Я сажусь в машину отца и громко хлопаю дверью. Он бросает на меня полный ненависти взгляд в зеркало заднего вида и велит:
— Верни ключи от этой квартиры. Больше ты там не живешь. Всё. Хватит самостоятельной жизни. Ты к ней полностью неприспособлена.
— Я не взяла их. Захлопнула дверь.
Вру. Но мой голос твёрд и звенит от злобы, поэтому отец, кажется, верит. Или сделал вид, что поверил, а по приезде обыщет меня с металлоискателем. Поджимаю губы и смотрю в быстро исчезающий за окном ставший уже родным двор.
Миша не звонит. Не приезжает.
Я мечусь словно раненый зверь по отведённой мне безликой комнате в доме отца. Его жена зовёт на ужин около семи часов вечера, и я спускаюсь лишь для того, чтобы спросить, звонил ли её сын.
Звонил. У него всё в порядке, и он отдыхает где-то за городом. Вот значит, как. Такие у него дела?
Сначала я не верю. Он ведь должен вернуться сегодня в квартиру. В нашу квартиру, где от стен ещё этим утром эхом отскакивали мои стоны. Где мы сблизились, но перед этим чуть друг друга не поубивали. Мы ведь правда стали близки. Я ни с кем и никогда не чувствовала себя так свободно и расслабленно. Никогда так не влюблялась, чтобы с пол-оборота и, кажется, навсегда…
В четыре часа ночи, гипнотизируя лунные блики на своей подушке, я понимаю… Чернов сегодня домой так и не вернулся. Он не ночует в нашей квартире. Завис на вечеринке и забыл обо мне?
Утром в понедельник я встаю с пустотой внутри, словно во мне прожгли дыру, и красными глазами.
Отец довозит меня до универа и даёт денег, ровно столько, чтобы я могла добраться назад на такси.
Без приключений.
Я на секунду подумываю сбежать. Но куда? К маме? Отец первым делом будет искать меня там. И он прав, я всё ещё завишу от него финансово. Я хочу найти Мишу. Мне нужно найти Мишу. Нам надо поговорить.
Кутаясь в пальто, прохожу на территорию университета, оглядывая парковку, забитую автомобилями студентов и преподавателей. Те, что поскромнее, принадлежат учителям, те, что стоят, как квартира или небольшой частный дом, — ученикам.
Моё сердце останавливается. Потому что я замечаю чёрный внедорожник, который неосознанно искала глазами.
Вот он, чистый и сверкающий, стоит в сотне метров от меня.
А его хозяин, тот, кому я по глупости доверила свои самые сокровенные секреты и мечты, находится рядом. Он в той же одежде, что и вчера.
Первый мой порыв — подойти к Чернову и отвесить ему хорошую затрещину. Чтобы ему было так же больно, как сейчас мне. А затем я понимаю, что никакой физический удар не сможет принести той моральной боли, которая словно лава разливается внутри меня. Выжигает дотла все чувства. Всё хорошее и светлое, чем я жила последние дни.
Я вижу Мирона. Того самого дьявольского близнеца Гейдена, чей ящик Пандоры набит ещё большими секретами, чем мой.
Он медленно подходит к Мише и останавливается рядом с машиной. Что-то говорит, Миша что-то отвечает. Мирон любовно поглаживает «кайен» по бамперу. Чернов смеётся, я вижу как содрогаются его плечи, а потом он достает из своего кармана телефон.
Гейден непонимающе смотрит на протянутый гаджет, но без колебания берёт его в руки.
Меня начинает бить крупная дрожь, сердечный ритм, наоборот, замедляется. Молния же не бьёт дважды в одно и то же дерево?
Догадываюсь, что Миша показывает Мирону, и умираю. Прямо сейчас сгораю изнутри дотла, потому что я уже знаю: спустя несколько секунд Гейден вернет смартфон и, накинув на голову капюшон, уйдет. А Чернов, покрутив на пальце ключи от своей машины, заберётся в салон и уедет. Отмечать своё превосходство над близнецом. Отмечать свою победу в споре.
Ведь одна невинная девушка поверила в его сказки и не смогла противиться его чарам.
Какая же я дура. Наивная, верящая в любовь и родственные души идиотка!
Горько усмехнувшись, разворачиваюсь на каблуках и медленно бреду вперед, не разбирая дороги. Главное — подальше от этого места и этих гнилых людей.
Глава 25
Скитаюсь по городу полдня. Сил на слёзы нет, я просто морально истощена ссорой с отцом и той сценой, которая развернулась около университета. Растоптана. Второй раз этот год. Напридумывала себе сказок и сама в них поверила, идиотка.
Кутаюсь в пальто и просто иду вперед, не обращая внимания на непогоду. Кажется, небо решило поплакать вместо меня. Внутри лишь тоска и какая-то звенящая пустота. Вымерли все новые ростки и побеги надежды, дружбы и любви, которые я успела взрастить заново.
Нельзя никому верить. Нельзя никому отдавать своё сердце. Нельзя никого в него впускать.
Как жить-то дальше?
Хочется остановиться посреди улицы, запрокинуть вверх голову, и закричать. Как я делала совсем недавно в нашей пустой квартире.
Верила, что приедет и вступится за меня перед отцом. Потому что ночь перед этим была особенной. Невероятной. Очень значимой для меня. И мне казалось, для Миши тоже. Иногда всё понятно без слов. Он не говорил мне о любви, но так смотрел в моменте, что я остро чувствовала все его эмоции.
