Миша так жадно смотрит на меня всё утро, что мои бабочки штабелями падают в обморок, а мурашки без конца путешествуют по телу. Я устала контролировать это.
Хотела его немного помучить, как он мучил всё это время меня. Марк и Альберто, оставшиеся на ночь в квартире, — моя маленькая месть Чернову за всех его баб, которых он имел наглость сюда водить. Ревность змеёй крутится внутри, болезненно жаля сердце.
А что, если я надоем ему так же быстро, как они? Вдруг это просто инстинкт охотника? Я его жертва, давно угодившая к нему в капкан.
Альберто мнётся, не решаясь говорить при остальных. Проводит рукой по волосам и выдаёт:
— Твоё «Разбитое сердце» заинтересовало мою постоянную покупательницу. У неё своя галерея, где она выставляет работы молодых современных художников. Галерея находится в Европе. Хочет встретиться с тобой и обсудить детали.
— Со мной? Это же просто мазня, — отмахиваюсь от него. — Можешь выбросить эти холсты, только место занимают, наверное.
Последнее уже говорю не так уверенно. Бросаю взгляд на Чернова, он прищурился и сложил на груди руки, всё так же продолжая подпирать плечом стену. Смотрит задумчиво, почёсывая пальцами щетинистый подбородок.
— Зря ты так. Хочешь, чтобы твою картину увидел мир?
— Мир? — переспрашиваю немного туповато. — В смысле ты предлагаешь мне её продать в частную коллекцию?
Почему я соображаю так туго? Когда сбывается что-то, о чём долго мечтаешь, разве не положено радоваться и прыгать до потолка? Почему я чувствую себя немного пришибленно от свалившейся на мою голову новости?
— Если ты захочешь. Я пришлю тебе её контакты, или можете встретиться у меня в студии, она приедет на следующей неделе.
— Вау! — У меня просто нет слов. — Спасибо. Я…
Это ведь такой шанс. Дело даже не в деньгах, а в возможности, которую предоставляет судьба. А я так невовремя теряюсь, не находя ответа.
— Она позвонит, — произносит Миша, за что получает от меня гневный взгляд. — Котёнок, это не обсуждается.
Смотрю на Альберто во все глаза. Он по-доброму улыбается мне и бросает быстрый взгляд поверх моей головы.
— Береги её, — произносит Ал.
— Обязательно, — серьёзно отвечает Чернов, становясь за мной.
Чувствую его дыхание на своих волосах. Он специально дует на них, и я в сотый раз за сегодняшнее утро покрываюсь мурашками. Самое правильное решение в моей жизни — приехать обратно.
— Да хватит вам уже, сейчас заплачу. На связи! Чернов, Пиранья, на праздники ничего не планируйте, готовим с братом одну тему. Пошевеливайся, Ал, твой поезд уже сделал ту-ту, — говорит Марк и в своей обычной бесцеремонной манере выталкивает друга за дверь.
Громкий хлопок и наступает оглушительная тишина.
— Наконец-то, думал уже никогда не свалят, — произносит Миша, и в ту же секунду его руки обхватывают мою талию.
Поворачиваюсь к нему, вглядываясь в лицо. Он опускает ресницы, в ответ смотря на меня со знакомой едкой улыбкой на губах и такой непривычной нежностью во взгляде. Я теряюсь от этого. Все острые фразочки, которые я заготавливала для него всю ночь, чтобы не выглядеть глупой влюбленной дурочкой, покидают мою голову.
— Привет, котёнок. Я скучал и чуть не сдох без тебя.
Бабочки запускают в воздух сотни тысяч фейверков и открывают шампанское. Дождались!
— Привет, — произношу тихо, закусывая щеку изнутри. — Поэтому опять с кем-то подрался?
— О чём ты? — недоуменно вздёргивает вверх брови Чернов.
Аккуратно касаюсь пальцами ссадины на его скуле. Он тёплый и родной. Самый лучший. У меня голова кругом от его близости, запаха, тяжелого дыхания, которое долетает и обжигает мои губы. Он меня поцелует? Или хочет поболтать?
— Не помнишь, откуда у тебя это? — глажу свежую царапину, и Миша слегка морщится, но не отстраняется.
И вот я уже ласкаю его колючую щеку с удовольствием замечая, как расширяются его зрачки, заполняя голубую радужку своей порочной темнотой. Затягивает меня в эту чёрную дыру словно пылесосом. Моё дыхание учащается. Грудь тяжелеет, а внизу живота собирается тугое тёплое томление.
— Кажется, это был дверной косяк в твоей ванной. Я знатно ему навалял, — невозмутимо улыбается Чернов.
Смеюсь, качая головой.
— Ты невозможен.
— А ты сводишь меня с ума, Катя. Ещё раз выкинешь что-то подобное с исчезновением, не сможешь сесть на свою хорошенькую попку очень долго.
— Это угроза?
— Предупреждение. Я буду тебя искать. Найду, накажу и заставлю вернуться.
— Почему? — спрашиваю, затаив дыхание. — Почему ты будешь искать меня, Миша?
— Потому что люблю тебя, маленькая любительница выкрутить мои нервы и напридумывать глупостей в своей хорошенькой головке. Если у тебя возникнут какие-то сомнения или вопросы насчёт меня, давай решать сразу на месте. Можешь даже поистерить…
— Какая щедрость!
Приподнимаюсь на носочках и запечатываю любимые губы самым нежным поцелуем, на который способна. Миша прижимает меня к себе, не оставляя между нашими телами никакого пространства. Приподнимает над полом, заставляя меня обхватить ногами его бёдра и перемещает свои шустрые руки на мою попу. Собственнически облапывает её и, пошатываясь, начинает двигаться в глубь квартиры. Не забывая при этом таранить мой рот своим языком, взяв под контроль наш безумный поцелуй.
