С немым ужасом наблюдаю, как Миша сгибается пополам. Оседает на пол, упираясь в него одним коленом, и поднимает на меня глаза. Мне страшно. За него страшно!
Внутренности скрутились жгутом и заморозились. Одно лишь сердце ходит ходуном и стучит как бешеное, собираясь пробить в рёбрах дыру!
А я стою как идиотка и не знаю, что мне делать!
Почему он не сопротивляется?! Почему терпит?
Перевожу взгляд то на Надю, привалившуюся к стене, то на Мишу… и, кусая губы не знаю, как разорваться.
Для меня выбор довольно очевиден.
— Уходи… — сипит Чернов. — Валите отсюда!
Он разгадал мой план: ринуться дикой кошкой защищать его — и теперь неотрывно смотрит на меня. У него разбита губа, и лицо кривится от боли, когда он делает попытку принять вертикальное положение, держась за рёбра. Он что, приказывает мне оставить его здесь одного?
Чернов встаёт ровно и, слизывая кровь с губы, смотрит на Мирона с вызовом. Что-то тихо говорит ему, провоцируя, и, ухмыляясь, ждёт новой атаки от близнеца, которую легко отражает, ударив того в ответ.
Толпа парней образует вокруг дерущихся круг и начинает скандировать их имена и фамилии. Несколько отчаянных или просто не очень трезвых ребят тоже затевают драку, решив проверить свои кулаки. Девчонки, которые только недавно стояли столбами, начинают визжать и метаться по комнате. Музыка выключается, и диджей, разинув рот, наблюдает за месивом из людей. Где-то лает собака. Со всех сторон слышится отборный мат и звук битого стекла. Полный дурдом!
— Катя, идём. Я видел машину, знаю, где она, — говорит Альберто и трогает меня за руку.
Я бросаю последний взгляд в толпу, стараясь разглядеть Мишу, борясь с собственными чувствами и сжимающимся сердцем, и отворачиваюсь. Бабочки в животе, кажется, собираются меня убить, вооружившись вилками, если я брошу Чернова здесь одного.
В драку девушке лезть небезопасно! Просто неразумно. На исход я всё равно повлиять не смогу.
Но я точно знаю, что мы никуда без него не уедем.
Торможу в прихожей, вытаскивая из кучи одежды наши с Надей куртки. Мы не одни пытаемся свалить из этого балагана. Люди толкаются, ругаются, выхватывая друг у друга из рук вещи. Несколько вешалок падает на пол, там же я нахожу куртку Василенко. На неё кто-то наступил, но это меньшая из Надиных сегодняшних бед.
— Одень на неё, — говорю Альберто. — Ты как здесь оказался? Мы тебя уже и не ждали.
— Сдал заказ и сразу приехал. Что с ней? — интересуется парень, накидывая на себя пальто и помогает застегнуть на Наде пуговицы его рубашки. — Она казалась мне адекватной.
— Я тааак тебе рада, Ал… меня никто не любит… — нараспев приговаривает Василенко, тут же вдруг всхлипывает и начинает плакать.
— Мне тоже… казалась.
Закатываю глаза, просовывая руки в рукава куртки. Посмотрим, как она запоёт завтра с утра. Мне даже жаль становится, что я так усиленно убивала телефон Мирона. Стоило сначала показать Наде видео с ней в главной роли. Вряд ли она будет помнить все детали.
— Что тут, мать вашу, творится? — раздаётся взволнованный голос Марка.
Он кубарем скатывается с лестницы, на ходу натягивая и застегивая джинсы. На нём нет футболки и, судя по размазанной около его рта алой помаде, близнец всё же нашел с кем подняться наверх. Ошарашенно смотрит на заварушку в их гостиной и хватается за голову, когда на комоде дорогущая на вид ваза начинает опасно пошатываться.
— Сам посмотри, — рычу в ответ. — И у брата своего спроси.
— Мирон… — страдальчески тянет Марк и, не раздумывая, бросается в гущу событий.
Оглядываюсь несколько раз, но меня со всех сторон пихают незнакомые люди, подталкивая к выходу. С помощью Альберто придерживаю Надю за локоть и тащу в сторону дверей.
— Я полицию вызвала! Развели притон! — орёт какая-то тётка в розовом пуховике, маша кулаком около распахнутых настежь ворот дома Гейденов. Около её ног вьётся и тявкает маленькая собачка.
Несколько машин проносятся мимо, обдав, по-видимому, соседку близнецов порцией грязного снега.
— Я пойду за Черновым, — говорю, с тревогой смотря в сторону дома.
Нам нужно уехать отсюда до приезда полиции… Я не хочу бОльших проблем для себя и для Миши, а они явно будут, если мы здесь задержимся дольше чем нужно. Пусть братья Гейден разбираются с этим дерьмом сами!
— Не дури, Кать. Что ты там будешь делать? — пытается вразумить меня Альберто, хватая за запястье. — Давай я схожу.
Надя в его руках опасно покачивается. Отрицательно качаю головой и закусив губу, бросаю взгляд на окна дома.
— Понятия не имею. Ты ведь справишься с ней? Найдёте машину? Я быстро… без Чернова мы всё равно не поедем!
Парень внимательно смотрит на меня несколько драгоценных секунд, а потом кивает. Вдалеке слышится вой сирен.
Вкладываю в руку Алу ключи от «порше» и быстро устремляюсь обратно к дому. Взбегаю по крыльцу, перепрыгивая через несколько ступенек разом. В висках стучит, изо рта вырываются облачка пара. На улице успело подморозить.