Ошиблась? Для него всё это было фикцией? Лишь игрой, чтобы оставить себе машину?
Я знала, какой Чернов, с самого начала. Он сам не скрывал, что любит спорить, не верит в высокие чувства и сделает всё, что нужно, чтобы его любимая тачка осталась у него. Но так хотелось всего лишь на секунду представить, что он сможет быть нормальным. Не менять девушек каждую неделю, а быть с какой-то одной. Со мной. И что я не являюсь предметом его спора. Я даже не думала об этом ни разу. До сегодняшнего утра.
Слёзы всё-таки вытекают из глаз и большими каплями скатываются вниз к подбородку, смешиваясь с подтаявшим колючим снегом, который летит в лицо.
Где он был всю эту ночь? Отмечал? Развлекался?
«Котёнок…»
«Не уйду…»
«Хочу тебя…»
Хочу закрыть уши, чтобы заглушить нежный и ласковый голос у себя в голове. Как можно было так быстро влюбиться? Довериться? Он вскружил мне голову, а я и не заметила.
Свидание. Москва. Дали. Бесконечные поцелуи.
Было так тепло, что в душе расцветала весна. А сейчас там зима и антарктический холод.
Моим ожившим бабочкам, лучше одеться потеплее в шапки и полушубки или свалить нафиг от меня навсегда. Чтобы больше не вносили смуту в мои решения.
— Он не мог этого сделать — пищать мои воображаемые насекомые.
— Еще как мог!
Почему я решила, что Миша показал видео с моим участием? Потому что я помню, как вечером, перед тем как подняться ко мне в спальню, он сходил за своим телефоном. Не бросил его где-то, а аккуратно поставил на мой стол.
Я была так увлечена процессом, что не обратила на эту деталь никакого внимания. Не ждала подставы! Не думала! Все казалось таким настоящим.
Мирон ни за что не оставил бы Чернову машину, если бы там был какой-то неравноценный обмен. Кто поймет этих избалованных мажоров, которым всё позволено? Что у них в головах? На какие жертвы они пойдут, чтобы выйти победителями? Сколько жизни они могут разрушить и перешагнуть через них?
Глеб. Чернов. Мирон. Марк. Все они одинаковые.
Я прокручиваю все эти вопросы в своей голове раз за разом и не нахожу ответа.
Натыкаюсь на небольшой торговый центр и решаю зайти погреться. Ноги и руки очень замёрзли. Пальцы онемели и покраснели. Шмыгаю носом и иду в кафе быстрого питания.
У меня остаётся немного денег, тех, что с утра дал отец. На них не снимешь номер в отеле и даже не уедешь назад, под крыло к маме, потому что уже потратила часть на горячий кофе и картошку фри.
Что за карма у меня такая: притягивать плохих парней? А может быть, я сама подсознательно ищу себе такого? Чтобы напоминал моего отца. Эгоиста до мозга костей.
Сидеть на одном месте не могу и двигаюсь дальше. Брожу по ТЦ и останавливаюсь напротив небольшой картинной выставки, посвящённой приближающимся праздникам, расположенной прямо между бутиками.
Безэмоционально смотрю на мазки краски. Все работы разные. Какие-то выполнены лучше, какие-то хуже. Видимо рисовали ученики какой-то художественной школы. Я думаю так до тех пор, пока взгляд не натыкается на самую большую и яркую картину, её определенно рисовал профессионал.
Читаю имя художника и замираю: Альберто Кавьер.
А ниже адрес. Адрес его художественной студии!
И расположена она не так уж и далеко. В этом городе вообще всё расположено близко.
Без навигатора я, конечно, не найду это место, но таксисты, которые обычно стоят около каждого большого магазина в ожидании клиентов, должны мне помочь.
Спустя двадцать минут, потратив последние деньги на такси, добираюсь до небольшого офисного здания.
Не знаю, почему меня тянет именно сюда, к человеку, которого я почти не знаю. Но почему-то мне кажется, Ал не будет задавать лишних неуместных вопросов. А ещё я хочу порисовать. Выплеснуть эмоции так, как я умею. И спрятаться. Я хочу спрятаться.
Мне больше некуда идти. Вообще некуда.
Заношу кулак и несколько раз стучу в одинокую деревянную дверь, расположенную под самой крышей. Охранник внизу сказал, студия находится в мансарде. И возможно, там ещё никого нет. Занятия проходят не каждый день.
— Ну же… открой, — говорю, ёжась в собственной одежде. Она отсырела и мне жутко холодно. — Будь там…
Нетерпеливо стучу ещё. На этот раз чуть громче. С той стороны двери раздаётся какая-то возня и невнятное бормотание, а спустя несколько секунд дверь открывается.
На пороге стоит заспанный и всклокоченный Альберто. Он непонимающе таращится на меня. Словно не может вспомнить, кто я такая. Но потом его сонный взгляд проясняется, черты лица смягчаются.
— Катя? А ты чего тут делаешь?
Кашлянув, прочищаю горло, стараясь звучать не слишком плаксиво и пискляво.
— Привет. Можно зайти? Ты как-то предлагал порисовать вместе. Можно сегодня? Пожалуйста.
Я устала, мне холодно, а внутри все болит и ноет от тоски. Все что мне нужно это горячий чай, тепло и кисти в руках.