Миша склоняется над ноутбуком, а потом переводит внимательный взгляд на мобильный Гейдена. Куда-то последний раз щёлкает мышкой, и на экране ноутбука, всплывают различные папки, битком забитые фотографиями и видео.
— Поприветствуем грязные секреты Мирона Гейдена, — хмыкает Чернов и поворачивается ко мне. — Иди сюда. Ещё бы за километр уселась.
Пытаюсь скрыть дурацкую улыбку, которая так и норовит растянуть мои губы от уха до уха, и подбираюсь ближе к Мише. Устраиваюсь рядом с ним, скрестив ноги и зажав между коленями ладони.
— Чего как не родная? — шепчет Миша и, закинув руку мне на плечи, притягивает к себе под бок.
Перемещаю одну ладонь ему на колено и слегка сжимаю, впиваясь короткими ногтями. Над головой раздается шумный вдох. Миша устраивает свой подбородок на моей макушке, и мы застываем в таком положении.
Моё глупое безвольное сердце замирает и начинает биться рёбра с утроенной силой. Тянется к Чернову, пытаясь пробить в моём собственном теле дыру.
— Что там интересного? — пытаюсь звучать как можно беспечнее.
Вглядываюсь в экран ноутбука, и игнорирую, насколько это возможно, напряжённое мужское бедро под моими пальцами. Твёрдое тёплое тело, которое окружает моё. И горячее, такое близкое дыхание Чернова.
У меня от его близости голова кругом. Хочется закрыть глаза и надышаться им. Провести языком по его коже. Он рядом, и ведёт себя не как придурок. Ведёт себя как парень, который может разбить мне сердце.
— Щас глянем. Сначала удалим компромат на твою Василенко, — произносит Миша. — Чтобы спала спокойно. Она тебе реально должна теперь спасибо сказать.
— Она меня теперь игнорит.
— Это защитная реакция. Ты же тоже не общаешься со свидетелями своего… — Чернов замолкает, а я напрягаюсь.
— Договаривай! Ты хотел сказать позора?
— Не ворчи, — он щипает меня за бедро и мастерски переводит тему, пролистывая мышкой одинаковые ряды с видео и фотографиями.
На одной Мирон мелькает в окружении нескольких полуголых девиц в антураже красного бархата. На девушках минимум одежды, а на глазах чёрные кружевные маски. Фу… мы словно копаемся в чьём-то грязном белье.
Судя по красным и фиолетовым с неоновым отливом цветам иконок в папке, там в основном разные ролики с вечеринок. Перфоманс Нади загружен самым последним. Миша открывает видео и, убедившись, что это именно оно, безжалостно отправляет его в корзину. И тут же чистит и её.
Так просто… был компромат — и нет. Вот бы кто-то в своё время сделал похожее и с моим роликом.
Я бы осталась в своем городе, поступила бы в вуз, в который планировала, и не зависела бы от отца.
Мои плечи напрягаются. Миша медленно крутит колёсико мышки вверх, возвращаясь в самое начало папки.
— А теперь? Что ты хочешь найти? Мы же не будем просматривать всю папку? Вдруг там есть что-то личное? Я бы не хотела увидеть крупным планом гениталии Марка или Мирона. Блин… я об этом не подумала. Чем мы лучше Глеба, который меня слил? — начинаю вдруг паниковать и пытаюсь сесть ровнее. — Мы переходим границы личной жизни Гейдена.
Миша не дает мне отстраниться ни на миллиметр и выбраться из его объятий. Сдавливает меня в своих руках сильнее, заставляя успокоиться и подчиниться ему. Замираю, грозно пыхтя.
— Тссс, котёнок. Мы лучше твоего мудака-бывшего, поверь мне, — говорит Чернов, начиная успокаивающе поглаживать мои запястья. — Со своими тараканами, конечно. Но, если мы снесём и отформатируем этот архив, десятки людей скажут нам спасибо. Гейден любитель пересечь личные границы, уж поверь мне.
— А мы снесём? У тебя не будет проблем с Мироном или Марком?
— У меня будут проблемы, если я не чпокну эту страшилу Библиотекаршу и отдам ему на растерзание свой «кайен».
— А ты не хочешь? — усмехаюсь, чуть повернув голову.
Мы встречаемся глазами и смотрим друг на друга несколько секунд. Взгляд Чернова кружит по моему лицу, пока не останавливается на губах. Его кадык дёргается, когда он сглатывает и медленно возвращается к моим глазам, взмахивая ресницами.
Смотрю на него не моргая и не дыша.
— Я давно хочу другую.
— Какую?
Чернов приподнимает брови и лениво улыбается.
Сердце частит быстрыми ударами.
— Тебе перечислить все её достоинства или ограничимся недостатками? Они возбуждают меня больше всего.
— Кто ты такой и куда дел моего сводного братца-бабника? — смеюсь, откинув голову назад.
Миша притягивает меня к себе и быстро целует в подбородок. Отстраняется. Я резко прекращаю смеяться и медленно возвращаюсь в прежнее положение.
В гостиной стоит полумрак. Синий свет от экрана компьютера играет бликами на лице Чернова. Мы не замечаем ничего вокруг. Голодно и жадно смотрим друг на друга. Его слегка шершавые пальцы проскальзывают под мою кофту и начинают вычерчивать неведомые геометрические фигуры на моей голой спине.
— Думаешь я вру? Рассказать сколько раз ты ментально была вместе со мной в душе?