Мы падаем на диван, и Миша приподнимается на локтях, нависая над мной. Быстро прохожусь языком по губам, не понимая, чего он медлит. Меня буквально потряхивает от желания прикасаться к нему, как наркоманку, а он просто смотрит! Смотрит так, что у меня поджимаются пальчики на ногах и в разы учащается сердцебиение.
— Что? — спрашиваю глухо. — Почему так смотришь?
— Ты такая красивая, просто ппц.
Его пальцы чертят круги на моём животе, задирая ткань футболки вверх. Миша заставляет меня трепетать и подрагивать от своих касаний, упиваясь реакцией. С моих губ срывается то ли стон, то ли всхлип, и только тогда он целует меня снова, окончательно срывая стоп-кран нашей страсти.
Миша меня любит. Он сам так сказал несколько десятков раз, пока мы обнимались и целовались, переплетаясь конечностями. Ему словно самому в кайф произносить эти слова и смотреть, как меня чуть ли не подбрасывает от эмоций. До сих пор не могу поверить. Этот язвительный драчун влюблён в меня! Я признаюсь в любви ему более скромно. Боюсь надоесть и быстро наскучить. Не знаю, что делать с этим страхом, но он пока никуда не ушёл.
Мне только восемнадцать, Чернов старше на два года, в феврале у него день рождения, и ему исполнится двадцать один. Разве это нормально, в таком возрасте встретить любовь всей своей жизни? Или, когда эта первая эйфория пройдёт, нас раскидает по разным сторонам? Мне кажется, я никого и никогда не смогу уже полюбить так сильно, а он? Вдруг он встретит кого-то ещё?
— О чём задумалась, котёнок? — ласково произносит Миша, и откидывает упавшие мне на лицо пряди волос.
Они щекочут мою голую спину, рассыпаясь по плечам. Приподнимаю голову и смотрю в голубые глаза сводного брата. Он приподнимает брови в ожидании и слегка улыбается. Волосы у него в жутком беспорядке, я, оказывается, люблю запускать в них пальцы и тянуть, ему тоже нравится это. Губы припухли от наших яростных поцелуев. Выглядит сытым, довольным и сонным, несмотря на утро. Как мишка, который до отвала наелся мёда и собирается завалиться в зимнюю спячку.
Улыбаюсь.
Разве я могла представить ещё месяц назад, что у нас будет вот так? Он и я. Мы.
— Думаю, о том, как надолго это у нас. — Устраиваю свой подбородок у него на груди и очерчиваю пальцами контур тату. Крылья ангела и песочные часы.
Миша хмурит брови и ловит мои пальцы, останавливая их движение.
— Серьёзно? Что ты там опять придумала, Кать? — спрашивает не без раздражения, приподнимаясь.
Мне почему-то нравится именно такая реакция. Значит, ему точно не всё равно на нас.
— Вдруг тебе надоест заниматься со мной сексом и захочется свежатины? Ты же не можешь этого исключать? И знать наперёд, как у нас будет, тоже не можешь.
— О боже! — стонет Миша и прикрывает глаза, устало откидываясь обратно на подушки. — Невероятно, решила поесть мои мозги на досуге?
— Это самое любимое моё хобби. Разве ты не знал? — смеюсь и подползаю выше.
Плед, которым мы накрылись, соскальзывает с моей спины. Миша возвращает его на место и цокнув языком, надавливает указательным пальцем мне на лоб. Пытаюсь увернуться, но он фиксирует мою голову, заставляя не дёргаться, а смотреть прямо на него. Кажется, сильно разозлила его своими вопросами. В голубых глазах плещутся гневные искры, но я его совсем не боюсь. Держит он меня нежно, прижимает к себе тоже.
— Выкинь всякий бред из своей хорошенькой головы. Мы вместе. Бегать налево или направо я не собираюсь. Надеюсь, ты тоже. Что будет у нас дальше, я тоже не знаю. Давай жить в моменте. Сейчас, в этом моменте, мы рядом. И я хочу тебя снова. Поняла?
— Да.
— Хорошая девочка, — удовлетворённо произносит Чернов и опускает взгляд на мои губы, застывшие в нескольких сантиметрах от его.
— Плохой мальчик, — говорю на выдохе и приоткрываю губы.
Чернов усмехается и, верно истолковав призыв, жадно целует меня. Секунда, и я опять под ним. Голая и готовая на ближайший час забыть все свои сомнения. Да и всё равно что будет потом… Ведь он прав. Сейчас мы вместе и рядом. А что будет завтра, не знает никто. Завтра может и вовсе не быть.
Из квартиры мы решаем выбраться ближе к вечеру.
Несколько раз прохожусь расчёской по волосам и смотрю на себя в зеркало. На мне мешковатые джинсы-мом и укороченный чёрный свитер, минимум косметики, больше естественности. Совсем не тот образ, который Миша называет «пай-девочкой». Никаких юбок и блузок в горошек. Зато вот она — настоящая я.
— Как тебе? — спрашиваю, поворачиваясь к нему.
В отличие от меня, Чернов никогда не заморачивается насчёт одежды. Мне кажется, у него в гардеробе штук пять одинаковых футболок, толстовок и джинсы. Вот и сейчас он натягивает одну из таких серых толстовок на себя и останавливается рядом. Выше меня на целую голову. Большой и сильный. И такой красивый, что у меня, кажется, сейчас закапают слюни. Смотрю на него и не могу налюбоваться.