Мне страшно. И за себя, и за Чернова. О Наде я вообще стараюсь не думать. Надеюсь, она довольна вечеринкой! Всё у неё получилось так, как она хотела! И даже лучше! Звезда вечера, не иначе.
— Бл…ин.
Взяв слишком большой разбег, не успеваю затормозить у входной двери, около которой образовалось месиво из грязи: кто-то разлил оранжевую газировку, и врезаюсь в чьё-то твёрдое тело.
По инерции скольжу назад и пытаюсь удержать равновесие.
Мою руку ловит в свой капкан тепло чужих ладоней, и я, встав твердо на обе ноги, выдыхаю с облегчением. Это Чернов. Только вот выглядит он неважно…
У меня сжимается сердце и кровь отливает от лица. Да на нём живого места нет!
Внутри поднимается волна агрессии. Мне хочется найти Мирона Гейдена и расцарапать его смазливое лицо!
Охаю и подаюсь вперед, касаясь свободной рукой Мишиной рассечённой брови. Он шипит, кривит разбитые губы и уворачивается. Его всё ещё потряхивает от адреналина и злости, и, кажется, парень не может трезво оценивать ситуацию. Как он сядет за руль?!
— Я же сказал: уходи, — грубо говорит Чернов и, не выпуская мои пальцы, тащит назад, вниз по скользким ступенькам, по которым я только что летела вверх спасать его.
— Я пришла за тобой, — пищу в ответ тонким голосом, смотря на его затылок.
Перебираю ногами, подстраиваясь под его шаг.
— Премного благодарен, — слышу в ответ.
— Миш, там полиция едет… отец, мой отец, он не должен узнать, что я здесь была… Пожалуйста.
— Мы свалим отсюда. Не бойся, — резко произносит Миша, оглядываясь по сторонам, свободную руку он держит на ребрах и морщится при каждом движении.
— Тебе надо в больницу. На рентген.
— Обойдусь.
Мы добираемся до машины, и только тогда Чернов расцепляет наши руки. Я кутаюсь в куртку и забираюсь на переднее сиденье. Пристально слежу за тем, как он без прежней прыти огибает капот, чтобы мешком упасть за руль.
— Как ты поведёшь? — смотрю на него с тревогой, кусая губы.
— Ещё варианты? Права есть?
— У меня нет.
— У меня тоже, — раздаётся сзади голос Альберто.
Между нашими с Черновым креслами появляется его рука с зажатыми в ней ключами. Я о них с Надей совсем забыла! Быстро оборачиваюсь к ним, оценивая обстановку. Надеюсь, её не вывернет наизнанку прямо в салоне. То, что Василенко будет плохо, написано алыми буквами у неё на лбу. Она распласталась на большую часть заднего сиденья. Альберто заботливо положил её голову себе на колени и рассеянно водит костяшками пальцев по волосам.
Нахмурившись, отворачиваюсь обратно.
Всё, о чем могу думать сейчас, это залитое кровью лицо Миши. Не могу смотреть на него без боли и ужаса. Открываю бардачок и, проигнорировав внушительную пачку презервативов, насчёт которой я обязательно пошутила бы в другой ситуации, достаю упаковку влажных салфеток.
Дрожащими пальцами вытаскиваю одну и тянусь к Чернову. Он раздражённо отмахивается от меня и, несколько раз приложившись затылком о подголовник, берётся за руль.
— Дома, Катя. Всё дома. Сейчас погнали, — говорит Миша и вдавливает педаль газа в пол.
Глава 16
Только когда мы паркуемся во дворе нашего дома, я с облегчением расслабляю плечи. Отстёгиваю ремень и разминаю шею. Она затекла, потому что я всю дорогу до дома смотрела на Чернова. Боялась, что он в любой момент может отключиться и угробить всех нас. Зима, трасса, снег и он… с подбитыми глазами.
— Конечная. На выход все, — бормочет Миша и первым вываливается из машины, оставив ключи валяться на коробке передач.
Подхватываю их и оборачиваюсь к Алу и Наде.
— Поможешь её дотащить?
— Без проблем. Показывай куда.
Киваю. Ищу глазами фигуру Чернова. Он накинул на голову капюшон и медленно бредёт под ночным снегопадом к дому. Моё сердце сжимается и тянется к нему. Ему ведь в больницу нужно. Сделать рентген, обработать раны, может быть, наложить швы на рассечённую бровь. Конечно, он никуда не поедет. Только я об этом заикнулась, когда по дороге увидела указатель с крестом и поворот на какой-то госпиталь, как меня в грубой форме оборвали и посоветовали заткнуться.
Я даже не обиделась, хотя могла. Потому как из-за того, что произошло на вечеринке в тёмной комнате, Чернов совсем не обязан был за меня заступаться и бить своего друга. Ну подумаешь… поцеловались. Я почти уверена, он каждый день по несколько раз какую-нибудь девицу так зажимает.
Сердце обожгло огнём, а бабочки в животе попадали в притворные обмороки. Неужели подумали, глупые, что после пары глубоких поцелуев наши отношения перейдут на другой уровень? Я на этот счёт иллюзии совсем не строю. Запрещаю себе их строить.
— Утром ей будет стыдно, — говорит Альберто, возвращая меня из собственных мыслей обратно. На грешную землю, к грешной Наде.
— А? — не сразу понимаю, о чём он.
— Она пожалеет о своём поведении, — говорит парень и поудобнее перехватывает Надю, которая успела отключиться в машине.