Стоп!
Что?! Я сказала «влюбиться»?!
Я в панике подскочила с кровати и забегала по комнате.
Чертчертчерт. Нет, нельзя. Во-первых, он мой будущий сводный брат, поэтому мне ни в коем случае нельзя так к нему относиться. А во-вторых, Ник явно не воспринимает меня всерьез. Он и поцеловал-то меня, наверное, только для того, чтобы я успокоилась и прекратила истерику. А сам поехал, как обычно, в клуб. Кувыркаться со всякими бабами… И сто процентов у них длинные ноги, модельные фигуры и красивые кукольные личики. Вот просто зуб даю!
Я злилась и ворочалась на кровати еще пару часов, потом, к счастью, уснула, а утром меня ждал еще один сюрприз. И не сказать чтобы приятный.
— Дети, вы еще не ушли? — мама влетела на кухню, когда мы с Ником сидели и завтракали. На разных концах стола. Причем я старательно делала вид, что его вообще не существует. Даже не ответила на его дружелюбное «Доброе утро».
— Привет, мам, как видишь, нет, — я натужно улыбнулась, изображая, что у меня все в порядке. — А что такое?
— Мы со Славой завтра улетаем в Ниццу! — радостно объявила мама, сияя, как новогодняя гирлянда. — Вы с Ником останетесь вдвоем. Справитесь без нас?
— Мам, ну что за вопросы, — пробурчала я. — Вы ведь уже все равно взяли билеты. Так какой смысл теперь спрашивать? Лично я не пропаду, пока в холодильнике будет появляться еда, а в ванной — чистые полотенца.
— Об этом позаботится Инна Петровна, — заверила мама. — Она у нас золото!
«У нас»? Да, мам. Ты, похоже, уже всерьез тут обживаешься. А я-то рассчитывала, что ваши отношения со старшим-Яворским долго не протянут… И что мы вернемся в нашу старую жизнь, где не будет ни дурацкого экономического университета, ни дурацкого Ника.
— Сколько вас не будет? — молчавший до этого Ник вдруг подал голос.
— Ой, прости, я не сказала? — спохватилась мама. — Две недели.
Ник длинно присвистнул:
— Вы точно с моим отцом летите? Он никогда не отдыхал больше пяти дней подряд. Чтобы он бросил на две недели бизнес… не знаю, что должно было случиться.
Мама с гордостью улыбнулась:
— Я просто сказала Славе, что ему нужен нормальный отпуск! И что я никогда не была во Франции! А билеты он уже сам купил.
— Охереть, — пробормотал себе под нос Ник. Но так тихо, что его услышала только я.
Он отставил в сторону тарелку с залитыми молоком мюсли и молча вышел из кухни. Но на самом пороге вдруг обернулся:
— Мне к первой паре, — небрежно бросил Ник в мою сторону. — Поедешь со мной?
— Нет! — выпалила я быстрее, чем успела подумать. — С тобой — не поеду!
— Опоздаешь.
— Ну и пусть!
— Окей, — он пожал плечами и ушел.
А мама, с удивлением наблюдавшая наш разговор, осторожно спросила у меня:
— Доча, что случилось? Мне казалось, ты хорошо относишься к Никите.
— Тебе показалось, — мрачно ответила я, с остервенением запуская ложку в кашу. — Терпеть его не могу. Самовольная скотина.
— Алиса! — мама очень недовольно на меня посмотрела. — Следи за языком! Тебя никто не заставляет дружить со Славиным сыном, но постарайся хотя бы не грубить ему. Ради меня, ладно?
— Ладно, — неохотно ответила я.
— Ох, если бы я знала, что вы плохо ладите, я бы не стала уезжать так надолго, — вздохнула мама.
— Да все нормально будет, не переживай, — неубедительно соврала я. — Отдохни там! Две недели ведь это не так мно… Стоп. Мам! Две недели?! То есть на мой день рождения тебя не будет?!
Мама смутилась.
— Там позже никак не получается, — виновато сказала она. — У Славы деловые партнеры прилетят из Америки в конце сентября. А если в октябре лететь, то в Ницце уже не будет так тепло. Прости, малыш. Я тебе привезу из Франции много подарков! Духи, красивые шарфики и вкусное вино! Хочешь?
— Нет, — буркнула я, чувствуя себя до невозможности несчастной. — Камеру мне лучше купи. Или попроси у Вячеслава Сергеевича машину старую для меня. Чтобы в универ ездить.
— Камеру купим, — пообещала мама. — Вот вернусь, сразу сходим с тобой в магазин и выберешь! И про машину узнаю.
— Ладно, спасибо, — я отставила в сторону свою тарелку, посмотрела на тарелку Ника, вздохнула и отнесла обе в посудомойку. — Завтра улетаете, да?
— Да, завтра в ночь.
— Проведешь со мной сегодня вечер, ладно? — тихо попросила я.
— Конечно, малыш.
Мама пылко обняла меня, а я прижалась к ее груди как маленькая, очень стараясь не плакать. Мы всегда были с ней вдвоем. Она заменяла мне всю семью и всех друзей, потому что заводить друзей, когда ты все время переезжаешь — невозможно. Только знакомых и приятелей, но это ведь не то же самое.
Поэтому именно маме я рассказывала все свои секреты, именно с ней делилась всем, чем обычно делятся с подружками. Но это было раньше, а сейчас, обнимая маму, я очень четко ощутила, как мы с ней отдаляемся друг от друга.
У мамы здесь началась совсем другая жизнь, она все время проводит с Вячеславом Сергеевичем, а я… А у меня впервые в жизни появился секрет, который я не осмелюсь ей рассказать.
