е кажется, Чернову можно доверять. Мне хочется ему доверять.
Ведь отреагировал он совсем не так, как мне думалось.
Касаюсь кончиками пальцев нижней губы и выхожу из ванной вслед за парнем.
— Что именно тебя интересует? — спрашиваю, скрестив руки на груди, и решаю сразу провести черту, обозначив свою позицию. — Скажу сразу, эта тема даётся мне непросто. И если ты хочешь грязных подробностей, то лучше просто забить. Я сделаю вид, что ничего между нами в ванной не было, и ты тоже. И что ты ничего не видел.
Идеальный вариант.
Под ложечкой вдруг неприятно засосало. О поцелуях забывать совсем не хочется, наоборот хочется их продолжить. Почувствовать опять мягкие горячие губы Чернова на своих.
Я как маньячка жадно слежу за каждым его движением. Вглядываюсь в лицо, пытаясь разобраться в его эмоциях.
Он правда хотел меня поцеловать? Или это был такой широкий жест? Акт милосердия и всё же жалости?
Миша успел расположиться на кухне, поставив на столешницу острова ноутбуки. Смотрит в них по очереди, что-то клацая по клавишам и оборачивается ко мне. Его лицо кирпичом, как обычно, ничего не выражает! Можно лишь догадываться, какие мысли блуждают в его голове.
— Только я видел, Кать, — серьёзно произносит Миша, — и мне не понравилось то, что я успел рассмотреть.
Сжимаю кулаки, смотря на Чернова с вызовом. Только он умеет довести меня до точки кипения за секунду! Не понравилось ему! Он любит более плавные изгибы? А я в некоторых местах угловатая и на топ-модель явно не тяну.
— Ну уж простите, что силикон себе никуда не закачала! — фыркаю.
— Ты о чём? Глаза у тебя там стеклянные, смеёшься неестественно… — задумчиво тянет Миша и смотрит на меня поверх ноутбука. — Грязные подробности — это именно то, что я хочу. Кто это снял? Ты была под кайфом? Ты поэтому уехала из города? Твой батя тебе всыпал? Он вообще хоть что-то сделал?
— Сделал, — вздохнув, запускаю руки в волосы и несколько раз пропускаю их сквозь пальцы. — Он поговорил с Глебом. Ну… с тем, кто был оператором этого фильма для взрослых. Тот ничего слушать не захотел, только посмеялся над моим отцом. Он предлагал ему деньги за это видео. Хотел выкупить оригинал, хотя оно и так уже распространилось везде. Только у семьи Глеба их и так в избытке. Отец нанял людей, и видео подчистили, насколько смогли.
— Это твой бывший тебе его прислал? Зачем он это делает? У вас ещё есть такие видео? Ну, знаешь, некоторые пары так развлекаются.
— Что? Нет! — вскрикиваю возмущенно. — Наоборот… не было у нас ничего! Да и откуда мне знать зачем? Нравится, наверное, ему доводить меня. Как и тебе!
Чернов хмыкает и продолжает сверлить меня внимательным взглядом. Словно хочет понять, вру я ему или нет. Мне хочется закатить глаза и уйти в свою комнату. Закрыться на замок и, возможно, пореветь, а не рассказывать и переживать унижение заново.
Он думает, это так легко? Открываться ему? Он мне даже не друг. Он… я не знаю, кто он мне.
Пауза затягивается.
Миша заглядывает в пакет с продуктами, который я принесла ранее, и кривится, вскидывая на меня глаза:
— Опять овсянка? Ты издеваешься? У нас её и так запас на маленькую голодную африканскую деревню.
Хватаюсь за эту соломинку, брошенную им, чтобы немного перевести тему и собраться с мыслями.
Неужели он считает, что я вывалю на него вот так сразу все свои секреты? Я стыжусь этой темы. Может, для кого-то и пустяк, когда тебя снимают в неглиже и неадеквате, а потом делают рассылку по знакомым вирусным видео. Кто-то может быть даже зарабатывает таким образом, не смею осуждать, у каждого свой выбор. Мне же стыдно и горько, потому что всё, что попадает в интернет, остается там навсегда. Можно удалить это видео со всех известных и доступных серверов, отобрать телефон и почистить оригинал у Глеба… но оно уже было там, во Всемирной паутине и, возможно, всплывёт ещё раз. Когда-нибудь у меня будут дети, вдруг они наткнутся на это?
Меня передёргивает от отвращения к самой себе. Оттолкнувшись от косяка, прохожу в кухню и останавливаюсь около Чернова.
Он смотрит на меня исподлобья, уперевшись локтями в колени и расположив на сцепленных в замок руках свой подбородок.
— Это полезная еда, — свожу брови в одну линию и забираю у него пакеты. — И ты её тоже ел. Я заметила пропажу в холодильнике!
— У меня не было другого выбора. Как хорошо, что я додумался заказать нам вок. Твоя порция с креветками, а то с твоими салатами и кашами можно стать ослом, — говорит Миша, кивая на большой пакет из азиатского ресторана, который находится через улицу от нашего дома.
Я там никогда не была. Жест вроде и галантный… но…
— Козлом, — бурчу себе под нос, распихивая продукты по шкафчикам и открывая холодильник.
Миша тихо подкрадывается сзади и кладет руки мне на плечи, останавливая мои суетливые и немного резкие движения.
Замираю и шумно выдыхаю, когда он склоняет голову к моему уху, предварительно перекинув волосы на другую сторону. Чувствительной кожи за ушком касается чужое горячее дыхание.