— Если ты вешаешь мне на уши доширак, будь готов к тому, что я тебя в нём и утоплю, — сипло угрожаю.
Я буду сопротивляться щемящему чувству под рёбрами до самого конца. Я собираюсь ему сопротивляться, правда-правда. Только я даже не могу отвести от Миши взгляда. Тону в его голубых глазах, заполненных до краев радужки чёрными колодцами зрачков.
— Может быть, я просто решил тебе сдаться?
— А может быть, ты просто хочешь завалить меня прямо на этом диване?
— Может быть, — порочно улыбается Миша, поигрывая бровями.
Я понимаю, что он шутит, но всё равно лягаю его пяткой.
— Я закроюсь сегодня на защёлку, когда пойду спать!
— Думаешь, она меня остановит?
— Господи, какой же ты, Чернов, балабол, — я тоже стараюсь шутить, игнорируя собственную тахикардию и тепло внизу живота.
— Языком работать, это тебе не по холсту кисточкой махать.
— Что ты знаешь об искусстве?! — возмущаюсь почти натурально.
Мы тихо смеёмся и соприкасаемся лбами. Миша устало прикрывает глаза и втягивает носом воздух, словно нюхая меня. А потом его губы приоткрываются. Он проходится быстрым движением языка по нижней, и я замираю.
Задерживаю дыхание. Он только что несколько раз отправил меня в нокаут своими признаниями, шуточками и ласками.
Бах.
Выстрел в сердце и розовые пони в окружении бабочек поют суб тоном: «Давай, целуй его уже». Им нужна доза Миши Чернова, или они собираются хорошенько отравить мне жизнь своим нытьём.
Облизываю губы и подаюсь вперёд. Касаюсь Миши первый раз сама. Осторожно прижимаясь к его губам, пальчиками пробегаюсь по колючим щекам и зарываюсь ими в его волосы, притягивая ближе. Ловлю рваный выдох Миши и углубляю поцелуй, склоняя голову набок.
Мы целуемся опять медленно, совершенно никуда не спеша. Знакомимся и узнаём друг друга заново. Забываю об остальном мире и полностью отдаюсь эмоциям. Они накатывают волнами, а в конце меня и вовсе словно сносит цунами.
Поэтому я подпрыгиваю, когда тишину прорезывает резкая музыка.
— Что такое? — непонимающе хлопаю ресницами, пытаясь сфокусироваться.
Мы так резко прервались, что сразу переключиться на реальность не получается. Перед глазами всё кружится, а губы пульсируют.
— Кажется, твой батя тебя потерял, — сведя брови к переносице, говорит Миша. — Тебе всё-таки придётся начать пользоваться тем мобильным, что я подарил. Симку купим новую.
Демонстрирует входящий вызов на своём телефоне, и я, вздохнув, тяну к нему руку. Нужно поговорить с отцом. Пока он не прислал на квартиру наряд полиции и не объявил меня в розыск.
— Дай, поговорю с ним.
— Уверена? Может, лучше я?
— Будет хуже, если я не отвечу. Поверь мне.
Чернов протягивает мне мобильный, и я нажимаю зеленую трубку.
— Пап, это я, — говорю бодро и поднимаюсь на ноги.
Миша запускает руку в растрёпанные мной волосы и откидывается на спинку дивана, широко разведя колени. Стреляю взглядом на его пах и отворачиваюсь, закусив губу. Спортивные штаны оставляют мало простора для моего взбудораженного нашей близостью нутра.
— Катерина! — чеканит отец ледяным тоном. — Как это понимать? Где твой телефон? И хорошо бы он просто сел!
Весь игривый настрой разом улетает в трубу. Я отворачиваюсь от Чернова, который, взяв ноутбук, изучает личные файлы Гейдена, и иду в сторону лестницы.
— Я его разбила. Прости.
— Ничего нельзя доверить! Сколько ты с ним проходила? Полгода! Даже меньше! Верну тебе опять кнопочный, чтобы ценила, что для тебя делают другие! — рычит отец.
— Ладно, — бормочу сдавленно, чувствую себя снова во всём виноватой.
Только он умеет спустить меня с небес на землю парой жёстких фраз. А я сейчас нахожусь в таком эмоциональном раздрае, что не могу словесно отбиваться и вовремя выстроить вокруг себя защитную броню.
Забираюсь на свою постель и подтягиваю колени к груди. Слушаю, как папа распекает меня на чём свет стоит, ещё несколько бесконечных минут. Он отключается первым, не прощаясь. Откидываю телефон подальше от себя и, поджав губы, бездумно смотрю на тонкий луч света падающий из окна, расписывающий причудливыми тенями потолок.
Резко просыпаюсь среди ночи, не понимая что меня разбудило. Улавливаю какое-то движение около двери. Она открывается, пуская полоску тусклого света в комнату, на фоне которого на секунду появляется знакомая мужская фигура, и тихо закрывается. На моих плечах лежит тёплый плед, и я опять засыпаю.
Глава 22
Череда одинаковых университетских будней пролетает быстрее молнии.
Утром я спешу на первые пары, еле продирая глаза и игнорируя завтрак. Потому что часто до ночи мы с Черновым смотрим сериалы на общем диване в гостиной. Делёжка территории временно закончена. В отношениях наметился прогресс, и обе стороны выкинули белый флаг.
Больше далеко друг от друга не садимся, а наоборот, стараемся как можно теснее переплетаться конечностями и губами. Часть содержания новых серий проходит мимо меня, не улавливаю сюжетную нить и даже не стараюсь запоминать имена героев.