре. Во-вторых, потрясающие партнеры — прежде всего Олег Павлович Табаков. У меня там была роль журналиста.
— Ну, это абсолютно твоя история. Кто бы еще мог лучше, чем ты, это сыграть? (Улыбается.)
— Спасибо, конечно. Я наблюдал за тобой на репетициях (все-таки журналиста в себе я никогда не выключаю) и еще раз почувствовал, какой ты цельный и собранный человек. Я сейчас говорю про твое отношение к профессии, которое тебе передалось, убежден, от родителей.
— Да, мама просто фанатик театра, это правда.
— Конечно, было бы интересно вас с мамой увидеть вместе в каком-нибудь проекте. Но это из области фантастики, наверное. Хотя вы могли бы встретиться, например, в радиоспектакле.
— Ну, как вариант. (Улыбается.)
— А музыкальное оформление этого спектакля может быть джазовым — в исполнении оркестра Олега Лундстрема под управлением Бориса Фрумкина.
— О боже, это какой-то бенефис семьи получится!
Иван Васильев и Мария ВиноградоваИван да Марья
Дуэт на сцене и в жизни. Мария ВИНОГРАДОВА — ведущая солистка Большого театра. Ее стихия — лирические героини. Иван ВАСИЛЬЕВ — мировая звезда балета. Каждое его выступление, причем на любом континенте, — это событие для публики, которая Васильева боготворит. Интервью мы сделали в декабре 2016 года, вскоре после того, как Иван и Маша стали родителями.
— Сколько лет вы вместе?
— Иван: Недавно три года исполнилось.
— Это много или мало?
— Мария: Смотря с какой стороны смотреть.
— И.: Со мной — год за два.
— Почему такие скорости?
— И.: Потому что я веселый человек. (Смеется.)
— У каждого из вас была своя личная жизнь, своя карьера. Что вас объединило?
— М.: Сцена. В Большом театре мы вместе станцевали в «Спартаке», Ваня — главную партию Спартака, я — Фригию, его возлюбленную. С этого всё и началось. (Улыбается.)