Не моргая смотрю на лампочку в холодильнике и медленно кладу на полку пучок петрушки.
У меня до сих пор тахикардия и постоянно хочется облизывать губы. Ещё никогда в жизни никто не использовал поцелуи как способ меня успокоить. А именно это и сделал Чернов в ванной. Он сбил вектор моей паники. Мастерски переключил внимание на что-то другое.
Сейчас он делает то же самое, и теперь я думаю лишь о том, как его пальцы пробираются под тонкую ткань моей блузки и касаются голого живота.
— Расслабься, — хриплый шепот пробирает до дрожи в коленках. — Просто расслабься. И расскажи мне всё, как было. Доверься мне.
— Зачем тебе это, Чернов? — спрашиваю тихо, не открывая глаз.
— Потому что я хочу убить того, кто посмел тебя обидеть.
— Почему ты считаешь, что меня обидели? Веришь мне? Может, я виртуозно вру?
— Ты почти заплакала, когда увидела этот ролик… если бы ты добровольно снималась, то я скорее бы получил коленкой между ног, но не увидел бы твои слёзы.
В горле образовался огромный ком, который мне удаётся с большим трудом сглотнуть. Я захлопываю дверцу холодильника и разворачиваюсь к Мише лицом.
Он нависает надо мной, опирая руки около моей головы.
— Я не хотела с ним спать. Не готова была. Но он мне нравился. Первая любовь, радужные пони, всё такое. Я согласилась поехать с ним в клуб, там было ещё несколько знакомых человек из нашей компании. Его друзей. У меня особо друзей нет… язык мой — враг мой, — я невесело усмехаюсь и перевожу дыхание.
Чернов опускает голову чуть ниже и касается кончиком своего носа моего. Трётся о него и говорит:
— Продолжай…
— Он что-то мне дал, или его друзья. Я не знаю. Не помню. Это был какой-то коктейль, самый обычный мохито, но после мне стало очень жарко… очень, особенно… там… — я опускаю глаза и смотрю на свои пальцы. — Насиловать он не стал, видимо, испугался… зато придумал другой способ. Заснял, как я танцую и раздеваюсь. Это не все видео, а лишь часть. Думал, что я захочу забрать этот ролик и начну унижаться ещё больше, предлагая себя. Только, когда я пришла в себя… поняла, что это совсем не вариант. Рассказала маме, она позвонила отцу. А дальше ты приблизительно в курсе. Прошло уже больше полугода, а Глеб всё никак не успокоится.
Я вскидываю на Мишу глаза. Он не отодвинулся от меня ни на миллиметр. Наши дыхания смешиваются, а между лицами и губами опять какие-то несчастные сантиметры. Меня тянет к нему как магнитом. Хочется дотронуться, провести кончиками пальцев по скулам, запустить руки в мягкие волосы, притянуть ближе к себе. Вместо этого я хрипло спрашиваю:
— Ты всё ещё хочешь меня поцеловать?
— Правда или действие? — улыбается Чернов и опять бодает мой нос своим.
Я тоже улыбаюсь. На душе вдруг становится так легко-легко. Бабочки в животе дружно кричат троекратное ура и умиляются вместе со мной.
— Действие.
Глава 21
С любопытством поглядываю на то, как Миша шевелит компьютерной мышкой и экран ноутбука, успевший погаснуть, загорается.
Мы опять перебрались в гостиную, расположившись на диванах. Обложились подушками и в полной тишине поглощаем остывший вок. Я жутко голодная после учебы, и меня до сих пор немного потряхивает. Чуть-чуть спокойствия моим нервам и телу не помешает. Если честно, мне просто надо остыть. Слегка перевести дух и восстановить сбившееся сердцебиение, потому что последние пятнадцать минут мы с Черновым безустанно целовались.
У меня горят губы и кончики ушей. Потому что поцелуи с ним это нечто невероятное! Чернов настоящий порочный змей-искуситель, и кажется, он это тоже знает и отлично умеет пользоваться, заманивая в свои сети.
У меня ещё ни разу в жизни не было секса, и несколько секунд я всерьез размышляла не сделать ли мне это первый раз с Мишей.
Он мне нравится. Сильно нравится. Меня к нему тянет и влечёт. Сильно тянет и сильно влечёт. Он хорошо целуется. Очень хорошо целуется.
При воспоминаниях о его губах у меня что-то сладко замирает в животе, а сердце на секунду ухает куда-то вниз. Хочется прикрыть глаза и раствориться в этом моменте, продлив его насколько возможно.
Надеюсь, я не выгляжу влюблённой идиоткой в глазах Чернова.
Приходится напомнить себе о том, что Миша всё ещё мой сводный брат и я прекрасно знаю о всех его фишках и закидонах. Свои недостатки он никогда от меня не скрывал. Может, именно они меня и манят?
Как и других.
Чернов отстранился первый и насильно всучил мне коробочку с едой, подтолкнув в сторону дивана. Видимо, его мозг ещё не до самого конца успел расплавиться, как это сделал мой. Сейчас у меня вместо извилин сладкая вата и летающие пони скачут по радуге. Дело-то дрянь! Но я позволяю себе немного расслабиться, откинувшись на подушках.
Поэтому сейчас я, довольная и сытая, продолжаю облизываться на перекатывающиеся по спине и рукам Чернова мышцы, которые видны сквозь натянутую ткань футболки, но делаю это на расстоянии, обезопасив себя хотя бы на время.