В субботу я встала довольно рано, быстро позавтракала и сбежала в сад. Очень хотелось поймать этот теплый осенний свет и сделать хотя бы несколько удачных кадров, несмотря на ограниченные возможности камеры в моем телефоне.
Я так была увлечена попыткой поймать момент, когда луч солнца вызолотит бок красного яблока, висящего на ветке, что даже не заметила Ника, который бесшумно подошел сзади.
— Красиво получается, — негромко сказал он.
Я вздрогнула и чуть не выронила телефон из рук.
— Ты что-то хотел? — враждебно спросила я, оборачиваясь. И тут же забыла про яблоко, которое уже полчаса пыталась снять, потому что до дрожи в пальцах захотелось все бросить и фотографировать Ника. Вот такого: в красно-белом бомбере, небрежно накинутом поверх футболки, с взъерошенными светлыми волосами, внимательным взглядом серых глаз и с зажатой в длинных пальцах сигаретой.
— Хотел, — спокойно сказал он. И протянул мне небольшую коробочку. — Держи. Не урони только.
Я машинально приняла довольно увесистый презент и только через пару секунд сообразила, что я вообще такое держу в руках.
— Это… это что, Фиджи?! — пролепетала я.
— Ага.
— Откуда?!
— Это тебе, — лаконично пояснил Ник.
В первое мгновение меня обожгло безумной мыслью о том, что он мог — ну мог же теоретически? — увидеть, какая камера мне понравилась там, в магазине, и купить ее для меня! Для того чтобы порадовать! Ну или, может, чтобы извиниться за вчерашнее…
Но я с досадой отмахнулась от этого розово-сиропного бреда. Реальное объяснение тут могло быть только одно.
— Мама попросила передать? — невыразительно спросила я. — На день рождения?
— Ага, — Ник усмехнулся уголком рта. — Ты догадливая.
— Ну не сам же ты решил мне такую камеру купить, — пробормотала я, растерянно разглядывая надпись на коробке. Последняя модель, я на такую раньше только облизываться могла. Все же мне казалось, что мы с мамой на камеру попроще договаривались. — И кстати, день рождения у меня восемнадцатого, а не сегодня.
— Да? Ну значит, я спутал, — Ник пожал широкими плечами, совсем не выглядя при этом виноватым.
Что ж, ничего удивительного. Я удивляюсь, как мама вообще смогла его уговорить передать мне подарок. Видимо, пыталась нас помирить таким образом.
Я с замиранием сердца распаковала свою новенькую Фиджи и, ни на что не надеясь, попробовала ее включить. Обычно камеры продавались с незаряженной батареей, но мне несказанно повезло, потому что индикатор вдруг вспыхнул зеленым.
Я бросила взгляд на Ника: он с любопытством наблюдал за мной и почему-то не торопился уходить.
— Стой, где стоишь, — грубовато проговорила я, поднимая фотоаппарат. — Хочу проверить работу затвора.
— Надо что-то изобразить? — деловито поинтересовался он.
— Нет. Просто стой. Или… можешь закурить?
— В саду лучше не стоит, — заметил Ник, но тем не менее чиркнул зажигалкой.
Я торопливо щелкала кадр за кадром, как будто за мной гнались. Надо чтобы Ник просто думал, что я хочу проверить свой новый подарок… чтобы он не понял, как я хочу его фотографировать… чтобы не заметил, как сильно мне это нравится…
— Все, — я остановила себя усилием воли, хотя, кажется, могла бы делать это вечно. — Свободен.
— Я как раз докурил, — ухмыльнулся он. — Покажешь, что получилось?
— Нет, — отрезала я. — Все равно удалю потом. Ты же не думаешь, что я тебе тут фотосессию устраивала? Просто проверяла, как камера снимает на разных выдержках, вот и все! Так что можешь идти, куда шёл.
— Знаешь, мелкая, — проговорил Ник, внимательно глядя на меня. — Судя по тому, как сильно ты дуешься, ты слишком много придаешь значения тому, что произошло в библиотеке.
— С чего ты взял?! — вспыхнула я. — И не называй меня мелкой, я же просила!
— Просила, — согласился он. Сунул руки в карманы, развернулся и пошел в дом.
— Вот козел, — пробормотала я ему вслед.
— Я все слышу! — отозвался Ник, не оборачиваясь.
— На то и расчет, — буркнула я.
Настроение у меня испортилось, и даже долгожданная новенькая камера не радовала.
Но я из чистого упрямства еще час бродила по саду и нащелкала целую кучу кадров. Только когда совсем промокли ноги в тонких кедах, я вернулась в дом. Выпила чаю, согрелась, скинула на ноутбук сделанные сегодня фотки и залипла на тех кадрах, где я снимала Ника.
Хорош, засранец. Очень хорош…
Внизу хлопнула входная дверь. Причем так сильно, что я даже на втором этаже это услышала. Подбежала к окошку и увидела, как Ник размашистым шагом идет к воротам, за которыми виднелась машина такси.
Опять куда-то намылился. Причем явно собирается пить, раз не на своей тачке поехал. Бухло, девочки, друзья… Вот скотина.
Ну и ладно, мне тоже есть чем заняться! Я с остервенением нырнула обратно в ноутбук, удалила все неудачные кадры, сделала обработку удачных, почистила архив, потом на этой же спортивной злости умудрилась еще и в комнате навести порядок. Когда я спустилась на кухню с пирамидой из чашек, которые я сгребла из разных уголков моей комнаты, то сразу увидела кое-что непривычное — на журнальном столике валялись ключи от машины Ника. Видимо, перекладывал вещи из карманов, выложил и забыл взять. Хотя зачем ему — он же все равно на такси.